кричали вслед, сотрясая над головами оружием.
– Мы их сметем, – решительно воскликнул старший прапорщик Серов, теперь окончательно поняв, что он и его товарищи оказались не одиноки в своем порыве. – Раздавим ублюдков!
Призыв генерала Бурова был услышан многими, и никто не осмелился дать волю своей трусости, даже пытаясь скрыть ее, называя тактическим расчетом или осторожностью. Солдаты и офицеры, те, кто уцелел после первого, самого неожиданного и наиболее сильного удара авиации врага, шли в атаку с твердым намерением отомстить.
Сливаясь в один могучий поток, в город входили целые батальоны, роты, взводы и даже отделения, порой передвигавшиеся на реквизированном – попросту угнанном – у местного населения транспорте, потертых автобусах или сверкавших лакированными бортами импортных внедорожниках. А по обочинам замерли, будто сжавшись перед сокрушительным броском, зенитные самоходки 'Шилка', ракетные установки, просто армейские грузовые 'Уралы' и 'Камазы' со спаренными пушками ЗУ-23-2 в открытых кузовах. Чужие самолеты здесь были готовы встретить шквалом огня, и враг, словно зная это, куда-то исчез. Небо обчистилось, и войска беспрепятственно могли продвигаться к позициям, чтобы уже оттуда начать атаку.
– Они должны висеть над всеми дорогами, – заметил Кукушкин, с опаской глядя в небо. Капитан пребывал в полнейшем недоумении – враг, захватив господство в воздухе, по крайней мере, здесь, над Грозным, никак не пытался использовать этот успех. – Янки наверняка что-то задумали!
– Просто боятся, что мы их собьем! Они горазды воевать со слабым противником, а мы еще вовсе не слабы. Мы вышвырнем отсюда или прикончим всех!
Сергей Кукушкин с сомнением покачал головой. Типичному 'топтуну'-пехотинцу Серову полдюжины 'Шилок' еще могли показаться надежной защитой от угрозы с воздуха, но только не опытному летчику- штурмовику, который и сам не раз попадал под зенитный огонь. Враг мог сравнять с землей этот город, метая бомбы с высоты в десяток верст, и никакие зенитки, никакие ракеты не достали бы его, не смогли бы согнать с неба.
Колонна тем временем уже ползла по улицам, на которые опускались вечерние сумерки. Солнце, уже коснувшееся горизонта, почти скрылось за домами, тьма становилась все гуще, но мало какой водитель отчего-то решался включать фары, предпочитая сбавить скорость и продвигаться вперед едва ли не на ощупь. Под приглушенное рычание дизелей бронемашины ползли вперед, порой пропуская колонны, подходившие с других концов города, и следовавшие в единственном направлении – к аэропорту, туда, где и предстояло завязаться решающему бою.
– Езжайте по улице Чичерина, – крикнул сержант, регулировавший движение, в ответ на вопрос Серова о том, где находятся старшие офицеры. – Двигайте до набережной, там кого-нибудь наверняка найдете. Точно знаю, что сам командующий развернул штаб возле самого аэродрома.
– Ну, спасибо, браток! Бывай!
Механик-водитель головной бронемашины, выполняя приказ, развернулся, направившись в указанном направлении. Мотострелки неплохо знали город, во всяком случае, названную улицу отыскали быстро, почти не обращаясь за помощью, и вскоре вереница машин выползла на набережную Сунжи, вдоль которой уже выстроилось немало всякой техники.
– Кто старший по званию? – Серов, не покидая бронемашины, обратился к первому попавшемуся на встречу им солдату.
– Там, – боец махнул рукой куда-то себе за спину. – Туда поезжай!
– Что такое, – от одного из танков – мотострелки сразу же узнали привычный Т-62М, который выдавала 'скуластая' башня – к колонне легким бегом направился усатый крепыш в полевом камуфляже. – Кто? Откуда?
– Товарищ подполковник, – командир группы в полумраке разглядел звезды на погонах. – Товарищ подполковник, старший прапорщик Серов, Семьдесят второй мотострелковый полк Сорок второй гвардейской мотострелковой дивизии. Со мной тридцать семь человек.
– Я подполковник Фролов, заместитель командира мотострелкового полка. Пока останетесь в моем распоряжении, старший прапорщик. Генерал Буров приказал занять исходные позиции в северной части города. Мы атакуем американцев ближе к рассвету. Здесь достаточно людей и техники, чтобы смять их, и мы это сделаем.
