Дневник. 2009 год.

меню. Помню, был такой случай: Максим Лаврентьев как-то даже меня упрекнул: куда, дескать, Сергей Николаевич, из ваших последних дневников исчезла пища, еда? Да просто поводов, Максим, не было. Понятно, почему я в самом начале управления Ельцина приводил меню кремлевских приемов, а вот меню торжественного обеда, который дал белгородский губернатор по случаю 85-летия сенатора Н. И. Рыжкова от Белгородской области в районном центре Прохоровка:

Овощи натуральные свежие

Сало с чесноком и горчицей

Конвертики из баклажанов с сыром, зеленью и цветной капустой

Рулеты из сельди с зеленым луком и грибочками из картофеля

Студень из гусиных потрошков с хреном

Ассорти рыбное с маслинами и имбирем

Ассорти мясное с аджикой

Форель озерная, фаршированная морской форелью с грибами

Ушица по-царски

Судак морской

Филе индейки в беконе

Пирожки сдобные в ассортименте.

Об остальном и не говорю, все остальное было тоже по-русски: морс, водка, особенно хорош был самогон.

Еще месяц назад меня спросили, полечу ли я в Белгород на день рождения Николая Ивановича Рыжкова, и я твердо сказал, что полечу. Много я в этой жизни пропускал, но только не здесь. Здесь легенда, один из наших сокровенных мифов.

Николай Иванович не был бы Рыжковым, если бы и организовано все не было бы с такой невероятной точностью.

Я, как всегда в подобных случаях, проснулся на час раньше. Минут на сорок раньше приехал и Александр Яковлевич, шофер ректора. Кстати, машину мне дали, чтобы отвезти на аэродром, без единого слова. На этот раз это было место, для меня совершенно неизведанное – Внуково-3. Это уже после правительственного Внуково-2, почти под Толстопальцевом. Я-то всегда, когда ездил по Киевскому шоссе, поражался каким-то очень уж масштабным работам и дорожным грандиозным развязкам в этом районе. Власть не только выстроила роскошный аэродром для частных самолетов, но и позаботилась подвести к нему дороги. Но хватит злобствовать, все было прекрасно. А если на летном поле стоит самолет Абрамовича, ну и пусть стоит. Может быть, мне описывать это интереснее, чем ему летать.

Я ведь всегда не отличался памятью на лица, да и не стремился всех знать. Поздравления начались уже в небольшом зале в аэропорту, тут же громоздились и подарки – бесконечные коробки и парадные упаковки. Потом всеведающий Юра Голубицкий мне сказал, что вывезли подарков большую грузовую тележку. Но мне показалось, что моей книжке Николай Ивановича радовался не меньше, листал, разглядывал. Народу в зале набралось человек семьдесят. Совершенно точно я определил адмирала Касатонова, мы и приехали с ним самые первые и долго разговаривали. Потом приехал А. С. Соколов, был Альберт Лиханов, сенатор Глухих, совершенно точно я опознал и сегодняшного министра культуры Авдеева. Потом, когда все перемешалось, а Соколов, Авдеев оказались в общем разговоре, я подумал: вот стоят два министра культуры, а третий работает у меня на кафедре.

На самолете в Белгород – взлететь и сесть. И уже на месте я понял удивительный план Рыжкова отпраздновать юбилей в местах, где сумел дать реванш судьбе.

Во время обеда в одной из речей прозвучало: как же сразу после падения СССР пресса и «общественность» накинулась на Рыжкова! Эпоха разрушения действительных ценностей истории. Вот тогда-то этот деятельный человек, наверное, возможно, волей случая попавший в Белгород и на Прохоровское поле, что-то для себя и решил. Нужна была большая идея и непреодолимая, как он привык, задача. Собственно, именно его волей и настойчивостью Прохоровское поле превратилось в третье ратное поле России: Куликовское, Бородинское и Прохоровское.

Экскурсия, осмотр Прохоровского поля, монумента, митинг у библиотеки.

