И не надо делать меня героем мелодрамы, это отвратительно. Знал бы ты меня чуть лучше, то не нес бы такой ахинеи. Нормальный человек сейчас попросил бы, чтобы его отпустили домой, и постарался бы забыть о приключении, которое едва не стоило ему жизни. Здравомыслящий человек попросил бы еще и стереть себе память, чтобы не было искушения и дурацких сожалений.
— Ну, уж нет.
— Нет?
— Я хочу остаться с тобой.
Филипп обреченно застонал и поднялся с кровати.
— Черт, а я в кои-то веки хотел проявить великодушие. Ладно, оставайся, если так хочешь.
Не веря своим ушам, Кристиан приподнялся на постели.
— Что, правда? Я могу остаться здесь? Просто так? Навсегда?
— Кто говорил про навсегда? Пока не умрешь от потери крови.
— Не надо меня пугать. Я уже все понял, — ответил Кристиан смиренно, — Буду служить подопытным кроликом для Катрин. Должна же она на ком-то тренироваться.
— Ничего ты не понял, — мрачно сказал ему Филипп и направился к выходу.
— Злишься? — нагнал его голос Кристиана.
Филипп обернулся к нему и посмотрел иронично.
— Ты еще не знаешь, как я злюсь. Но если останешься, наверняка будешь иметь сомнительное удовольствие это видеть.
— Это хуже, чем умереть от потери крови?
Филипп сделал вид, что задумался.
— Пожалуй, все же не настолько плохо. Хотя близко к тому.
— Ну тогда ладно… Слушай, а мне можно выходить куда-нибудь? Я домой обещал зайти. Ну и так, вообще…
— Ты совершенно свободен, — отозвался вампир, — Можешь приходить и уходить, когда захочешь.
И он опять как-то внезапно исчез.
— Ну, просто круть! — пробормотал Кристиан, падая обратно на подушку. Спать теперь уже абсолютно не хотелось, его переполняли восторг и эйфория. Он съездит домой и захватит какую-нибудь одежду. Скажет Николь, что переедет жить к девушке. Она-то впрочем, отнеслась бы с пониманием, даже если бы он сказал — к парню. Но вот отец вряд ли такому обрадуется. А уж мать… Ладно, пусть живут безмятежно.
Кристиан расправил кружевные манжеты рубашки Призрака Оперы. Впрочем, под курткой ее, к счастью, все равно не будет видно.
Метро уже открылось, так что вполне можно ехать домой. Может быть, и на занятия сходить стоит? Надо же куда-то девать этот день…
На счет занятий он погорячился. Да и насчет метро тоже. Энтузиазма хватило только на то, чтобы спуститься на первый этаж, после чего Кристиан весь покрылся холодным потом, а руки и ноги дрожали.
Уже у самых дверей к нему подошел мужчина в строгом костюме и осведомился:
— Куда вас отвезти?
— Домой, — проговорил Кристиан, — Я скажу вам адрес…
— Скажете водителю. Подождите здесь, пока он подгонит машину.
…Спустя всего лишь неделю с небольшим, Кристиан понял, насколько, в самом деле, было щедрым и великодушным предложение Филиппа выставить его восвояси и заставить все забыть. Он и теперь не принял бы его. Потому что никто добровольно не соглашается лишиться памяти и стать бессмысленной овцой, ничего не знающей о том, что ждет ее в скором будущем и радостно скачущей на бойню. Но насколько же проще было бы не знать… И вести свою прежнюю жизнь, — ходить на занятия и бесцельно таскаться по городу, полагая, что впереди еще целая жизнь. Планировать что-то, чего-то ждать, и чувствовать себя счастливой-счастливой овцой.
И умереть, толком не поняв, что произошло.
Глава 3
Сильные и древние вампиры могут не спать днем, но должны скрываться от солнца. На закате и на рассвете они все равно впадают в сон, подобный смерти. В сон без снов. Кассандре было четыре с половиной тысячи лет, но она так же впадала в смертный сон на рассвете и на закате. Только для нее этот сон всегда завершался видением.
И на этот раз видение было ужасно.
Кассандра увидела человека, прекрасного, как один из богов, которым когда-то поклонялись в Трое.
Но она знала, что он не человек и не бог, а из числа Иных.
Иных, о которых она слышала с тех пор, как поселилась здесь, в центральной Европе, но которых никогда не видела: ведь Хозяева всегда берегли Кассандру, а Иные могли быть опасны для ясновидящих. Кассандре показывали только их изображения… Иных насчитывалось бесчисленное количество разновидностей, но этот принадлежал к самой высшей породе Иных — сидхэ, их называли сидхэ. Он был выше ростом, стройнее и более пропорционально сложен, чем человек, однако чуть более длинные конечности выдавали в фигуре его нечеловеческую сущность. И пластика — слишком плавны и при этом стремительны были его движения. И лица, — у них такие тонкие, точеные, чуть удлиненные лица, с высокими, четко очерченными скулами, большими и чуть вытянутыми к вискам глазами, и кожа тоньше человеческой, и кажется, что кости под этой кожей тоже более хрупкие. А еще у Иных, у всех Иных острые уши без мочки. Совсем нечеловеческие. Они всегда скрывают уши, когда пытаются притвориться людьми… Хотя чаще и проще для них с помощью магии сделать так, чтобы люди не замечали их инакость. А еще у них нет клыков. Вообще. У них ровные зубы: по зубам и хрупкости костей легко определить черепа некоторых разновидностей Иных, в том числе и сидхэ. Потому что существуют Иные с такими клыками, которым позавидует не только вампир, но и любой оборотень.
…Иной, облаченный в черную мантию, покрытую тончайшей и сложнейшей золотой вышивкой — Кассандра знала, что это не просто узор, это буквы, называемые рунами! — шел вглубь пещеры, чтобы отворить дверь в Тартар.
Или в какое-то еще столь же ужасное место, где были заточены чудовища.
Титаны.
Или что-то похуже?
Пожалуй, хуже.
Кассандра ощущала его страх — даже ужас! — и его торжество.
Он знал, что совершает ужасное, но считал это своей великой победой.
Он считал, что это — правильно.
Когда Иной положил ладони на каменный шар, вделанный в стену пещеры, ярким светом вспыхнули камни на его перстнях. На каждом пальце по перстню, всего — десять, и соединены они между собой тонкими цепочками, что помешало бы ему сражаться, если бы он захотел, или же пришлось бы цепочки порвать… Но он не собирался сражаться. Камни вспыхнули, шар повернулся со скрежетом, выдвинулся, потом покатился вперед, в пещеру — Иной в рунной мантии отскочил в сторону — но потом вернулся, чтобы заглянуть в открывшееся отверстие.
Оно было узким, но из него сочилась Тьма. Жуткая Тьма, не похожая на обычную темноту этого мира.
Да, это был проход в иной мир. В один из тех миров, куда герои заточают чудовищ, если не могут их
