встревает в разговор и пытается убедить всех в своей гениальности. Несмотря на это, я продолжаю брать его с собой, потому что мне доставляет удовольствие наблюдать, как он капает на мозги этим засранцам, которые больше не хотят говорить со мной. В обычных условиях я делаю это сам. Но очень здорово, когда у тебя есть подмена. И он отлично справляется с этой задачей. Однажды он сказал ребятам из отдела сбыта, что в магазине на Пятой авеню надо заменить все прозрачные стекла на матовые и использовать лазеры для создания голографических изображений роботов, которые будут стоять у входных дверей и указывать покупателям направление к нужной секции. У тех от злости аж дым из ушей повалил.
В сентябре завершается финансовый год, и этот год оказывается самым удачным в нашей истории. Наши компьютеры отвоевывают все большую долю рынка, a iPod остается самым популярным музыкальным плейером, не имея практически никаких конкурентов. У нас рекордные объемы продаж, а прибыль составляет 10 миллиардов долларов. Наши акции расхватывают, как горячие пирожки. Простые расчеты показывают, что только за последние несколько месяцев рыночная стоимость нашей компании увеличилась на несколько сотен миллионов долларов.
Однако в правлении никто не склонен ставить мне это в заслугу. Руководители по-прежнему не хотят говорить со мной и не отвечают на телефонные звонки. И знаете, что я предпринимаю? В день подведения итогов, дождавшись, когда все уйдут домой, мы с Джаредом ходим по штаб-квартире и приколачиваем к дверям данные о наших теперешних доходах, а рядом — те же самые показатели десятилетней давности, относящиеся к 1996 году, когда компания находилась при последнем издыхании. Я использую настоящий молоток и громадные гвозди, как Мартин Лютер Кинг[17] — тот самый, который из средних веков, а не младший, который жил в 1960-е годы.
— Им не удастся от меня избавиться, — говорю я Джареду, когда мы, закончив работу, мчимся по 101-й автостраде в город, чтобы посетить ресторанчик «Брэнди Хо» в китайском квартале. — Когда говорят деньги, ослы молчат. Они не смогут управлять этой компанией без меня, и им это прекрасно известно.
В целом же обстановка спокойная и мирная, как и положено. Том Боудитч где-то в Азии охотится на вымирающих животных или как-нибудь по-другому убивает свое свободное время, поэтому я избавлен от брызг его слюны и противного запаха изо рта. Фрэнсис Дойл, похоже, оставил нас в покое. Время от времени заглядывает Бобби ди Марко, но только для того, чтобы заверить меня, что расследование в отношении меня пока не продвигается. Правда, Сэмпсон и его банда все еще околачиваются в конференц- зале «Кросби», раскапывая все новые «неточности» в отчетах, но мы, по крайней мере, снабдили их компьютерами «Mac», и поэтому меня уже не раздражает эта идиотская мелодия, которая раньше звучала каждые пятнадцать минут при перезагрузке «Windows». В инженерных лабораториях, где идет работа над iPhone, тоже намечается некоторый прогресс, хотя они все еще бьются над монтажной платой, которая должна была и красиво выглядеть, и безупречно работать.
Разумеется, смутьяны все еще не оставляют своих грязных замыслов, и пропаганда, направленная против меня, продолжается, но особого вреда она не причиняет. Журнал «Wired» публикует статью, в которой, по утверждению редакции, раскрывается истинная история создания iPod. Все заслуги в ней приписываются двум парням, о которых прежде никто не слышал, а единственное упоминание обо мне сводится к тому, что когда эти гении пришли ко мне со своим предложением, я сказал им, что это «абсолютное дерьмо». Лишь их мужество и настойчивость позволили каким-то образом протолкнуть это изделие в производство, а когда iPod стал хитом, то Эль Джобсо поспешил присвоить себе все заслуги в его создании. Такова новая официальная версия событий.
Джаред утверждает, что это явное жульничество и что в статье куча фактических неточностей. Бедный парень. Он действительно уверен, что это я изобрел iPod. Он полагает, что мы должны подать в суд иск о клевете.