29 сентября, вторник. С предотъездным синдромом я никогда справиться не мог. Чемодан у меня не собран, я только решил для себя: брать как можно меньше. Но и так книги, два компьютера и пр. До начала одиннадцатого позавтракал и погладил белье, которое валялось на кресле с лета, еще раз просмотрел верстку последней главы «Кюстина», написал рейтинг книги для конкурса. Здесь отчасти воспользовался советом В. Н. Ганичева больше «интуичить» – написал Мише Семернякову записку, перечитал рассказы Жени Максимович к семинару.

К обеду пришел Петрович. Все же всучил ему бумагу, на которой я еще позавчера, когда вернулся из театра, написал завещание. Чувствую себя с каждым днем хуже, в моем возрасте все может случиться. Объяснил ему, что все вообще может достаться дворникам или потребуется куча усилий, чтобы что-то спасти. С. П. категорически от всего отказывается.

В институте тоже надо сделать кучу дел. Получить деньги и билет, купить еще один том с «Твербулем», отослать его с Ксюшей А. С. Соколову, сбегать к Харлову, и наконец провести семинар.

Семинар сегодня я начал в час, чтобы спокойно уехать в 16. 30 в Ленинград. Для разминки я прочел один рассказик Галины Щербаковой и поговорил о вторичной и коммерческой литературе. К сожалению, оказался в своем репертуаре, забыл книгу Андрея Геласимова, из которой собирался прочесть отрывок. Ну, да ладно, в следующий раз, когда вернусь.

У Жени Максимович сильные короткие рассказы с плотным внутренним действием и притчевым выходом. По неопытности, желая эти десять-двенадцать страниц превратить в некое целое, она снабдила все какими-то фантазиями по мотивам рун. Это оказалось мелким и безвкусным.

Сюрприз ожидал меня в конце семинара, когда встал Антон Яковлев и не без пафоса сказал, что вот, дескать, вы, Сергей Николаевич, все рассказываете нам о Саяно-Шушенской ГЭС, а ничего не говорите, о том, что у нас закрывается столовая. Тут же Антон сказал, что студентам ведомо и о гранте правительства институту с «восемью нулями». Насколько я понял, студенты застоялись и готовы к волнениям. К этому приводит атмосфера таинственности, которая последнее время царит в институте. Я ведь и сам о сложившейся ситуации, если бы не какие-то доверительные рассказы, ничего не знал. Не говорили об этом и на недавно состоявшемся Ученом совете.

Ребят я постарался успокоить, объяснил, что дело здесь не в воровстве и не в стремлении их как- нибудь ущемить, а в бюрократической неразберихе, которая скоро, как я надеюсь, рассеется. Сказал и про грант, сказал, что их стипендия, ее размер – это дело государства и правительства.

На вокзал мою сумку и рюкзак тащили Дима Иванов и Володя Репман. Позвонил Вася, он меня встретит.

30 сентября, среда. Валерий Сергеевич был прав, когда сказал, что надо переезжать из этого отеля. Внешне, казалось бы, комфортно, и вроде умывальников достаточно, и комнаты чистые, а у меня требовательность небольшая. Все, правда, наталкивается на параноидальную слышимость, на затаившуюся скученность. Чистить зубы надо рядом с кем-то, как в армии, в трусах даже ночью в уборную не выйдешь. Но все по порядку.

Приехал на вокзал почти за час до отхода поезда. Комфорт на железной дороге вслед за ростом цен на билеты вырос. В поезде предлагают, кроме обычной коробки с пакетиком сока, колбасной нарезкой и булочек, еще и горячий завтрак: рыба, птица или мясо? Словно на самолете в бизнес-классе, кормят на фарфоровых тарелках и с металлическими приборами. Правда, лихие официантки норовят вместе с тарелками быстренько унести и все, что лежит на подносе. Так у меня – старый дурак растерялся и не дал соответствующего отпора – утащили коробку с закусками и пакет сока.

Всю дорогу на маленьком компьютере что-то записывал, читал «Комсомольскую правду». Она тоже вошла в «пакет» уже оплаченных с билетом услуг.

Встретил меня Вася и донес мою тяжелую сумку до «мини-отеля» на 7-й Советской. От вокзала минут десять. Это новая форма ленинградского гостиничного обслуживания. Огромная квартира в когда-то доходном доме, поделенная на клетушки, а может быть, так оно и осталось после расселения – отель. Правда, сантехника и все бытовые приборы – новые. Посредине квартиры просматриваемый коридор; у