Ввиду сравнительно малого объема рубрики выпуски «МЭ» поневоле должны были быть тематическими. Порою они касались какой-нибудь проблемы в отечественной рок-музыке, порой рассказывали о фестивалях, порой освещали те или иные не очень известные широкой публике явления, вроде самиздата или любительской звукозаписи. Венцом «МЭ» стало проведение всесоюзного мероприятия, о чем мы еще расскажем.
Постепенно «МЭ» расширял сеть своих корреспондентов, и первыми среди них, естественно, стали редакторы и ближайшие сотрудники двух популярных самиздатовских рок-журналов Ленинграда — «Рокси» и «РИО», — а также деятели Ленинградского рок-клуба.
Анатолий Августович Гуницкий (р. 1953 г.), по профессии театровед, играл заметную роль в ленинградском рок-движении семидесятых — восьмидесятых годов. В молодости он был одним из тех, кто вместе с Борисом Гребенщиковым участвовал в создании АКВАРИУМА, писал тексты песен, затем занялся организационной деятельностью и рок-журналистикой. Его проблемные статьи в «Рокси», подписанные псевдонимом Старый Рокер, задолго до появления аналогичных материалов в официальной печати ставили наиболее существенные вопросы развития отечественного рока. Среди своих он был известен по прозвищу Джордж. После организации Ленинградского рок-клуба Джордж неизменно входил в составы оргкомитетов фестивалей, заседал в жюри, причем его мнения и оценки были одними из самых авторитетных. Отбор и прослушивание молодых групп перед фестивалями тоже входили в обязанности Гуницкого, тем самым его вкусы в какой-то мере формировали направленность ленинградского рока. Кому-то это нравилось, кому-то не очень, но факт остается фактом — Анатолий Гуницкий наряду с председателем совета рок-клуба Николаем Михайловым оказывал серьезное влияние на развитие ленинградской рок-музыки. К тому же в течение ряда лет он вел семинар при рок-клубе, где собирались молодые музыканты, показывали свои песни, обсуждали их, обменивались опытом.
Стоило посмотреть на Джорджа в торжественные дни фестивалей, когда он приходил на открытие в белоснежной сорочке с галстуком-бабочкой, что вызывало невольное уважение. Глядя на Джорджа, можно было поверить, что рокер — это истинный интеллигент, в чем многие в ту пору сомневались. Впрочем, сомневаются и сейчас.
Гуницкий стал одним из первых в Ленинграде квалифицированным пропагандистом отечественного рока, знающим его изнутри. Его статьи, лекции, передачи на радио отличались, прежде всего, знанием дела и хорошим вкусом, не говоря о литературных достоинствах.
Немудрено, что с приходом в «МЭ» Анатолия Гуницкого авторитет этой авроровской рубрики повысился.
Его более молодой друг Александр Витальевич Старцев (р. 1958 г.), взявший на себя стремные обязанности главного редактора самиздатовского органа «Рокси», отличался большей категоричностью и резвостью изложения. Именно от статей Саши Старцева, подписанных псевдонимами — Алек Зандер, Саша Скримами, АВС и др., приходил в свое время в восторг РД, еще не знавший автора. Своим великолепным стебом Алек Зандер задал тон многим позднейшим самиздатовским журнальчикам по всей стране, которые и по сей день не могут избавиться от этого веселого стиля, несмотря на то что сам Старцев стал взрослее и солиднее. У нас еще будет возможность познакомиться с этой стороной деятельности Старцева. Он был одним из первых, кто вводил РД в круг непривычных проблем, кто познакомил его со многими деятелями рок-движения. Взгляды Старцева и РД далеко не всегда сходились, но это не мешало сотрудничеству. Саша писал эпистолы в «МЭ», РД время от времени печатался в «Рокси».
Андрей Петрович Бурлака (р. 1955 г.), инженер по образованию, был известен в рок-кругах как эрудит и энциклопедист, знающий буквально все о роке. Появилась даже поговорка, гласящая, что «если этого не знает Бурлака, значит, этого не существует». В 1986 году Бурлака предпринял дерзкую попытку издания самиздатовского ежемесячника (!) о роке, назвав журнал «РИО» («Рекламно-информационное обозрение»), и с тех пор отчаянно борется со временем, которое бежит все же быстрее, чем хотелось бы Андрею. Однако по общему количеству номеров «РИО» скоро превзошел «Рокси», выходивший примерно два раза в год, популярность издания Бурлаки, особенно вне Ленинграда, тоже обогнала журнал Старцева.
Андрей участвовал в работе «МЭ» в качестве корреспондента лишь однажды, но его практическая помощь в виде консультаций, оценок, упоминаний в «РИО» о публикациях «Авроры» ощущалась постоянно.
Автором «МЭ» и ближайшим помощником РД стал впоследствии и Петр Сытенков, молодой врач, знаток и любитель рока, переехавший в Питер из Свердловска; привлекались и другие авторы. Постепенно вокруг «МЭ» складывался зародыш рок-журнала, что и навело РД на мысль — попробовать издать такой журнал.
Впрочем, до этого еще далеко, а тогда хотелось сделать интересную журнальную рубрику, какой еще нигде в стране не было. Форма подачи родилась сразу и навсегда: каждый выпуск (тур) «Музыкального эпистолярия» открывался «вступлением рок-дилетанта», в котором он знакомил с темой выпуска и представлял своих корреспондентов. Далее шли письма друг к другу, а завершалось это частенько приложением в виде «Справочного бюро», где печатались короткие биографические справки о группах и аннотации на любительские магнитофонные альбомы.
Многие из этих материалов, отражающих этапы становления отечественного рока, мы увидим далее. Мы позволили себе взять из «МЭ» лишь то, что, по нашему мнению, не устарело и имеет историческую ценность. Композиция и последовательность выпусков «МЭ» на этих страницах не совпадает с журнальными публикациями, есть и ненапечатанные выпуски, но мы по-прежнему хотим, чтобы читатель следил за процессом, и не позволяем себе подправлять вчерашние публикации в соответствии с сегодняшней точкой зрения.
Глава 2
МЭ: «Я должен держаться корней…»
Вступление рок-дилетанта
…Он увидел меня в толпе, ожидающей начала концерта в Ленинградском рок-клубе на улице Рубинштейна. В тот раз любители рок-музыки предвкушали встречу с ПОПУЛЯРНОЙ МЕХАНИКОЙ. Я сразу узнал моего давнего знакомца — битломана. Впервые я увидел его года три назад на концерте МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, там мы немного поговорили, но общего языка не нашли. Увидев, как он поглядывает на меня из-под малиновой бархатной кепки, топорща свои усы, я понял, что и на этот раз предстоит неприятный разговор. Пока я вспоминал его имя, он уже коршуном кинулся на меня, раздвигая толпу фанов.
— Это вы пишете в «Авроре» о роке? — громко провозгласил он.
Пришлось сознаться, что я.
— Должен вам заявить… — И дальше последовал длинный монолог на повышенных тонах, который мне пришлось выслушать молча, ибо бесполезно было вступать с моим собеседником в спор или просто в разговор. Такие люди слушают только себя.
Возможно, он был кое в чем прав, упрекая меня во всех смертных грехах — от невежества до конформизма. Очень может быть — прав во многом. Дело не в этом. Он не желал вступать в диалог, ему
