Дневник. 2009 год.

посольство не поехал, а отправился на клуб, где сегодня выступала Татьяна Борисовна Дмитриева директор института Сербского и бывший министр здравоохранения в том же кабинете, в котором состоял и Женя Сидоров. Потом уже мне рассказали, что с министерской должности ее сняли, потому что очень уж она протестовала против наркотиков, которые в то время почти свободно поступали в страну. Ее выступление– женщина редкого женского обаяния и ума – я довольно подробно записал.

9 апреля, четверг. Если говорить о сегодняшнем дне, то он был трагический – мою машину опять поставили на штрафстоянку. Вставать пришлось рано, но я встал, что-то поел, вовремя сел в машину, и минут без двадцати десять уже был на Комсомольском, 13, в Союзе писателей РФ. Поставил машину, как всегда, напротив здания, место было. Ни ворот поблизости, ни троллейбусной остановки. Но оказывается, как раз сегодня или вчера повесили новенький знак, запрещающий стоянку. Он не должен там быть, потому что, повторяю, ничего поблизости, что обусловило бы появление этого знака, не было. Только потом догадался, что поставлен он не для того, чтобы не ставили машины писатели, а потому что сегодня пленум и ожидается, что прибудет кто-то из начальства. Выхожу я, после того как прослушал доклад, и своей машины не вижу. Украли! Я уже мысленно с ней простился, потому что и подумать не смог, что с этого места машину могли куда-то забрать. Оказывается, приезжал наряд, ибо кто-то из мелкого начальства в ранге думских комитетов приезжал приветствовать писателей.

О докладе В. Н. Ганичева не говорю, он сделан был даже ловко, но по комсомольским законам 70-х годов. Было о международных связях СП, о христианской религии, которая в сознании писателей заменила религию партийную, о провинциальных писательских организациях, о русском языке, о правительстве, о телевидении, о доме 13 по Комсомольскому проспекту. Правда, в докладе не говорили о черном нале при аренде, о котором писатели попискивают, и не говорили про литературу и о литературе.

С большим и восторженным вниманием я вглядывался в президиум. Ну, конечно, В. Н. Ганичев в середине, сидел также Ивлев, председатель думского комитета по культуре, и Бусыгин, знакомый мне по министерству, заместитель Авдеева – оба с небольшими приветствиями от своих командиров. Был также красавец священник отец Георгий Рощин с приветствием от Патриарха, ни Медведев, ни Путин ничего не прислали. В президиуме сидел также Ваня Переверзин, который все время по-мальчишески мял во рту жвачку. Он не переставал это делать даже во время Гимна России на слова С. В. Михалкова. Был также в президиуме Жуков, восьмидесятилетний отец вице-премьера. Видимо, как иллюстрация к его сидению на сцене в докладе Ганичев говорил о животрепещущей теме соединения СП и Литфонда. В суетливых кулуарах раздавали газету со статьей С. Ю. Куняева о приватизации в Переделкине. Любитель этой темы, опять не могу не процитировать.

«Заглянув, по совету Куницына, в Литфондовский архив, я наткнулся на толстую папку с фамилией «Д. Жуков». Перечитал ее и понял, в какую переделкинскую историю попал 80-летний ветеран нашей литературы. Несколько лет тому назад он, перечислив все свои заслуги перед государством и литературой, написал, по счастливому совпадению, сразу после того, как в июне 2006 г. Ф. Кузнецовым и К® было принято «положение о долгосрочном договоре аренды».

Из заявления Д. Жукова:

«В связи с постановлением Бюро Президиума МООП «Международный литфонд» от 21 июня 2006 года и с реконструкцией предоставленных мне сторожке и трех гаражей (снесением их и возведением дома), а также обустройством участка площадью в 0, 25 га, прошу заключить со мною долгосрочный договор аренды.

26 августа 2006 г.».

Куняев и дальше цитирует документы, пока не добирается до слова «наследник». Вот что, оказывается, больше всего волнует наших писателей, которые все как один борются за справедливость. Но вернемся к президиуму.

В президиуме сидел также В. И. Гусев, с мрачным лицом, В. Распутин и другие физиономии, многие из которых, а также и те, которых иногда называл Г. Н. Ганичев, были мне неизвестны. Сидел в президиуме также Николай Переяслов, который за долгие годы сидения в аппарате уже подыскал себе место в мэрии и переместился туда. Он пришел с приветствием от мэра.

