обманывал себя. Но он умел верить и надеяться. Даже если шанс на удачу был похож на предрассветный туман. Надежда – это же совсем другое, не так ли? Он знал, что высокий пост и прилагающийся к нему скипетр получил только потому, что выбирать было не из кого. Одни трусливо сбежали, сумев воссоздать отвратительное заклятье, придуманное его бывшей подругой, другие погибли или были покалечены, третьи, проявив невероятную изворотливость, нашли тысячу причин выйти из числа претендентов. При ином раскладе Неподвластные посчитали бы, что это он убирает соперников с дороги, но уже десяток лет как гильдмастерство в их гильдии было не вожделенной целью многих, а синонимом слова 'жертва'. И хотя он держал скипетр уже четыре года – вчетверо дольше, чем его предшественница (при воспоминании об Элейс, её изломанном теле и мутных безумных глазах он до сих пор не мог сдержать дрожи) – Рьен четко знал, что его час близок. 'Если падаешь со скалы, отчего бы не полететь?', говорили А'йорды. И прибавляли: 'А когда нужно уходить, найди тех, кто разделит с тобой путь'. Он чувствовал их приближение. Слышал, как один за другим они выходят из портала – без страха и волнения, неторопливо, размеренно, четко зная, кого искать и куда идти. Он видел марево мощных щитовых чар, колыхавшихся вокруг них, и знал, кто послал этих людей. Он в последний раз проверил амулеты и с усилием свел ладони, призывая Силу. Когда он расшвыривал молнии и ледяные шары и стремительно метался по выложенному диким камнем двору, уклоняясь от заклинаний убийц, он не боялся. Это был его дом. Дом многих поколений предков оберегал своего хозяина, вливал в него силы, искажал и отклонял чары, которые сам маг не мог отразить или заметить. Он был на своем поле. Никто не уйдет живым. Они все останутся лежать здесь. Мёртвая кровь впитается в землю, войдёт в камень, а жизненная сила врагов рода станет частью защитных арканов, пронизывающих стены, и будет служить тем, кого их хозяева так стремились умертвить. В трансе 'живой волны' он с лёгкостью уклонился от меча, пламенеющего Огненной Смертью, и внезапно поймал проблеск светлых волос очень знакомого оттенка за спинами нападавших. Маленькая фигурка в темном стояла у внешней стены и с видимым любопытством наблюдала за вновь и вновь захлёбывающимися атаками 'Они привели с собой ребёнка?! Ребёнка?!' Рьен едва не пропустил удар и, выругавшись, достал юркого убийцу своей коронной Зеленой Гнилью. Обновил щиты, одновременно отбрасывая нападавших Вуалью Радуги и… Надежные, не раз проверенные амулеты осыпались невесомой пылью, и защита развеялась, словно дым. Заклинание ударило Рьена в грудь и отшвырнуло назад, как лист бумаги, пробив пластинчатый доспех из аглара и пришпилив мага к стене, словно огромную бабочку. Он беспомощно трепыхался, силясь освободиться, а тонкие нити заклятий продолжали изливаться из раскрытых ладоней… 'Испытай на себе то, чем ты кормил других…' Его век коснулся обжигающий свет, а потом… потом не было ничего. 'Испробуй, каково это, когда нож входит в спину!' Он висел в пустоте, которая не могла быть Явью. Но и Нейарет атан Дин она тоже быть не могла. Он видел Туман-между-мирами лишь раз, когда подруга, свято верившая, что однажды увиденное стоит стократно услышанного, решила взять его с собой. Узкая теплая ладошка Эль'кирин А'йорд лежала в его руке, а его только что не тошнило от страха. Он хорошо запомнил то ощущение. И шепчущий туман тоже запомнил. Это было другое место. Здесь не было ни света, ни тьмы. Не было ничего. А затем… Он кого-то увидел. Женский силуэт. Стройная, изящная фигурка. Черные волосы, свободно спадающие до колен. Синий плащ с серебряным подбоем. Девушка всё приближалась и приближалась, пока, наконец, не подошла совсем близко. Рьен моргнул. Он ведь не мог видеть то, что видел? Правда? – Эль…кирин? – выдавил он. – Йоле?
Та не проронила ни слова, но расширенные глаза Рьена встретили взгляд безошибочно узнанных синих. Эти очи могли быть мягкими и нежными, словно самый дорогой шелк. Или жесткими и холодными, как сапфиры в ожерелье главы рода. Или искрящимися весельем. Или блестящими от непролитых слез. Но сейчас… в них были лишь молнии Крика Мёртвых.
Эль'кирин А'йорд. Наследница клана Драконов. Кирин. Лучший друг. Йоле. Любимая. Единственная. Алькара Ирт. Жена другого. Безымянная. Она смотрела на него, не говоря ни слова. – Йоле, друг мой…
Рьен невольно рванулся вперёд, сам не зная, что собирается делать: то ли обнять её, то ли упасть к её ногам, но внезапно обнаружил, что не может сдвинуться с места. Йоле отступила на шаг, продолжая смотреть на бывшего друга, и взгляд у неё был печальный и разочарованный.
– Йоле…
– Друг? – едва-едва слышно произнесла девушка. Если бы ветер мог говорить, именно так и звучал бы его голос. – Да, я когда-то считала тебя своим другом… но, кажется, твоим я не была никогда…
Она отвернулась и пошла прочь. Туман заклубился вокруг неё, и через несколько шагов Эль'кирин А'йорд исчезла.
А Рьен начал падать. Да, здесь не было ни верха, ни низа, да, было некуда падать, и всё же он чувствовал, что падает, чувствовал всеми фибрами своей исстрадавшейся, израненной души. Падает в вечную тьму и горькое отчаяние… И он знал, куда бы он не летел, самая страшная темница – лишь тень того места. Настоящее. Джейд А'тейр, Ловец Ветра Серебряных Стрел. – …нападений не было уже несколько лун – в последний раз мы хорошо их потрепали, – охотница рассеянно потеребила кончик косы, перебросила её через плечо и посторонилась, давая пройти подмастерью кузнеца с тележкой, полной железного лома. – Башни укреплены достаточно, чтобы долго держать оборону против не слишком многочисленного противника, а большого войска Снежные Волки выставить сейчас не способны. Все, кто может держать оружие, маленькими группами подтягиваются к Ар-наирину. Мне решительно нечего делать на западной границе.
– И кто же её теперь держит? Женщины? Старики? Дети? – её собеседник выплевывал каждое слово так, словно оно было грязным ругательством. И тон, и выражение лица настолько не подходили одежде мистика, которую он носил (и носил непринужденно), что становилось ясно: это – Великий.
