остановилась, хотя и не казалась поврежденной. Пилот рванул штурвал, вытягивая 'Тандерболт' выше, а вслед ему уже мчались крупнокалиберные пули башенных пулеметов КПВТ, 'главного калибра' колесных бронетранспортеров БТР-80. Шестидесятичетырехграммовые кусочки раскаленного свинца, разогнанные до тысячи метров в секунду, с грохотом били по бронированному днищу А-10А, оставляя на титановой 'шкуре' отметины, увидев которые никто на земле впредь не посмеет сказать, что летчик в стороне, в безопасности переждал этот бой.
Что-то вспыхнуло почти под самым брюхом набиравшего высоту штурмовика, и летчик увидел взмывшие из пыльного марева искры ракет 'земля-воздух'. Времени на маневр у него не оставалось.
На земле творился сущий ад, что-то постоянно взрывалось, рассыпая искры пламени, брызги горящего топлива и осколки раскаленного металла. Натужно ревели двигатели танков и бронемашин, над головами, обрушивая вниз потоки огня, с грохотом проносились американские штурмовики, и после каждого захода еще одна боевая машина взрывалась, пораженная точно выпущенной ракетой или меткой очередью из бортовой пушки. А вслед им мчались потоки малокалиберных снарядов и зенитные ракеты, настигавшие свои цели в поднебесье и рвавшие, рвавшие их в клочья, одну за другой повергая на землю, туда, где от нестерпимого жара плавилась броня русских бронетранспортеров.
– Цель по азимуту тридцать! – Командир отделения зенитно-ракетного взвода мотострелкового батальона указал на промчавшийся над пыльным шоссе штурмовик. – Огонь!
С грохотом взорвалась стоявшая рядом 'Тунгуска', и нескольких бойцов, едва успевших выбраться из бронетранспортера БТР-80, сбило на землю ударной волной. Но были и те, кто удержался на ногах. Контуженные, оглушенные, с обожженной гортанью, они продолжали сражаться, видя только цель, быстро удалявшийся от их позиции американский самолет, только что уничтоживший зенитную установку.
Стрелок, взваливший на плечо массивный тубус зенитно-ракетного комплекса 'Игла', развернулся вслед 'Тандерболту', услужливо подставившему свою корму, пышущие жаром сопла работавших на полную мощь турбин, и, как только штурмовик оказался в прорези прицела, рванул спусковой крючок.
Ракета покинула раструб ПЗРК не сразу – прошло несколько мгновений, прежде чем охлажденная до сверхнизких температур головка наведения 'увидела' цель, излучавшую окружающее пространство массу тепла. Стартовый двигатель с громким хлопком выбросил зенитную ракету 9М39 вслед цели, и, когда управляемый снаряд оказался уже на безопасном расстоянии от стрелка, запустился маршевый двигатель, разогнавший 'Иглу' до шестисот метров в секунду.
Зенитная ракета ушла куда-то в корму, исчезнув из поля зрения пилота, но летчик, сидевший за штурвалом А-10А 'Тандерболт', знал, что управляемый снаряд никуда на самом деле не пропал. Тепловая головка наведения русской ракеты SA-18 захватила цель, шлейф раскаленных выхлопных газов, и теперь расстояние между самолетом и преследовавшей его ракетой стремительно сокращалось.
– А, проклятье! Ублюдки, вам меня не достать, – прорычал сквозь зубы пилот, чувствовавший, как перегрузка свинцовой тяжестью наваливается на плечи, сдавливает грудь. – Черта с два!
Летчик знал, что делать. Устройство сброса ложных целей выстрелило залпом несколько тепловых ракет-ловушек, вспыхнувших за кормой штурмовика ярким созвездием, видимым даже средь бела дня. До упора рванув рычаг управления. Пилот направил 'Тандерболт' точно на солнце, уже клонившееся к горизонту, пытаясь обмануть систему наведения ракеты, отвлечь ее на еще более 'горячую' цель.
Зенитная ракета мелькнула под крылом штурмовика, отклоняясь от прежнего курса, и пилот увидел, как вспух в полусотне футов левее его машины огненный шар взрыва.
– Хреновы Иваны! Сожрали, ублюдки!? Да, черт возьми, меня так просто не взять!
Пилот торжествовал еще одну победу. Но те, кто оставался на земле, считали иначе. Сразу три ракеты метнулись к штурмовику, замыкая его в кольцо, атакуя сразу с нескольких направлений, не оставляя возможности для маневра. С треском позади 'Тандерболта' рассыпались ложные цели, которых оставалось все меньше и меньше, и одна ракета ушла в сторону, захватив 'обманку' и взорвавшись в пустоте без всякой пользы.