Съезд – это уже вечерние сведения по телефону, – проходил вяло, с преимуществом писателей из провинции, которые являются основной силой. Говорят, было яркое выступление Володи Бондаренко.

Естественно, писатели согласились, чтобы и дальше ими управлял 75-летний общественный деятель В. Н. Ганичев. В. Сорокина переместили в какой-то высший совет, а меня, кажется, выбрали в секретари, естественно, от испуга.

Так вот, после того как я послушал этот доклад, я сразу же вышел из зала и пошел одеваться. Машины перед домом писателей не было. Слава Богу, что я на этот раз не оставил документы в машине, а будто меня что-то стукнуло, взял рюкзак с собой.

В сегодняшней «РГ» два портрета А. Г. Битова. Один на первой странице – «культовый писатель не любит экранизации и уверен, что все классики писали одну-единственную книгу». Собственно, это главная мысль интервью на 9-й странице, а дальше все не очень интересно. Информационный повод интервью обозначен подписью под портретом: «На ХV российском кинофестивале «Литература и кино» в Гатчине Андрей Битов впервые увидел экранизацию своего романа «Улетающий Монахов». По поводу фильма Битов не признался, что это был провал, но похвалил за работу группу и говорил, что хотел бы, чтобы этот роман снимал Андрей Звягинцев. Я вспомнил, как мы со Звягинцевым говорили об этом деревянном фильме и о том, почему Звягинцев не стал снимать. Андрюшу я часто вспоминаю.

10 апреля, пятница. Утром на час приходила ко мне домой Соня Луганская, с которой мы еще немножко позанимались ее работой, материал я хорошо знаю, и поэтому все двигалось довольно ловко: Соня сидела за компьютером, а я диктовал. Я ел гречневую кашу и пил чай, а Соня рассказала мне, что ее курс, на котором было чуть ли не 70 человек, на 60 процентов состоял из иногородних. Все иногородние девочки, кроме одной, не вернулись к себе на родину, а остались в Москве. Теперь сидят по редакциям и не думают о литературе. Большинство усвоили ложный урок, что литература – это лишь цепь знакомств.

Ехал на трамвае и повторно читал куски из Дэвида Хоффмана. Во-первых, уже твердо решил оборвать кусок о «спасении Ельцина» на готовности олигархов и не описывать дальше его предвыборную кампанию, а потом, во-вторых, вдруг возникла самая последняя фраза романа. Один из членов Совета, раздраженных плохим исполнением Кюстином задания, вдруг в сердцах говорит: «Надо бы послать Герцена, вот этот бы все разнюхал, как надо». Это, конечно, финал. Не организовать ли мне еще один, параллельно с шестой главой, файл с главой последней?

Вечером был на премьере в театре Маяковского спектакля «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Это опять замечательный спектакль и опять здесь раздумья о вечной литературе. Эта вечная литература полна типовых ситуаций. Надо отдать еще должное вечности содержания этой литературы, которое каким-то мистическим образом можно интерполировать, например, на раздоры Украины с Россией. А ссора И. И. с И. Н. – это была ссора не из-за старого ружья, а из-за газовой трубы. Лучше всех играл Ивана Никифоровича Игорь Кашинцев, но и Александр Лазарев в роли Ивана Ивановича тоже мне за последнее время впервые понравился. Светлана Немоляева на грани гротеска и студенческого капустника играла некую даму, приближенную к особе Ивана Никифоровича. При этом, когда она сняла шляпку, то оказалась с косой, совсем как у Юлии Тимошенко. И все это действие было окружено плетнем вышиной до неба. Понравились также два молодых актера: Александр Дякив, и, чуть меньше, Виталий Гребенников. Но повествовательной прозы Гоголя все же немного не хватало.

12 апреля, воскресенье. В Обнинске, еще с субботы. Встал довольно рано и часа два побродил по шестой главе, написал довольно большой кусок, который раньше мне не давался – «как спасали Ельцина», теперь надо этот фрагмент закончить. Я прекрасно знаю, что плодотворно, с внутренним напряжением, можно работать лишь два часа. Потом, попозже, когда земля прогрелась, пошел в теплицу и посадил лук-сеянец, который купил, когда последний раз был в «Метро», и посадил две полосы того самого укропа «Дракон», который Антон Соловьев и Леша Упатов подарили мне на день рождения. Ну, а потом, время уже к двенадцати, остатки вчерашнего ужина: жареная картошка и свининка – и пора домой.