– Товарищ подполковник, – Кукушкин, спрыгнув с бронетранспортера, приблизился к офицеру, вытянувшись по стойке смирно. – Товарищ подполковник, капитан Кукушкин, фронтовая авиация. Мой штурмовик был сбит, но я хотел бы остаться со своими.
– Я не знаю, где пилоты, и не знаю, остался ли вообще кто-нибудь из них в живых. На аэродроме творился настоящий ад, когда явились янки…
– Я был там с самого начала и видел все, – кивнул Сергей, прервав Фролова.
– Все равно новый самолет для вас мы не найдем, – усмехнулся, не обратив внимания на это, подполковник. – Можете остаться здесь, при моем штабе.
– Тогда лучше со старшим прапорщиком. Отсиживаться в тылу я точно не намерен!
– И никто этого не хочет, – фыркнул подполковник. – Что ж, ваше решение, капитан. Все что нужно – оружие, боеприпасы – получите у нашего интенданта и направляйтесь на исходные позиции.
Сюда, на набережную, стекались прибывавшие в город подразделения, и, почти не задерживаясь, шли дальше. Тысячи людей, офицеров, сержантов, солдат, готовились к бою, замыкая кольцо вокруг аэродрома, где точно так же готовились к бою враги, отрезанные от всего мира, лишенные помощи, он не утратившие еще волю к жизни и к победе.
– Ну, что, капитан, повоюем? – Старший прапорщик Серов насмешливо взглянул на Кукушкина, вернувшегося к колонне. – Идем, а то всех поубивают без нас. Скоро атака!
– Что-то не правильно, не так, – мрачно пробурчал себе под нос Сергей, все так же опасливо поглядывавший вверх, туда, где полагалось кружить десяткам вражеских самолетов, просыпая на городские кварталы град бомб. Но небо было чистым, и это страшило намного больше, чем свист рассекаемого стабилизаторами воздуха. – Нас просто заманивают, чтобы разом всех прихлопнуть.
– Янки не всесильны. И наверняка наша авиация уже хорошо их потрепала. Черта с два, у них 'блицкрига' не получится. Мы их выкинем из города уже к рассвету!
Сергей Кукушкин ничего не ответил. В любом случае он пришел сюда, чтобы сражаться с врагом, и ничто не могло поколебать его решимости. Лязгая гусеницами, бронемашины, разворачиваясь, двинулись вдоль набережной, направляясь на север, туда, откуда и должно было начаться победное – в это верилось всем – наступление. Над городом, на который уже опустилась ночь, повисла напряженная тишина. Здесь бой еще не начался, а в считанных десятках километров севернее уже кипело ожесточенное сражение.
Танковый полк продвигался к цели практически на ощупь. Без связи со штабом и даже соседними подразделениями девяносто танков и сорок бронемашин, сопровождаемых несколькими десятками грузовиков и топливозаправщиков, мчались по окутанной ночным сумраком степи, придерживаясь единожды выбранного направления. Лязгающая сталью армада, подчиняясь воле одного человека, Николая Белявского, шла навстречу неизвестности, растворяясь в ночи, чтобы вновь возникнуть из пустоты на позициях врага. Командир полка не сомневался, что о них уже знают, что противник готов дать отпор, но даже понимание того, что подразделение движется навстречу гибели, в западню, не могло заставить его отдать новый приказ, остановив это наступление.
Механики-водители вели боевые машины по равнине, лишенной любого намека на дороги, даже самые убогие, руководствуясь показаниями компаса и картами. В замкнутых мирках боевых отделений танков и боевых машин пехоты царила тишина, заполняемая только монотонным гулом моторов, но мерный рев этот мог в любой миг прерваться молчанием – в баках оставалось все меньше топлива, а ожидать подвоза горючего из тыла давно уже не было никакого смысла. Но об этом тоже старались не думать, и бойцы просто пытались выполнить приказ. Только в десантном отделении командно-штабной машины не знали покоя, лихорадочно размышляя на происходящим, пытаясь подобрать логичное оправдание творящимся странностям. А их было немало.
– Американцы должны были бросить против нас всю свою авиацию, – с непоколебимой уверенностью произнес, пытаясь перекричать рык мотора, полковник Белявский, приблизившись почти вплотную к
