я понял, что мои опасения — или надежды? — подтверждаются.
В детстве это место всегда было под запретом. Самым запретным, разумеется, был подвальчик, в котором хранилось нечто весьма интересное… и опасное… — одним словом, притягательное. Отец неоднократно рассказывал мне страшные сказки о том, что, стоит мне полезть, куда не просят, как охраняющие его тайны демоны тут же схватят меня и утащат в преисподнюю.
Несколько шагов я сделал почти в полной тьме и сшиб стоящие рядом стойки. Что-то со звоном покатилось по полу, что-то разбилось, зловеще зашипев под ногами… и ещё мне почудились чьи-то мягкие шаги. Навстречу мне.
Если бы я уже не был перепуган, я, наверное, там бы и остался. Но тут я заметил створки, ведущие в «тайник» — сквозь щель между дверью и косяком просачивалось достаточно света — и понял, что иного пути нет. Что бы ни шагало мне навстречу, надеяться на радушный приём не придётся.
Створки оказались тяжёлыми, килограммов по сорок в каждой. Внутри тьма оказалась куда гуще… она вращалась и сворачивалась, манила в себя; изнутри доносились слабые, но очень неприятные звуки — шум падающих капель воды, смех, скрип и свист ветра.
Шорох шагов. Совсем рядом.
Скрип двери.
Я оглянулся, хотя это, вполне возможно, могло стоить мне жизни.
Тёмный силуэт был на пороге. Очертания его плыли, менялись — это существо не было человеком.
Я повернулся в сторону провала и заметил, как откуда-то рядом со мной на пол опустилась чья-то тяжёлая ступня. Вся поросшая грубой шерстью…
…Прыгая вниз, во мглу, я ощутил, как порыв ветра пошевелил волосы на затылке. Останься я стоять, и голова моя, вероятно, уже катилась бы по полу.
Падение было медленным и каким-то жарким, как это бывает во снах. Не в силах более держать себя в руках, я плотно прикрыл глаза и прижал ладони к лицу.
Однако что-то трезво мыслящее сумело сохраниться — и я обнаружил, после того, как первая волна слепого ужаса схлынула, что методично считаю про себя.
«Двадцать пять… двадцать шесть…»
Счёт начинался с двадцати одного — как меня учили, при некотором навыке можно измерять секунды почти точно.
«Двадцать девять…»
Падение замедлилось и меня перевернуло ногами вниз.
«Тридцать два…»
Звуки от падающих капель воды стали явственными и совершенно близкими. Прохладный ветер погладил меня по лицу и оказался исполненным весенней свежести… сейчас, когда я открою глаза, то окажется, что всё это мне приснилось — а сам я нахожусь на какой-нибудь поляне, и сон этот улетучится прочь, никогда более не станет меня беспокоить…
«Сорок».
Под ногами возникла твёрдая опора.
Вдохнув и выдохнув в последний раз, я открыл глаза.
Вначале ничего не было видно.
Затем, словно по приказу, вокруг постепенно заструились белёсые линии, выросли очертания огромной естественной (на вид) пещеры… слабо фосфоресцирующая тропинка вела куда-то дальше — где сводчатый потолок вздымался на высоту, недосягаемую для взора.
Рядом со мной проплыла сумка — видимо, летела следом. Бедняжка, вот уж кому досталось… странно, что всё содержимое попросту не высыпалось.
Сумка мягко опустилась у моих ног. Что здесь, придётся плавать, подобно рыбам в воде? Я сделал осторожный шаг — всё было, как и прежде. Понятно.
Я наклонился, чтобы поднять сумку и осёкся.
Мои руки светились ярче всего. Не то чтобы факелы… собственно, они ничего не освещали… но светились. Неужели я начал видеть в темноте?! Прижал ладонь к полу. Отнял. Нет. Никаких следов.
Что же это?
Я плотно прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и вздрогнул вновь.
Потребовалось не так уж много времени, чтобы понять, что всё вокруг выглядит одинаково — как с закрытыми глазами, так и с открытыми.
Взглянув на часы, я понял, что они стоят.
Ну хоть одна хорошая весть!
— …Вы закончили? — спросил её криминалист по имени Гевентр.
Кинисс несколько раз моргнула, отпустила руку Киента (та, несколько раз качнувшись, легла вдоль тела) и поднялась с колен.
Отыскивать «след» того, кто не так давно был среди живых — не самый надёжный способ узнать, что было причиной смерти. Применяется, как правило, лишь в качестве дополнительного источника сведений — в самых запутанных случаях. К тому же условия, которые предъявляются к медиуму, довольно жёстки — быть знакомым с покойным, проводить сеанс не позднее чем сутки после смерти.
Потом след безнадёжно рассеется — астральный аспект во многом похож на быстрое и сильное течение. А если не знать того, чьи следы пытаешься отыскать, то оставшаяся тоненькая ниточка может оказаться ложной.
Гевентр ждал ответа. Он слыл лучшим следователем Академии и принципиально не использовал магии в своих методах — разве что для быстрого передвижения. И заслужил, тем не менее, славу непревзойдённого специалиста в своей области.
Рептилия долго думала, что бы такое ответить. Не говорить же Гевентру, что она… испугалась следовать за «ниточкой».
Потому что «ниточка» эта вела по ту сторону серой — с точки её восприятия — границы, что разделяла безопасную область астральной проекции и ту её часть, заходить на которую считалось смертельно опасным для здоровья и рассудка.
Серая область зачастую находилась рядом, но никогда — в большинстве случаев — не возникало необходимости пересекать её. Серые пятна то и дело нарушали цветное разнообразие этой части мира, и привычная география здесь не работала. Многие места астрального аспекта соответствовали одному и тому же месту обычного мира… а некоторым — и таких было, хвала богам, немного — не соответствовало ничего.
Все подобные области были серыми, непроницаемыми для взора извне. Имелся способ уничтожать, отодвигать подобные области… чем, по сути, и занимались Наблюдатели уже не один десяток веков. Вероятно, именно эти серые пятна и были той стеной, о которой так красноречиво поведал генерал. Глупец! По ту сторону не было ничего живого, ничего деятельного, ничего созидающего… там был распад.
Утверждая, что он со своими коллегами обитает «где-то по ту сторону», генерал попросту лгал. Ведь всё это время его астральный двойник был виден и осязаем… не раз и не два Кинисс испытывала желание подойти и
Но подобное убийство… оно по своей природе было настолько грязным, противоестественным, чуждым природе разумного существа…
— …С вами всё в порядке,
Гевентр.
Она открыла глаза. Веки оказались невероятно тяжёлыми.
— Да, — прошелестел её голос. После первого контакта с покойником повторных уже не требовалось. Пока ниточка не рассеется, её легко будет отыскать.
— Что-то не похоже, — произнёс Гевентр недоверчиво, помогая ей подняться. — Что с ним?
— Трудно сказать, — ответила она, помедлив. — Очень слабый след. — Это было правдой. — Я не ожидала, что он уйдёт так далеко. — И это правда.
Сказать, что она испугалась? Кинисс открыла было рот, но передумала. Он не поймёт. Никто здесь не