Штурмовик дрогнул, и кабину пилота огласил визг аварийной сигнализации. Русская ракета вонзилась точно в двигатель, и взрыв килограммовой боеголовки в сопле турбины едва не сорвал гондолу с пилона. Двигатель вспыхнул, вытекшее из перебитых топливопроводов горючее загорелось, и самолет, теряя высоту, провалился вниз, опрокидываясь на левое крыло.
– Нет, – кричал во весь голос пилот, тащивший на себя штурвал с такой силой, что рвались жилы. – Дьявол, нет!
'Тандерболт' имел немало недостатков, особенно в глазах тех, кто привык к стремительной красоте сверхзвуковых истребителей, мчащихся где-то в заоблачной вышине. Тихоходный, подчас до ужаса неповоротливый, он, однако, был идеальным оружием для штурмовок на сверхмалых высотах. Закованный в титановую броню, с многократно дублированными системами, этот самолет мог выдержать шквал зенитного огня, когда с земли стреляло все, что имело ствол, и даже потеря одного двигателя не была смертельной раной для этой машины. Но на этот раз летчик не верил в свою счастливую судьбу.
– Это Эхо-шесть, я подбит, – кричал пилот, из последних сил удерживавший на курсе изрешеченный осколками штурмовик. – Теряю управление! Я теряю высоту! Падаю! А, черт, падаю!!!
Поединок человека с внезапно ставшей почти неуправляемой крылатой машиной не мог длиться слишком долго. В какой-то миг летчику удалось выровнять свой самолет, но еще одна русская ракета именно в это мгновений впилась в бронированное днище, пронзая фюзеляж, точно настоящая игла. Тяжелую машину вновь тряхнуло, опрокидывая в пике, все более крутое с каждой секундой. Земля метнулась в лицо, и пилот последним осознанным усилием рванул рычаг катапульты. В себя он пришел уже на земле, и первым, что увидел летчик, были мчавшиеся прямо на него русские бронемашины.
Антенна радиолокационной станции пункта разведки и управления 'Овод-М-СВ' продолжала мерно вращаться, подсвечивая парившие над боевыми порядками полка вражеские самолеты. Там, в боевом отделении командирской машины, не было места суете, панике, вообще любым чувствам. Люди действовали с точностью автоматов, бросая друг другу короткие фразы, пальцы стремительно порхали над приборными панелями, отправляя сигналы-приказы на уцелевшие боевые машины 'Тунгуска-М' и электронные планшеты командиров отделений переносных зенитно-ракетных комплексов 'Игла'. А тех оставалось все меньше и меньше с каждой минутой боя.
– Устроили настоящую охоту на наши зенитные установки, – со злостью произнес командир дивизиона, видевший, как на экране остается все меньше и меньше отметок, обозначавших его боевые единицы, а вместе с ними исчезала и надежда на то, что полк все же сумеет выбраться из этой степи. – Проклятье! Три 'Тунгуски' уже осталось! И 'Игл' тоже в обрез! Сволочи!
– Мы уничтожили до черта янки, – заметил оператор, который видел, что и вражеских самолетов становится все меньше – снаряды 'Тунгусок' и зенитные ракеты сваливали чужие машины на землю одну за другой. – Целую эскадрилью, мать их! Счет в нашу пользу!
– Осталась половина боевых машин, и боезапас на исходе! Какой, на хрен, счет!? Они нас похоронят здесь!
Американские 'Тандерболты', опускавшиеся к самой земле, едва не цеплявшиеся бронированными брюхами за гребни невысоких холмов, гонялись за каждой зенитной установкой, не жалея ракет и снарядов. Атаковали парами – один отвлекал, вызывая огонь на себя, второй же, действуя на предельно малой высоте, подкрадывался поближе к цели и, прежде, чем его успевали заметить, открывал огонь, в упор выпуская свои 'Мейверики' или расстреливая цель из пушки с расстояния подчас меньше километра. В ответ летели стремительные 'Иглы' – расчеты ПЗРК прикрывали 'Тунгуски' на ближних подступах, устраивая настоящие засады – и пилоты, только радостно кричавшие, торжествуя победу, уже кричали от ужаса, чувствуя неминуемое приближение безмолвной смерти, летящей быстрее звука.
Ревели турбины штурмовиков, захлебываясь свинцом, лаяли пушки, с шелестом пролетали над головами ошеломленных бойцов ракеты, и где-то что-то взрывалось, как на земле, так и в небесах, падая сверху огненным дождем из пылавших обломков. По американским самолетам стреляло все, что могло стрелять – зенитные пулеметы 'Утес', автоматические пушки боевых машин пехоты 2А70, и сами мотострелки, распахивая люки бронемашин, палили в небо из автоматов и ручных пулеметов. Сотни
