больше следили за работой своих систем, чем вели огонь по врагу. Командир же и вовсе оказался исключен из процесса – к чему лишние приказы, если сейчас можно было просто палить во все, что летает, ведь своих на сотни миль окрест точно не было.
– Дайте 'Урал', – приказал Еремин. – Командующего группой, срочно. И, черт побери, не смейте говорить о помехах!
К счастью, сигнал с 'Петра Великого' пробился, беспрепятственно преодолел сотни метров, отделявшие крейсер и разведывательное судно. А контр-адмирал Соломин уже ждал этого момента.
– Мы не можем принимать бой, товарищ капитан, – категорически заявил командующий. – У нас не достаточно сил для этого.
– Поэтому, товарищ контр-адмирал, я и прошу вас на борту 'Урала' покинуть ордер, на всех парах двинувшись к родным берегам. А мы, крейсер и 'Чабан', – Еремин употребил жаргонное прозвище большого противолодочного корабля, и был понят мгновенно, – отвлечем на себя противника. Я полагаю, ракеты – не единственное, что янки приготовили нам. Мне не удалось связаться с берегом, и пока не получается установить связь с другими кораблями, действующими в этой акватории Баренцева моря. Это невероятно, но, быть может, еще никто на берегу не знает, что началась война.
Еремин, сознание которого обрело кристальную чистоту, отстранено подумал о том, что он-то наверняка не увидит берег, не увидит больше тех, кто ждал его сейчас, как всякий раз прежде, когда офицер оставлял дом, уходя в очередное плавание, в которое посылала его родина. Капитан понимал, что, прими Соломин его план, сам он точно не вернется. Все закончится здесь и сейчас, среди этих волна, для него и для сотен моряков, матросов, мичманов, офицеров, служащих под Андреевским флагом. Ни себя, ни своих людей Еремину было не жаль – началась война, и не стоило ждать снисхождения от победителей.
– Если примете бой, капитан, против вас будет действовать целая авианосная ударная группа, – напомнил Соломин. – Вы продержитесь лишь несколько минут. Нет, я не могу оставить своих моряков в такой момент!
– Вместе мы едва ли преуспеем. А так мы выиграем время для вас, товарищ контр-адмирал, и для всего флота. Возможно, наши товарищи успеют подготовиться, не позволив застать себя врасплох.
В эти минуты стая 'Томагавков' уже терзала Североморск, горели аэродромы и радиолокационные станции вдоль береговой линии.
– Хорошо, я признаю правильность вашего предложения, – сдался вдруг Соломин. Да, адмирал очень не хотел умирать, не хотел, чтобы над его головой сомкнулись тяжелые волны. Но и чувство долга в нем было сильно, но жажда жизни в этот миг победила. – Задержите врага, товарищ капитан первого ранга, а мы сделаем все, чтобы ваша жертва не стала напрасной.
Разведывательное судно уступало в скорости крейсеру, несмотря на то, что ядерное 'сердце' у них было одинаковым, почти на десять узлов, и, имея водоизмещение тридцать четыре тысячи шестьсот тонн, и соответствующие габариты, было лишь очень заметной мишенью. И Еремин был готов сделать все, чтобы отвлечь врага от 'Урала', рванувшего строго на зюйд, к родной земле, в надежде успеть, опередить врага.
– Лево на борт сто восемьдесят, – приказал капитан, и рулевой, едва сдержав удивленно-испуганный возглас, лихо крутанул штурвал. – Ложимся на прежний курс! Передать на борт 'Чабаненко', чтобы повторяли наш маневр! С Богом, ребята!
Ракетный крейсер и противолодочный корабль с лихостью гоночных яхт заложили резкий разворот, и, не сбавляя хода, направились навстречу ракетам. 'Гарпуны' не были видны невооруженным глазом, но на радарах пестрели отметки целей, и расстояние становилось все меньше. Корабли, грудью готовые встретить атаку противника, были обречены.
А 'Урал', рванул прочь от схватки, и мотористы выжимали все из его турбин, надсаживая реактор, гоняя его на пределе возможностей. Шансов уйти почти не было – не кораблю тягаться с ракетами, вернее, не этому кораблю. И все же никто не был готов сдаться прямо сейчас, пока они еще оставались живы, пока держался на плаву корабль, в недрах которого быстрые нейтроны крошили атомы, высвобождая колоссальную энергию.
