подвигнуть мертвецов покинуть свои веками обжитые гробы, а поднять на ноги какую-нибудь Спящую красавицу или законченного коматозника — этому будильнику вообще плевое дело.
И теперь я недрогнувшей рукой отключил его главную функцию.
В центре комнаты стоял накрытый стол, где располагались початая бутылка водки, ополовиненная бутылка «Киндзмараули», два бокала — один пустой, другой с вином — и немного закуски: нарезка красной рыбы и холодного мяса, а также несколько мандаринов. Все это, видимо, и было приобретено Катей на выделенный мной транш в тысячу рублей.
Поскольку я имел полное основание считать, что сильнодействующее снотворное было добавлено в водку, я выпил наполненный прекрасным грузинским вином бокал и закусил его красной рыбкой. После чего прилег в той же комнате на кушетке и задремал — как мне казалось, чутким непродолжительным сном…
— Что ты тут делаешь, черт тебя побери!? — раздалось вдруг над моим ухом.
Я очнулся и увидел перед собой сонную с очумелыми глазами и слегка припухшими веками физиономию моего приятеля. Не отвечая на его вопрос, взглянул на свои часы: была половина одиннадцатого, насколько я понял, утра. Стрелки часов Толяна можно было бы и не переводить: он все равно уже опоздал к разбору на Дмитровский автополигон. Что и требовалось доказать.
— Да вот пришел к тебе вчера отметить твой день рождения, а ты дрыхаешь, — отозвался я с обидой в голосе. — Было уже поздно, и я решил остаться у тебя ночевать.
Толян выслушал мои объяснения с большой подозрительностью, что ясно отражалось на его открытом, честном лице.
— А… — попытался он что-то мне сказать, но я продолжал развивать инициативу:
— А вот тебе подарочек! — Я встал с кушетки и из своей сумки извлек фаянсовую статуэтку обнаженной женщины. Ольга попыталась ее кому-нибудь впарить как антиквариат, но никого из любителей старины это произведение искусства не вдохновило: обычная, мол, халтура. Я едва успел прибрать статуэтку к рукам, поскольку Ольга в порыве раздражения попыталась спустить ее в мусоропровод. Интересный факт: эта обнаженная девица чертами лица и вообще своей фигуркой очень походила на мою новую подругу Катю. — Антикварная вещица, цены ей нет. — Я с отчетливо выраженным радушием на лице протянул презент Толяну.
— Спасибо, — буркнул он, принимая подарок и внимательно его разглядывая. — Кого-то эта бикса мне сильно напоминает. — Тут Толян поднапряг память и изрек: — Ну, прямо вылитая сучка, что вчера вечером меня оприходовала.
— А что такое вчера с тобой стряслось? — невинным голосом осведомился я. — Ты, что ли, кого-то пригласил на свой день рождения, а сам напился?
Толян опять с крайним подозрением уставился на меня, но на мой вопрос ответил обстоятельно:
— Часов в десять вечера ко мне заявилась какая-то девица. Сказала, что она из Бюро специальных добрых услуг. В это бюро поступил, мол, заказ: ей поручено поздравить меня с днем рождения. Говорит, это сюрприз от одного из моих друзей. — Тут мой приятель в очередной раз окинул меня пристальным взглядом. — Пока я буркалами хлопал и киксовал, девица проскочила ко мне в квартиру и быстренько накрыла на стол. Ну, а вообще она выглядела классной телкой, и я был не прочь, чтобы эта бикса составила мне компанию. Я выпил грамм сто водки, она — вина. А потом мне захотелось попробовать грузинского винца, и я налил его в ее и свой бокал, а потом за какой-то фигней, да, кажется, хлеба было мало, пошел на кухню. Когда я возвращался назад, то из коридора через открытую дверь увидел в комнатном зеркале, что девица мне вроде бы что-то сыпанула в бокал с вином. Я догадался, что это какая-то аферистка, но промолчал, решив с ней сыграть в ее игру. И, когда она отлучилась в туалет, поменял бокалы местами. Потом мы чокнулись, я свой выпил, а девица вино едва пригубила: мол, она на работе и больше пить не может. Это последнее, что я помню, поскольку сразу же вырубился.
