не поленницу дров наколоть… Тут я подавилась хлебом, увлекшись столь наглым самообманом, и надсадно закашлялась.
Если раньше я предполагала, что подменить Виктредиса на посту поместного чародея не составит труда, то теперь мое мнение полностью переменилось. Зельями, отварами и вправлением грыж уже было не обойтись. От Виктредиса требовали, ни много, ни мало уничтожить вампира — соответственно, уничтожать его придется мне. Назад пути не было. Если бы мой обман теперь раскрылся, вряд ли чье-то заступничество спасло бы меня от Армарики. Я отчетливо понимала, что зашла слишком далеко — куда дальше, нежели в Академии.
О борьбе с нежитью я имела самое общее представление. Единственным аналогом таковой могло считаться мое сражение с гарпией в незапамятные времена, да непримиримая война с тараканами на кафедре изящной словесности в бытность мою служанкой при преподавателях. Противостояние это длилось около года, и закончилось моим поражением (тараканы захватили еще и кафедру ликантроповедения). Однако даже я знала, что нельзя вступать в битву, не изучив предварительно ситуацию. Помнится, моя бабушка что-то говаривала на этот счет, мол, мелочей не бывает, потому как ежели мелочь стукнет по темечку, упав с большой высоты, то и голову проломить может.
Честно говоря, в тот момент я сомневалась, что дело дойдет до настоящей схватки не на жизнь, а на смерть. Слишком уж многое я знала о поместных чародеях, чтобы не считать подобную мысль бредовой. С другой стороны, считалось, что Виктредис мог бы справиться с эдакой бедой, а уж признать себя менее толковой, нежели мой унылый господин, я не могла. С третьей стороны маячил грозный призрак Стеллы ван Хагевен, которая могла поспорить по уровню подлючести с любым вампиром. И, наконец, с четвертой, самой приятной стороны, внутренний голосок нашептывал следующее: главное в данной ситуации не убить вампира, а потянуть время, для чего необходимо убедить городской совет в том, что упырь изничтожен.
Для достижения данной цели требовалась сущая ерунда: не допустить появления новых жертв и раздобыть где-то фальшивые останки кровопийцы. Так как по поверьям после гибели от вампиров остается лишь кучка праха, с останками проблем не должно было возникнуть. Вон, в камине золы нагребу. С жертвами дело обстояло несколько сложнее, но другого выхода я не видела и надеялась, что как-нибудь справлюсь. Полнолуние должно было рано или поздно закончиться, монстр — утихомириться, а мне через десять дней следовало со спокойной душой покинуть этот город. И пусть тогда с этой бедой разбирается всемогущая Лига.
Конечно, в ходе этих разбирательств может всплыть мое выступление на сегодняшнем городском совете, но к тому времени контракт уже будет расторгнут, и разыскать меня на просторах княжества станет куда сложнее. Подумаешь, назвалась ассистенткой! Пока выяснится, что Виктредиса в это время уже не было в городе, и я действовала по собственному почину, меня и след простынет!..
Единственное уточнение, которое следовало внести в этот план, так это то, что при его претворении в жизнь мне следовало остаться живой и, по возможности, здоровой (непокусанной). Это был очень важный нюанс. Не настолько уж было плохо в Академии, пусть даже и в сочетании со Стеллой, чтобы погибнуть из-за нежелания туда отправляться.
Следовательно, план был таков: в ближайшие дни мне нужно было действовать так, чтоб не вызвать подозрений у эсвордцев, и испортить вампиру охоту.
Портить кому-либо что-либо я умела.
Допив чай, я, не суетясь, встала из-за стола и направилась в библиотеку, которая по совместительству являлась и кабинетом Виктредиса. Раньше туда меня допускали только пыль с книг смахнуть, да столешницу протереть, как особу неблагонадежную. Теперь же я могла войти туда по полному праву.
Дверь со скрипом отворилась, и я с опаской переступила порог, невольно ожидая гневного крика. Но, конечно же, меня встретила лишь тишина, пропахшая книжной пылью.