Мы сидим в моем кабинете, ожидая обеда, и я объясняю ему, что так же, как и в истории с Джимом Беллом, статья в «Wired» появилась не случайно:
— Материал для нее поступил из «Apple».
— Не может быть, блин, — восклицает он.
— Еще как может.
Он указывает на место в статье, где прямо говорится, что никто в компании «Apple» не согласился дать интервью на эту тему. Я возражаю и говорю, что на самом деле это значит лишь то, что никто не согласился на
— Это переворот, — объясняю я. — Мои собственные солдаты, руководствуясь низменными чувствами, решили переписать заново легенду Эль Джобсо и расчистить таким образом путь для преемника.
— Вот как? — говорит Джаред. — Серьезно? Это вы круто завернули.
— Еще бы. — Я сам нахожусь под впечатлением того, что мне даже в нынешних незавидных обстоятельствах удалась такая сильная фраза с выражениями типа «низменные чувства». — Это напоминает мне трагедию Ибсена. Или Чехова. Я их всегда путаю.
Он смотрит на меня восхищенным взглядом.
38
Каждый год, когда объявляются лауреаты Нобелевской премии мира, я отменяю все дела и сижу на телефоне. Я знаю, что это глупо. Ларри говорит, что я идиот. Да, мне хотелось бы быть похожим на него. Сосредоточиться на себе самом и вести бессодержательную жизнь, ни о чем не заботясь, кроме своих гигантских яхт и секса с азиаточками. Но я так не могу. Я жду от жизни большего. Меня слишком многое волнует в этой жизни, хотя я и знаю, что это мой роковой недостаток.
Я говорю себе: «Не думай об этом». Но я не могу не думать. Я все еще надеюсь. А потом они объявляют победителей, и все мои надежды снова рушатся. Я, конечно, ничего не имею против нынешнего лауреата, какого-то банкира из Бангладеш, который выдает микрокредиты в странах «третьего мира». Очень неглупая идея.
Однако у меня такое ощущение, что мои дела оказывают большее влияние на мир, чем какой-то банк в Бангладеш. Может быть, для кого-то компьютер или плейер — это просто бытовая электронная аппаратура. Но на них можно посмотреть и по-другому, как смотрим мы здесь, в Купертино. Ведь эти изделия переворачивают все привычные представления о культуре.
И все же премия уходит к этому парню с его микрокредитами.
Больше всего меня угнетает то, что в этом году я попросил Джареда составить презентацию для нобелевского комитета с описанием наших продуктов и планов по созыву Всемирного саммита мира под эгидой «Apple». Я уже давно вынашиваю замысел собрать вместе всех плохих и хороших парней со всего мира, чтобы они могли посидеть и просто поговорить друг с другом. На роль хозяев саммита мы наметили Билла Клинтона, Нельсона Манделу и Боно.
Один тип из отдела маркетинга пронюхал об этом и высказал свою точку зрения, которая заключается в том что:
а) я не имею права лично выставлять свою кандидатуру на присуждение Нобелевской премии;
б) до сих пор еще никому не удавалось и, пожалуй, никогда не удастся созвать Всемирный саммит мира;
в) нам стоило бы сосредоточить все усилия на улаживании скандала с опционами.
Вообще-то в его рассуждениях есть здравое зерно, хотя это не имеет никакого значения, потому что он у нас больше не работает. Нам теперь приходится оплачивать его пребывание в больнице и операцию по изменению внешности, потому что такова практика нашей компании.
В семь часов вечера я все еще сижу в кабинете и жду, что они там, может быть, осознают допущенную ошибку в присуждении премии и позвонят мне или свяжутся каким-нибудь другим способом. В конце концов, в кабинет заглядывает Джаред и говорит:
— Блин, в Швеции уже три часа ночи. Может быть, поедем куда-нибудь поедим пиццу или еще чего?
Мы уже направляемся к двери, но в это время звонит телефон. Я бросаюсь назад, словно школьница.