Я, слушая его повествование, внутренне улыбался. Мне легко было представить, что произошло. Катя зарядила снотворным всю бутылку водки, но, поскольку Толян выпил не слишком много, она решила подстраховаться и добавила своего зелья в его бокал вина. Однако, как позже выяснилось, моему приятелю хватило и того, что было растворено в водке.
Но почему Катя отказалась от второго бокала вина? То ли она, как и Толян, еще из коридора заметила его манипуляцию, то ли действительно не желала терять форму, приняв избыточное количество спиртного, — ведь девушка перед этим уже выпила два бокала шампанского в компании со мной.
Так или иначе невольной жертвой комбинации Толяна оказался я! Ведь именно я принял на грудь заряженный бокал с «Киндзмараули». Вот почему был столь долог и сладок мой сон.
— Значит, тебе так и не удалось с ней переспать. — Я соболезнующе покачал головой.
— Переспать! — недовольно буркнул он. — Скажешь тоже! — Толян встал, открыл шкаф и стал шарить по карманам пиджака. Потом с облегчением вздохнул: — Деньги и документы на месте, и на том спасибо. Но на фига она все это проделала? — И он в очередной раз смерил меня оценивающим взглядом. Потом перевел глаза на будильник и понимающе кивнул: — Разбор на Дмитровском полигоне закончен. Твоя работа, Игорек?
— Моя, — легко согласился я. А что, собственно, было делать? Мой приятель не такой олух, чтобы не сложить цветную детскую картинку из трех-четырех фрагментов. — Если твоя жизнь тебе не дорога, то она, эта твоя жизнь, может еще сослужить мне добрую службу. Уж такой я эгоистичный малый.
— Как же я смогу пацанам теперь в лицо смотреть, меня ж за падло все братаны держать будут, — печально произнес он.
— Вот уж не думаю! — решительно возразил я. — Уверяю, друг мой: очень скоро выяснится, что всем твоим браткам будет отныне не до тебя. Да и вообще — пора обрывать все старые связи. У тебя же есть Паоло, есть «Сименс».
— Надоело мне все это! — неожиданно объявил он. — Тоска одна: и молитвы, и ремонт стиральных машин.
— А чего же ты хочешь? — забеспокоился я. — Уж не вернуться ли к прошлым блатным делишкам?
— Нет, я хочу снимать кино, — последовал поразивший меня ответ. — Вот, смотри. — Толян выволок из шкафа видеокамеру. — Хожу по улицам, снимаю. Жутко интересное дело. — И неожиданно он вернулся к давно вроде бы забытой теме: — Надо к Долинскому съездить.
— Ты все еще хочешь найти того, кто убил твоего дружка Санчо? Ну, так я тебе расскажу, что за люди это сделали и где они теперь находятся.
И я действительно рассказал ему почти все, что со мной случилось за последнюю неделю.
Он слушал меня, не перебивая и раскрыв рот. После чего сделал неожиданный вывод:
— Ну, тогда тем более надо съездить к Долинскому.
— Да зачем?
— Поставить его в курс, что пацанов Угрюмого замочили люди Вельтмана.
— Так позвони ему по телефону и прозрачно намекни.
— У меня нет прямого номера Льва Михалыча. Могу только позвонить его секретарю.
— Этого вполне достаточно.
Толян отрицательно замотал головой:
— Он должен оценить то, что я сообщил такую важную вещь лично ему. Но самое главное в другом. Я уже тебе говорил, что он приглашал меня работать к себе. Ему, сказал Долинский, нужны честные и преданные люди, а кругом — одна сволота. Тогда я поделился с ним своей мечтой — стать кинооператором. И Лев Михалыч сказал, что это очень хорошо, потому что он покупает крупную киностудию и меня возьмет туда работать. А параллельно я буду учиться во ВГИКе — Долинский оплатит мое обучение. Поехали со мной, Игорек! Мне всегда одному очень тоскливо в дороге.
Я, конечно, совершенно не верил всей этой галиматье. То есть я не верил не Толяну, а благим помыслам олигарха Долинского. На хрена ему Толян в качестве кинооператора? Он — честный, смелый и исполнительный парень, что и оценил Долинский, а теперь хочет его использовать в каких-то своих темных делишках. Но я уже хорошо изучил своего приятеля: если что-то засело в его упрямой башке, то никакими аргументами это «что-то» из нее не выбьешь.
