сменную и воткнул её в гнездо,— холодный и готовый ко всему.
Дракон же словно ничего не почувствовал, словно и не хлынула толчком кровь из всех четырёх отверстий. Он рывком расправил неправдоподобно короткие крылья и, словно перелившись из одного состояния в другое, развернулся лицом к выходу.
Сейчас. Потом будет поздно.
Я выхватил саблю и побежал на него.
Снова затрещали автоматы, послышался женский вскрик, и я словно споткнулся об этот крик и упал лицом в воду. Поднимаясь, я увидел,
как бежит от дверей, бодаясь с водным потоком, охрана,
как, роняя автомат, падает Лю,
и как, зажав рукой собственный рот, рвётся к своему напарнику Линда.
Полыхнуло зелёным, и проход стал ярче.
Я стоял мокрый с ног до головы, на коленях и смотрел, как Линда, бережно держа на коленях окровавленную голову Лю, что-то шепчет ему на ухо, а тот глядит невидящим взглядом куда-то мимо меня. Дракон плавно, словно самолёт вертикального взлёта, набрал высоту и, зависнув, развернулся целясь лицом к проходу. Линда подняла голову и увидела меня.
Глаза её вспыхнули гневом.
— Иди! Иди за ним! — закричала она. — Если не хочешь быть проклят!
Я глянул на дракона, и увидел, как смотрит на меня, вытянувшись в мою сторону, Никита. Дракон гигантской рыбкой заскользил в дыру перехода. Я вынул из кармана куртки кошелёк и кинул его Линде. Та машинально точным движением поймала его. Вот и хорошо, подумал я — и успел увидеть, развернувшись, как плавно, волной, исчезает в дыре перехода драконий хвост.
— Да иди же ты! — крикнула Линда. — Иди!
К чёрту. Это всего лишь наёмники.
Я встал и, сжимая в руке оскользевшую саблю, побежал к тускнеющему пятну перехода. На перехват кинулся кто-то из охраны.
Ерунда, они не успеют.
Снова затрещали автоматы, и что-то дёрнуло меня за правую ногу на последнем шаге, и прыжок от этого получился каким-то неловким.
Сверкнуло ярко-зелёным, и я почувствовал, зажмуривши глаза, как дохнуло теплом, и упал лицом вниз.
Меня словно поймала гигантская ладонь и мягко опустила на землю.
Я открыл глаза.
Трава.
Ярко-зелёная трава.
Я прошёл.
XXI
А в жёлтом мире, в жёлтом небоскрёбе, девушка, настоящего имени которой я так и не узнал, склонилась над телом своего парня и заплакала горько и безутешно.
Слеза упала на лицо лежащего, и его ресницы дрогнули.
Я верю в это.
5. Зелёный констебль
I
Я лежал и смотрел в бледно-зелёное небо. По небу плыли облака, и глаз уже воспринимал их как белые. Забинтованная нога перестала кровоточить и только тихонько ныла. Бинт я нашёл в той самой жёлтой сумке, что дали мне Линда и Лю. Дырка в мякоти — это не так страшно, я не помру среди этой травы. Вот только как передвигаться — ковылять-то я смогу, но хватит ли мне этого?
Я ещё раз огляделся.
Лесостепь.
Так я, во всяком случае, себе её представляю: равнина с лесистыми островками. И старые сглаженные временем горы по левую руку от солнца.
Куда идти — совершенно неясно. Но вот то, что нечего мне делать на открытом пространстве с моей жёлтой экипировкой — это совершенно однозначно.
Как там Лю говорил?
Как зёрнышко риса на столе.
Я кое-как встал и, припадая на продырявленную ногу и опираясь на саблю в ножнах как на трость, заковылял к ближайшему леску.
Революционный держите шаг, неугомонный не дремлет враг.
Мне понадобилось минут двадцать, чтобы добраться до опушки, и за это время умотался я основательно. Хромать с непривычки — занятие весьма утомительное. Все мышцы работают не так, как привыкли.
И печально было на сердце, одолевали мысли о Линде и Лю. Как они? Выбрались ли? Только сейчас я вдруг понял, что не знаю, как они собирались уходить из Дома Дракона.
Вдобавок жарко.
Кстати сказать, это тоже интересно — сколько я мотаюсь по этим цветным мирам, а под дождь ещё ни разу не попадал.
При ближайшем рассмотрении деревья напомнили мне дубы — такие же мощные стволы, те же характерные очертания листьев, так что, наверное, я имею право называть этот лесок дубравой?
Оказавшись наконец в тени, я с лёгким стоном удовольствия сел, упершись спиной в мощный ствол первого же дерева встретившегося мне на опушке. Положил подле себя саблю, осмотрел повязку — крови выступило немного.
Вот и хорошо. Самое время собраться с мыслями, которых у меня, к слову, было небогато. К тому же мутило меня; надо полагать, от кровопотери.
Ладно, не знаешь с чего начать — начни с того, что тебе по силам.
Для начала проведём инвентаризацию.
Сабля, сумка, халат. Одежда. В кармане халата я нашёл ещё один оранжевый камушек. Из швов карманов натряслось немного красного песка. Может, и здесь оранжевые камушки ценятся? Или красный песок?
На всякий случай я высыпал песок и камушек в упаковку из-под бинта и перевязал маленький сверточек ниткой, выдернутой из халата.
Собрал всё и аккуратно в сумку сложил. Положил руку на ножны, подтянул раненную ногу, готовясь встать.
На зелёную траву рядом с жёлтой саблей упал ярко-зеленый жёлудь.
Я невольно посмотрел туда, откуда он прилетел.
— Добрый день, — сказал человек, похожий на Робин Гуда. Бородатый, в простом выцветшем зелёном платье с капюшоном, правда, без лука. Но меч на перевязи у него был.
Пальцы мои сжались на ножнах, и незнакомец это заметил. В руках у него невесть откуда взялся лук с наложенной стрелой, и он не замедлил натянуть тетиву.
— Я сказал «Добрый день», а вы хватаетесь за оружие, — сказал он с укоризной. — Прям удивительно. Не всегда встретишь человека, который сразу хочет показать, какой он плохой.
— Простите, — сказал я, и убрал руку с ножен. Подумал и добавил. — Здравствуйте.
— Так-то лучше, — сказал бородач, и лук пропал.
Я оторопело хлопал глазами, пытаясь понять, что произошло. Незнакомец подошел ко мне и присел рядом на корточки.
— Вы, мастер, извините меня, но я слежу за вами уже довольно давно. Причудлива вера ваша. Такого я ни у кого не видел. Вы — иностранец?
— Да, — сказал я. Сейчас он спросит, откуда именно я родом — и что прикажете говорить?
— А это у вас что? — он пальцем ткнул в повязку.
— Так, — сказал я, втянув от боли воздух сквозь зубы. — Мелкая неприятность.
