— А вот. Вот эта, третья.
Они подошли к синему «Премиуму». Тихо пискнула сигнализация — машина признала хозяина.
— Вам домой, Евгений Николаевич? — спросил Андрей, открывая дверь.
— Нет, мне в аэропорт: дочь прилетает из Австралии.
— Замечательно, — тихо щёлкнули замки. — Садитесь.
Ромин с удовольствием расположился на мягком и тёплом сидении и закрыл за собой дверь. Автомобиль тронулся и стал выезжать из паркинга.
— Какой именно аэропорт? — спросил Булдаков.
— Домодедово.
— Отлично, значит едем туда…
Андрей не стал переводить машину на автоматическое управление. Он гнал по автобану, строго придерживаясь порядка транспортного потока, но в его планы не входило сразу ехать в аэропорт.
Булдаков покосился на Ромина.
«Догадывается ли об этом генерал? Наверняка, догадывается».
Вышло так удачно, что не иначе как чьей-то работой эту «случайную» встречу не назовёшь. Андрей невзначай узнал, что Евгений Николаевич должен встречать дочь в аэропорту, но машина сломалась. Павел тогда сказал: «Если кто-то не поможет, то ему придётся вызвать такси». Один бог знает, откуда взялась у Корышева такая информация, но реакция Андрея была мгновенной: он понял, что его шанс поговорить с Роминым в обстановке далёкой от боевой и в местности недоступной для ушей. Слишком уж запутанной и неопределённой была обстановка. Слишком многое приходилось учитывать, и в этой сложной ситуации рассчитывать он мог только на Александра, чья машина двигалась параллельным курсом.
Через сто метров они должны были съехать с дороги, чтобы преодолеть относительно пустое пространство однополосной дороги. Так он и сделал.
Ромин посмотрел на него:
— Мы не поедем напрямую?
— Мы вот здесь свернём, через километр снова поднимемся обратно: движение слишком плотное, — пояснил Андрей. — Выиграем время. Вы же торопитесь?
— Да, немного, — кивнул генерал.
Булдаков сосредоточился на дороге: здесь машин было не много, и он погнал машину со скоростью 130 километров в час. Прямая линия дороги поглощалась сумраком вечера где-то вдалеке. Идеально гладкое полотно лишь изредка напоминало о себе чуть заметными толчками. Можно ехать и быстрее.
Боковым зрением Булдаков заметил, что Ромин достал бумагу и ручку. Написав что-то, он развернул лист надписью в его сторону.
«Останови машину», — прочёл Андрей. — «Не глуши мотор».
«Отлично!» — обрадовался он и, не произнеся ни звука, остановил автомобиль у обочины. Ромин зачем-то начал снимать плащ. Евгений Николаевич достал из кармана небольшой конус и поставил его на приборную панель.
«Глушитель», — оценил Андрей. — «Он действительно сам искал встречи!»
Ромин кивнул, словно соглашаясь с мысленной фразой, открыл дверь и вышел. Булдаков последовал его примеру.
Ночной воздух был прохладен и чист. Мимо редко проезжали машины, урча водородными двигателями. Евгений Николаевич сделал несколько шагов от дороги, осмотрелся, с показным удовольствием вдохнул свежесть вечера и быстро сказал:
— У нас очень мало времени, Андрей. Система слежения, которая встроена в пуговицу моего плаща иногда «отключается». Думаю, мне удалось создать видимость её ненадёжности, — он сделал короткую, всего в полсекунды, паузу и заговорил ещё быстрее, словно дамба, которая была в его душе, внезапно прорвалась. — Итак, я обрисую тебе ситуацию в целом: на меня давят. Назначение Павла Корышева была моей идеей, и он чист. Вы можете полностью ему доверять. Думаю, о многом ты уже догадался. Мои действия носили вынужденный характер. Сожалею, что так получилось, но сейчас не до сантиментов! Мне не нравится сложившаяся ситуация, и я не намерен с ней мириться. Думаю, тебе тоже хотелось бы узнать, кто в действительности стоял за нападением на Объект 156. До сих пор единственной ниточкой является мафиозный авторитет Джулио. Мы уже нащупали его след, Андрей. Скоро он будет у нас.
— Откуда пришла информация о Джулио?
— Секретный Отдел. Помнишь Руслана?
— Да. Я могу с ним встретиться?
— Нет. Он сам находит, если это нужно. Не спрашивай меня, почему так происходит, я тоже многое не понимаю. Я даже не могу понять, на чьей стороне этот человек.
— Кто она?.. Она как и Руслан из СО?
— Да, она тоже из Секретного Отдела. Я не знаю их настоящих имён и фамилий. Я приложил максимум усилий, но ничего не нашёл.
— Наше назначение тоже было ими одобрено?
— Да, они знали, что вы не справитесь. Если вы утверждаете, что Семёнов был лишь маникеном, то это многое объясняет. Дело было заранее провальное, Андрей. Получается так, что всех нас используют. Я знаю их лица, но не знаю, кто они, потому что каждый раз меняют фамилии. Наверное, они и сами забыли, как их зовут.
— А Павел? Он справится?
— Должен, просто обязан, ибо он только верхушка. У него хорошая команда. Я надеюсь, что вы будете работать и помогать ему, хоть и неофициально. Ты должен понимать, что если я назначу вас в группу, это вызовет множество вопросов у этих людей. Ты понял о ком я.
— Разумно, — признался Булдаков, — но мы не будем иметь доступ к материалам.
— Будете, — уверенно сказал Ромин. — Я дам вам месяц отпуска: реабилитация и прочее. Информация будет идти через Павла… Вопросы?
— По-моему вы только что сейчас поставили все точки над «i». В свою очередь, я скажу вам, кто главный в этой партии.
— Ким Сорус?
— Нет, его тоже используют. Он, конечно, не пешка, но и не король. Это Макс. Он истинный хозяин положения.
— Макс?! Тот исполнитель.
— Да, он самый. Он же Льюис Фэнч.
— Вы его ранили…
— Есть маленькая поправка. В отчёте мы это не указали, — поправил Андрей, Ромин нахмурился. — Макс смог командовать осадой лаборатории и участвовать в бое.
— Не понимаю, — генерал нахмурился. Он, конечно, понимал, что разглашение таких сведений даст тайному противнику возможность обвинить Александра, Жана и Андрея в помешательстве после гиперпрыжка и поставить под сомнения их доклады, закрыв их навсегда.
— Он выглядел вполне здоровым и бодрым. Я видел его в последний момент перед прыжком. На нём не было ни царапины!
— Может быть это клон?
Андрей осмотрел окружающее пространство, взглянул на звёзды и далёкий серп Луны, а затем ответил:
— Я не могу сказать. У меня нет прямых доказательств…
— Да, с доказательствами в этом деле явно сложная ситуация, — признал Евгений Николаевич. — И даже то, что написал Соколов в отчёте о Киме Сорусе, не может быть принято, как достоверное.
— Я понимаю. Мы столкнулись с откровенно необычными средствами противодействия.
— Да, я был там после нападения… — согласился Ромин.
— Я ознакомился с материалами. И не только этими. Вы более месяца назад отправляли группу для расследования нападения на одного высокопоставленного офицера. Это был Семёнов?
— Да, — без эмоций ответил генерал.