Ничего особенного, должна заметить, в кабинете поместного мага не было. Книжный шкаф, пыльные тяжелые портьеры на окнах и захламленный стол. На полках до самого потолка громоздились свитки, манускрипты и альманахи, изрядно замусоленные и потрепанные. На стене висел портрет светлейшего князя Йорика Эпфельреддского, явно вышедший из-под руки художника-самоучки, однако оправленный в дорогую раму, что должно было отражать верноподданнические чувства поместного мага. Лик князя был порядком засижен мухами, так что рама положение не спасала. Рядом с портретом находилась карта Эпфельредда, обгоревшая снизу (видимо, когда-то Виктредис решил изучить ее со свечой в руке), а также лунный календарь огородника, незаменимый при высчитывании дат посева гороха и огурцов.
— Ну-с, что тут у нас? — попыталась приободрить я саму себя, и уселась за стол. Кресло, порядком вытертое, приятно скрипнуло, точно признав мое право на хозяйские замашки.
Некоторое время я беспомощно разглядывала груды бумаг и книг, громоздящихся на столе, а затем принялась разбираться в этом хаосе. Виктредис, по-видимому, не испытывал неудобства из-за того, чтобы перед его носом возвышались завалы пыльной бумаги вперемешку с огрызками яблок и черствым печеньем, я же была несколько обескуражена.
Первой очутилась в моих руках книга учета. Я немного поразмышляла над вопросом, у каждого ли поместного мага имелся подобный документ, и пришла к выводу, что только такие зануды, как Виктредис, могли заносить каждое сваренное и проданное зелье в список прихода-ухода.
Каждая страница была аккуратно разделена на графы. В шапке первой значилось 'N пп', во второй — 'Дата', в третьей — 'Наименование', в четвертой — 'Имя заказчика', за ними шли далее 'Ингредиенты', 'Себестоимость', 'Цена', и завершал этот перечень пункт: 'Чистая прибыль'. В конце каждого месяца в строке 'Итого' подбивался общий баланс и отмечено, какую часть прибыли следует потратить на хозяйственные нужды, а какую — отложить про запас.
Я полистала это занимательное творение и путем нехитрых подсчетов определила, что магистр бежал вовсе не убогим, сирым и нагим. Почему-то это меня не успокоило, а лишь вызвало зубовный скрежет.
Вторая рукопись была куда тоньше. В ней велся учет истребленных Виктредисом монстров. Точно так же страницы были разграфлены, имелся порядковый номер подвига, дата и наименование ликвидированного чудовища. По большей части это были крысолаки, мыши, медведка, бабочки-капустянки, майские жуки, саранча, домовые, рижные и прочие сельскохозяйственные вредители.
Про себя я решила, что не буду нарушать традиции, чтобы не вызвать никаких подозрений впоследствии, и точно так же буду скрупулезно вести учет своих славных деяний, ежели таковые случатся.
Следующая книга вызвала у меня больший интерес. Это была печально известная 'Вампирология и основы самозащиты', которая исправлялась и переиздавалась бессчетное число раз. Обычно новое издание выходило вскоре после гибели очередного борца с вампирами, с пометкой 'В предыдущем издании допущена неточность — как было доказано на практике, вампиры не погибают при попадании святой воды в трахею; у них всего лишь начинается кратковременная икота'.
Видимо, магистр Виктредис читал это произведение перед сном, дабы укрепить в себе решимость бежать.
На первой странице красовалось изображение представительного мужчины с тонкими усиками и пронзительным взором — это был знаменитый охотник на вампиров Клодер Гардарисский. На второй красовался не менее знаменитый вампир Ульрих ван Эммен с такими же усиками, взором, хищными ноздрями и нездоровым цветом лица. Между ними прослеживалось определенное сходство — то ли они были близкими родственниками, то ли художник не отличался большим воображением.
Я с интересом почитала вступление. Оно отличалось хорошим литературным языком, изобиловало латынью и цитатами из Священного Писания, в целом не неся никакой смысловой нагрузки.
Первая часть начиналась с эпиграфа, взятого из Упаколапсиса (ужасающие предсказания религиозного толка, которые якобы несут в себе еще более страшный смысл, чем это кажется вначале) и далее продолжалась в том же духе. Я узнала, что вампиры являются прямыми потомками высшего Зла, наделены сверхъестественной силой, живут вечно, пьют человеческую кровь в полнолуние, способны обращаться в волка, летучую мышь и нетопыря (к стыду своему до этого я искренне полагала, что летучие мыши ничем от нетопырей не отличаются), и несут с собой эпидемии чумы, холеры и дизентерии. Короче говоря, тут не было написано ничего нового, и я усомнилась, стоило ли столько раз переиздавать книгу,
