останавливалась возле цыганок, зазывающих наивных женщин у метро, предлагающих погадать или предсказать судьбу, она видела их насквозь.
Собираясь в медицинский центр, Лола была настроена скептически, возможно, потому, что была молода, здорова, обеспеченна и хороша собой. У нее ничего не болело – в спине не кололо при резких движениях, сердце не замирало неожиданно ранним утром, не кружилась голова в вагоне метро от духоты, не шумело в ушах, не темнело в глазах, не было затруднений дыхания.
Более того, Лола как раз и ожидала, что сотрудники центра начнут на нее атаку по полной программе, потому что по совету Маркиза оделась для визита более чем прилично, можно сказать, дорого, да еще присовокупила к этому пару колец и бриллиантовые сережки.
Однако она совсем не ожидала, что «диагностику» будет производить самая настоящая цыганка – та не очень-то и скрывалась. Очевидно, Сильва Робертовна знала свое дело, потому что сработал пресловутый цыганский гипноз, и к возвращению домой Лола была полностью уверена, что она – тяжело больной человек.
Войдя в квартиру, Лола, не говоря ни слова, проследовала в свою комнату и опустилась на диван, бессильно откинувшись на его спинку. Пу И приветствовал хозяйку радостным лаем, но Лола даже не улыбнулась ему. Она прижала песика к груди и застыла с выражением глубокой скорби и немого страдания на лице.
Маркиз, который привык, что его боевая подруга весьма словоохотлива, заглянул к ней и спросил:
– Лолка, а чего это у тебя так уныло? Я слышал, дверь хлопнула…
– Обещай мне, что не выгонишь Пу И на улицу! – произнесла Лола полным тихой печали голосом.
– Чего?! – удивленно переспросил Леня. – Я с ним сегодня уже гулял… даже два раза…
– Я совсем не об этом! – вздохнула Лола и добавила куда-то в сторону: – Ну конечно… разве можно ждать сочувствия и понимания от такого черствого, бездушного человека…
– Ты чего? – Леня вышел на середину комнаты и уставился на Лолу. – Что с тобой происходит?
– Ты должен обещать, что после моей смерти будешь заботиться о собаке! – проговорила Лола слабым, дрожащим голосом и зарылась лицом в шерстку Пу И, которому это явно не понравилось – он попытался вырваться на свободу. – Впрочем… лучше я заранее о нем позабочусь. Я напишу завещание и оставлю Пу И все свои сбережения и половину нашей квартиры…
– Лолка! – воскликнул Маркиз и, подойдя к ней вплотную, потрогал лоб. – Ты что – заболела?
– Вот именно! – Лола подняла на своего компаньона страдальческий взгляд. – Пожалуйста, пригласи нотариуса. Я знаю, они выезжают на дом к тяжело больным людям.
– Да можешь ты мне наконец объяснить, что случилось?
– Ты ведь сам отправил меня в этот медицинский центр. В общем, я даже благодарна тебе за это. Ведь иначе я так и не узнала бы, что я очень больна…
– Что они там тебе наговорили?
– Они провели мантическую диагностику и выяснили, что я тяжело и почти неизлечимо больна. Мне нужно пройти труднейший курс лечения, и тогда, возможно, у меня появится шанс на выздоровление…
– Лолка, но я же отправил тебя на разведку! Ты видела там того лысого мужика, за которым мы следили от «Райского сада»?
– Как ты можешь говорить о таких ничтожных вещах, когда я, быть может, доживаю свои последние дни? – Голос Лолы дрожал, на глазах появились слезы. – Я совершенно ослабела, едва переставляю ноги, а ты… ты требуешь, чтобы я следила за каким-то уголовником, рискуя своей жизнью… тем малым, что от нее осталось…
– Не пойму, – Леня пригляделся к своей подруге, – ты что, «Даму с камелиями» репетируешь?
– Ужасный человек! – воскликнула Лола. При этом она неосторожно разжала руку, которой прижимала к сердцу Пу И. Песик вырвался и отбежал в дальний конец дивана. – Вот и собака не хочет разделить со мной мои страдания! – простонала Лола. – Признайся, это ты его подучил? Впрочем, я все тебе прощаю… нельзя уходить из этой жизни с грузом гнева и обиды…
– Да… судя по всему, это серьезно! – проговорил Леня, на всякий случай отступив к дверям. – Наверное, придется поговорить с Иркой Соловьяненко… кажется, она сейчас сидит без работы…
– Что?! – Лола подскочила на месте, сняла с ноги тапочек и швырнула его в Маркиза. – О чем ты хочешь разговаривать с этой бездарностью, с этой уродиной, с этой кривоногой крокодилицей?