Бой над океаном продолжался. Волна ракет, пусть и изрядно уменьшившихся в числе, лоб в лоб накатывала на корабли, отважно развернувшиеся навстречу опасности. Модули комплекса 'Форт', ближняя граница поражения которых составляла пять километров, продолжали плеваться протуберанцами тяжелых ракет, теперь уже летевших почти оп баллистической траектории – стартовые двигатели выбрасывали мощные 48Н6, а затем они круто пикировали на приближающиеся 'Гарпуны'.
Между эскадрой и атаковавшими ее ракетами оставалось уже не больше двенадцати километров, меньше минуты полетного времени даже для казавшихся несовершенными по сравнению со сверхзвуковыми русскими 'Гранитами' примитивных AGM-84А. Радары управления огнем, автоматически сопровождавшие цели, послали импульс, и из вертикальных барабанов пусковых установок брызнули искры огня – в действие вступили зенитно-ракетные комплексы ближнего боя 'Кинжал'.
Теперь уже огонь вел не только 'Петр Великий', но и 'Адмирал Чабаненко'. Комплексы самообороны действовали полностью в автоматическом режиме – все, что требовалось от расчетов, это дать добро на стрельбу или скомандовать отмену. Русские моряки сейчас неизменно выбирали первое.
Ракеты 9М330-2 стартовали в зенит, вырываясь из укрытых под палубой контейнеров, затем делали горку и шли буквально на таран, атакуя 'Гарпуны' сверху-спереди. Лишенные какой-либо защиты американские 'противокорабелки', изрубленные осколками, пронзенные поражающими элементами пятнадцатикилограммовых боеголовок русских ракет, гибли, рассыпались на куски, но не все. 'Гарпуны' шли слишком низко, и дистанционные взрыватели зенитных ракет срабатывали раньше, чем нужно, так что чаще снопы осколков просто вспахивали поверхность моря, не причиняя почти никакого ущерба смертоносным 'целям'.
– Четыре ракеты по правому борту, – доложил командир расчета радиолокатора. – Пять по левому борту! Подлетное время двадцать пять секунд!
– Поставить пассивные помехи, – последовал новый приказ Еремина. – Отстрелить ложные цели!
Каждый из трех кораблей соединения нес внушительный набор пусковых установок, сейчас залпами выстреливавших снаряды, снаряженные дипольными отражателями, обычной фольгой. Комплексы выстреливаемых помех ПК-10, похожие на растопыренные пальцы, разразились целыми залпами, выпуская в сторону от кораблей ракеты-ловушки.
Вокруг крейсера и противолодочного корабля возникали мерцающие облака, головкам наведения 'Гарпунов' представавшие, как нечто, вполне материальное, заслуживающее того, чтобы уничтожить это. Электронным 'мозгам' американских леающих 'роботов' казалось, будто из пустоты посреди моря возникла целая эскадра, на которую грешно было не израсходовать боеголовку. Две ракеты, обманувшись, отвернули, захватив новые 'цели', для того лишь, чтобы взорваться в пустоте или просто рухнуть в море.
– Ракеты в четырех километрах! Наблюдаю не меньше пятнадцати целей!
– Ракетно-артиллерийским комплексам и малокалиберным автоматам открыть заградительный огонь, – приказал Еремин. – Уничтожьте их!
Волна 'Гарпунов' изрядно поредела, но и того, что избежало участи стать жертвами зенитных ракет, хватало, чтобы нести эскадре фатальный урон. Семь ракет, прижимаясь к самой воде, настигали корабли, несмотря на попытки ослепить системы наведения, завесу ложных целей. И тогда в действие вступила артиллерия 'Петра Великого', и получившего возможность внести ощутимый вклад в отражение атаки 'Адмирала Чабаненко', дополненная зенитными комплексами 'Кортик'.
Навстречу 'Гарпунам' метнулись огненные стрелы ракет 9М311, сорокатрехкилограммовые 'иглы', несущие по пятнадцать килограммов мощной взрывчатки, и, обоняя их, протянулись над морем мерцающие нити трассирующих снарядов. Плотность огня возрастала тем больше, чем меньшее расстояние отделяло ракеты от целей, отчаянно маневрировавших и огрызавшихся свинцом.
Пикируя на цели, малогабаритные ракеты комплексов 'Кортик' вогнали в волны лишь одну цель, но и это было много – с каждым пораженным 'Гарпуном' шанс соединения выдержать первый удар становился неизмеримо выше. И потому срывались с направляющих ракеты, и заходились лаем, выплевывая сотни снарядов в секунду, шестиствольные тридцатимиллиметровые автоматы, очереди которых буквально
