пишет». Надо сказать, что эту книжку Руслана я еще по-настоящему не читал, еще и потому, что это действительно первоначально были газетные очерки, печатавшие в «Труде». Вот именно, вспомнив это, я и взял в руки книжку Руслана, которую он мне подарил лет десять назад. Взял в руки и зачитался. Дело даже не в том, что я помню и любовные истории Байрона, и историю Гете или Блока, но каков общий литературный фон всех этих рассказиков, сколько можно узнать из этих текстов. Позвонил даже Руслану, выразив и покаяние, и свое восхищение. Потом все-таки сел и написал отзыв к защите в среду.
Обе части работы Сергея Чередниченко, соискателя на степень магистра, представляются мне идеальной моделью для соискателя-выпускника Литинститута. Здесь зрелая и полная «художественная часть» и вполне грамотная подборка литературоведческих статей, касающихся актуальных проблем развития современной и, в первую очередь, молодой литературы. Отдавая должное высокому качеству представленного материала, я все же должен еще раз сказать, как много для нашего выпускника, особенно прозаика, означает возраст его поступления в вуз. Я говорю об этом, чтобы напомнить, что когда-то существовало правило, что в Литинститут поступали юноши и девушки не со школьной скамьи, а имеющие за спиной определенный жизненный и трудовой опыт. К сожалению, сейчас эта тенденция не потеряна, а смята, как всегда у нас, неуклюжим законодательством, и первостепенная задача вуза – добиться от министерства определенных индивидуальных поправок.
Итак, Сергею Чередниченко 27 лет, за его спиной определенный опыт газетной работы, недолгая учеба на филфаке университета и уже шестилетнее обучение в Лите.
Здесь не приходится говорить о самом качестве «художественной части» повести «Потусторонники». Она в 2005 году была опубликована в «Континенте», который уже сам по себе является определенной маркой качества. В этом смысле при всех возможных вкусовых замечаниях повесть, рассказывающая о молодом герое-провинциале, поэте, с моей точки зрения, определенное явление в литературе. Здесь до некоторой степени новый герой, а самое главное, по-новому и довольно беспощадно описано его окружение – провинциальная интеллигентствующая среда. Тут много интересного, познавательного, иногда точного этнографически и совершенно неисследованного политически. Как? Откуда? Это я о появлении героя. Каковы причины его гибели? Почему так мал резерв жизненных и нравственных сил? Автор талантливо, перемежая пласты повествования, ведет свой рассказ и пытается ответить на главные сакральные вопросы русской жизни и литературы. Первый этап творческой жизни любого писателя – юность и детство – пройден. Но на юности поколения Чередниченко не останавливается, здесь еще написаны и взрослые, несколько провинциальных их слоев: и простецы, и интеллигенция. Сделано это и не без злобы, и не без сочувствия
Попутно можно заметить, что Чередниченко родом из Тувы, из Кызыла, откуда и наш знаменитый выпускник Роман Сенчин. Возможно, эта почти недосягаемая отдаленность от Москвы вырабатывает такую жгучую протестную тягу и влечение к серьезной литературе.
Недостатки в повести, конечно, есть, и главный из них – это недюжинный ум и болезненная прямота автора. Он нащупал один из самых интересных и беспощадных ракурсов в современной, живущей без героя, русской литературы – предельное приближение. Но это, в свою очередь, чревато потерей беллетристического начала.
В самом начале работы, в кратком автобиографическом очерке Сергей Чередниченко пишет, что, поступая в Литинститут, он долго колебался между семинарами прозы и критики. Собственно эти колебания отчетливо выражены во второй, так сказать «научной» части работы. Аналитик и то, что мы называем «думающая личность», вот здесь-то полностью и властвует. Его статьи о текущем литературном процессе полны точных наблюдений и замечательных формулировок. Это то, о чем мы часто говорим: «Я думал так же, но вот не сформулировал». Даром точно формулировать фея Сирени, видимо, наградила Чередниченко при рождении, но не уколись о веретено. Его спорные статьи об Олеге Зоберне и детском писателе Крапивине спорные лишь по форме, а по своей сути обладают магией истины, по крайней мере, внушенной правды. Мне особенно приятно было читать о романе своего ученика Сергея Самсонова, тем более что и здесь Чередниченко попал в десятку. Уже когда магистерская работа была сдана, стало известно, что Самсонов попал в шорт-лист «Нацбеста». Любопытны и емки и другие литературоведческие работы, посвященные «матерой» литературе, например, удыгейско-советской повести и фактам национальных литератур Камчатки. В последнем случае здесь спорным для данной работы мне показалось привлечение к исследованию в качестве аргумента публицистики оппонента. Если просмотреть всю работу целиком, то в отдельных статьях можно встретить имена и других преподавателей нашего института. Полагаю, что это не тонкий расчет, а обычный контекст современной литературы. Но это единственное у меня, хотя возможно и несправедливое, критическое замечание. Естественно, я предлагаю считать эту магистерскую работу Сергея Андреевича Чередниченко защищенной. Фея Сирени недаром ворожила ему в детстве.
К вечеру откликнулся Витя, что-то на даче происходит, но главное, он жив. Завтра придется отменять семинар и опять идти на суд. Опять не получилось сделать обзора последней прессы, но опять много не получилось, но вот сегодня «РГ» пишет о милиции. «В столичном УВД на железнодорожном транспорте разразился скандал. Обнаружилось исчезновение 10 секретных дел, заведенных на ряд столичных бизнесменов местными отделами по борьбе с экономическими преступлениями. Своих постов лишилось много милицейских чинов». С этого статья начиналась, а в середине статьи главное: «Скорее всего, эти документы менты продали самим фигурантам уголовных дел». В этой же газете Юрий Липский пишет о том, что поэт из Томска – я знаю этого молодого человека, он был у нас в Лите – Андрей Олеар перевел с английского на русский все стихи Бродского, написанные на английском.
К одиннадцати часа, волнуясь, поскакал в институт, где сегодня состоится церемония защиты магистерских дипломов. И темы, и сами работы, оказались, и смелыми и интересными. Здесь Николай Дегтярев «Во всем угадываются созвучья…» (стихи); «Революция 1917 года в творчестве В. В. Кожинова». У Николая руководитель Игорь Волгин, и как всегда, Игорь оказался в науке и творчестве человеком «над схваткой». В дискуссии в «первоначальном» контексте прозвучало даже слово «черносотенец». Правда, в самом конце Олеся Александровна Николаева не утерпела и сказала, что есть слова, как антисемит или как черносотенец, к которым так прилепился, общественный смысл, что отодрать его или поколебать не удается, и что есть слова, которые способны дискредитировать их произносящего. Вообще, защита Дегтярева для меня была самой интересной. Здесь как-то все высказались. Забегая вперед, должен сказать, что вообще эта защита была невероятно интересной и в первую очередь тем, что я все-таки своего добился, и магистерские диссертации превратились в серьезные работы. Раньше это были «художественные» отписки, как правило, обычные проходные семинарские работы, к которым присовокуплялись старые курсовые работы – «научная часть». Наиболее интересно, как оппонент, говорил Вл. Костров. Вспоминая, Вл. Андр. говорил об уходе этики из литературы и, как ни странно, начал с речи Патриарха в Страсбурге. Аудитория слушала, будто впервые узнала, что патриарх в этой речи поставил под сомнение современный