– Как о чем? – Леня подобрал тапочек, открыл дверь, вышел в коридор и продолжил с безопасного расстояния: – Мне же надо закончить работу, а ты явно собираешься взять отпуск за свой счет. Так что придется поискать тебе временную замену…
– Мерзавец! Негодяй! Ничтожество! – завизжала Лола, вскочила с дивана и бросилась за Маркизом, который стремглав удрал в свою комнату и заперся изнутри. – Не думай, что эта дверь тебя спасет! – кричала Лола, молотя по двери кулаками. – Ничто не защитит тебя от моего гнева!
– Кажется, слабость прошла?.. – осведомился Леня из-за двери. – Вот теперь я тебя узнаю… это прежняя, настоящая Лола! Может быть, не нужно звонить Ирке? Может быть, ты сделаешь наконец то, о чем я тебя просил? Лолка, время дорого, того гляди – Ухо сгонит Зозулина с квартиры, а ты распустила нюни! Какая еще мантическая диагностика? Тебя элементарно разводят на деньги!
– Ни за какие деньги не купишь здоровья! – вздохнула Лола, но, наткнувшись на грозный взгляд своего напарника, сказала слабым голосом: – Хорошо-хорошо, я выполню твое задание. Но когда я умру, ты об этом очень пожалеешь!
На следующий день Лола снова появилась в медицинском центре «Авиценна». На этот раз она прошла прямиком в регистратуру. Хорошенькая сестричка быстро нашла ее карточку, заглянула в нее и сообщила:
– Сейчас как раз свободна Памела Агафоновна. Так что можете пройти в кабинет гирудотерапии…
Лола вошла в просторный светлый кабинет.
За столом сидела крупная вальяжная женщина средних лет с губами неприятного, излишне красного цвета. Перед ней на столе стояло несколько больших стеклянных банок, в которых плавали, извиваясь, жирные крупные пиявки.
Повернувшись к Лоле, хозяйка кабинета облизнула губы и пропела слащавым голосом:
– Заходите, моя сладенькая! Сейчас мы вас подлечим! Сейчас мои пиявочки покушают вкусненького! – Повернувшись к банкам, она осклабилась, постучала по стеклу ярко-красным ногтем и продолжила: – Цып-цып-цып, мои деточки! Обед! Обед! Кто тут у нас больше всех проголодался?
Пиявки оживились и наперегонки бросились к поверхности воды.
Памела Агафоновна раскрыла Лолину карточку и заахала:
– Ой, какой запущенный случай! Ну ничего, мои малютки вам обязательно помогут! Вы не смотрите, что они такие маленькие, у каждой моей малютки по три челюсти, и в каждой челюсти – по триста острых зубов! Они знают свое дело! Обычно мы ставим пациентам по три пиявки, но в вашем случае можно стразу десять… вы немедленно почувствуете эффект!
Лола представила, как десять пиявок одновременно впиваются в ее кожу. Десять, и у каждой по три челюсти… и в каждой челюсти по триста зубов! Сколько же это всего? Почти десять тысяч!
– Мама! – едва слышно проговорила Лола.
– Ну, приступим… – Памела Агафоновна улыбнулась Лоле, продемонстрировав полный рот мелких острых зубов. От страха Лоле показалось, что у нее, как у пиявки, тоже три челюсти и сейчас эти челюсти вопьются в Лолино горло…
Лоле стало нехорошо. Ее замутило от страха. Она стрелой вылетела из кабинета и бросилась к двери с женским силуэтом.
Придя в себя, вернулась в регистратуру и жалобным голосом сказала сестричке:
– У Памелы Агафоновны перерыв. Может быть, я схожу пока к другому врачу?
– Можно, – сестра приветливо улыбнулась, – мы всегда идем навстречу нашим пациентам! Сейчас как раз освободился Ли Боевич!
– Кто? – удивленно переспросила Лола.
