Миз гардемарин Харрингтон

* * *

— Сближение до ноля через пять минут, сэр, — объявила Хонор. Ее сопрано звучало гораздо спокойнее, чем она себя чувствовала. Хонор подняла голову, чтобы взглянуть на капитана. — Дистанция два-один-шесть тысяч километров, разность скоростей — один-три-три-один километра в секунду. Торможение постоянное, четыре-пять-ноль g.

— Спасибо, тактик, — ответил Бахфиш. Его спокойный, сдержанный тон невероятно успокаивающе действовал на ее нервы. То, что их сенсорам еще ни разу не удалось как следует взглянуть на контакт, заставляло ее нервничать, но она твердо взяла себя в руки. “Это тоже часть искусства командования”, — подумала она. При всем своем спокойствии, капитан знал о контакте ничуть не больше самой Хонор, но частью его работы было излучать ауру уверенности, в которой в подобные моменты нуждались его подчиненные. Капитан Курвуазье не раз подчеркивал, что даже если он не прав — особенно если не прав — командир не должен забывать о выражении своего лица. Ничто не может разрушить слаженность действий экипажа быстрее паники, и ничто не может вызвать панику быстрее, чем предположение, что командир потерял уверенность в себе. Но на этот раз это было труднее обычного. Рейдер уже был глубоко внутри радиуса действия энергетического оружия, и, как и команда “Воительницы”, его экипаж должен был быть готов открыть огонь в любую секунду. На столь короткой дистанции дуэль на энергетическом оружии будет смертоносна, что хорошо... для того кто выстрелит первым.

Конечно, рейдер ожидал встретить всего лишь невооруженное торговое судно. Какими бы готовыми они себя не считали, внезапно оказавшись борт к борту с королевским кораблем они испытают шок и растерянность, как минимум на мгновение. И вполне возможно, что они даже не держат на все постах орудийные расчеты — они ведь ожидают встречи просто с “торговцем”.

— Готовность, мистер Сондерс, — спокойно произнес капитан. — Изготовится к перемене курса на ноль-девять-ноль градусов вправо и к перекату на левый борт на дистанции сто десять тысяч километров.

— Есть, сэр, — подтвердил лейтенант Сондерс. — Готовы к перемене курса на ноль-девять-ноль градусов вправо и к перекату на левый борт на дистанции сто десять тысяч километров.

— Готовность к открытию огня по моей команде, миз Харрингтон, — добавил Бахфиш.

— Есть, сэр. Готовы к открытию огня по вашей команде.

* * *

— Готовьтесь, коммандер Аседо, — тихо сказал Андерс Дунецкий. — На такой дистанции он не рискнет вызывать нас, или требовать сдачи. То же относится и к нам. В тот самый момент, как он повернет, очищая клин, развейте эту задницу по всему космосу.

— Так точно, сэр! — согласился Аседо со свирепой ухмылкой. Ощущал он себя так же уверенно, как выглядел. У их противника будет преимущество — только он знает точно когда он намерен совершить разворот, — но у “Анники” было более существенное преимущество. Командир вражеского крейсера должен был быть совершенно уверен, что успешно одурачил “Аннику”, иначе он ни за что бы не позволил ей так приблизиться. А единственная вещь, более сокрушительная, чем внезапность засады, — это изумление сидящего в засаде, когда его намеченная жертва оказывается вовсе не удивленной попаданием в нее.

* * *

— Подходим к отметке сто десять тысяч километров, сэр!

— Выполняйте маневр, мистер Сондерс! — рявкнул Томас Бахфиш.

— Есть, сэр!

“Воительница” немедленно начала маневр, резко разворачиваясь вправо и заваливаясь на левый борт, направляя батареи правого вверх, навстречу рейдеру. Хонор подалась вперед, пульс ее молотом отдавался в висках, губы пересохли. На дисплее перед ней вспыхнули иконки. Казалось что рейдер сам внезапно изменил курс и местоположение — его кроваво-красная отметка прыгнула навстречу пульсирующему янтарному кольцу захвата цели.

— Готовность, миз Харрингтон!

— Есть готовность, сэр.

Янтарное кольцо накрыло красную отметку контакта и полыхнуло малиновым. Рука Хонор зависла над клавишей открытия огня.

— Огонь!

* * *

Оба корабля выстрелили в одно и тоже мгновение с расстояния едва треть световой секунды.

На столь короткой дистанции их лазеры и гразеры с легкостью пробили гравистены друг друга. Загремели сигналы тревоги, когда сфокусированные потоки энергии выгрызли громадные рваные раны в броне. Обе стороны оказались захвачены врасплох. Коммодор Дунецкий успешно заставил капитана Бахфиша поверить, что “Анника” совершенно не готова к бою, но, несмотря на дискуссию с коммандером Байкузой, Дунецкий ни на секунду не допускал, что “Воительница” может оказаться чем-то еще, кроме силезского военного корабля. Он был совершенно не готов оказаться лицом к лицу с мантикорским тяжелым крейсером. Тщательно тренированная команда “Воительницы” была наголову выше по эффективности экипажа любого конфедератского корабля. Они выдали первый залп на две секунды раньше ожидаемого Дунецким. Хуже того, силезские военные корабли делали упор на ракетное вооружение и были оптимизированы для боя на больших дистанциях. Их энергетические батареи были относительно слабы, так что мощь огня, обрушившегося на его корабль была шокирующей.

Но, хотя Дунецкий и не был готов с столь бешенному обстрелу с “Воительницы”, мантикорский корабль все равно был меньше его собственного и слабее бронирован. Хуже того, капитан Бахфиш полагал “Аннику” типичным пиратом и рассчитывал на несколько секунд форы, пока “капитан Денби” будет осознавать, что “грузовик” за которым он гнался внезапно превратился из домашней кошечки в гексапуму. Но этих секунд он не получил. Это было похоже на дуэль на автоматах на десяти шагах. Оба корабля содрогались от изливавшейся на них смертоносной энергии.

* * *

Вселенная вокруг Хонор Харрингтон сошла с ума.

Во время долгого периода сближения она чувствовала как все внутри сжимается, чувствовала сухость во рту и то, как каждый ее нерв, казалось, вибрировал сам по себе, как будто ее нервы — это струны арфы, которые перебирает ледяной ветер. Она боялась сильнее, чем когда-либо в жизни, и не только за себя. За время долгих недель полета она нашла на борту “Воительницы” друзей, и эти друзья сейчас подвергались такой же опасности, как и она. А еще был Нимиц, в одиночестве своего модуля жизнеобеспечения в “Салажьем Уголке”. Она упорно избегала мыслей о том, что будет, если по его модуль окажется поврежден в бою... или если она сама погибнет. Принявшие людей коты практически неизбежно кончали с собой после смерти своего человека. Она знала это задолго до поступления на Остров Саганами, и это знание едва не заставило ее отказаться от мечты о службе на флоте, поскольку подвергая риску себя, она тем самым подвергала риску и его. Только непреклонная настойчивость Нимица, явно желавшего чтобы она следовала за своей мечтой, привела ее к дверям Академии. Теперь то, что было только умозрительным предостережением воплотилось для них в реальность. Темный, огромный страх — не смерти или ранения, но потери — холодным чугунным грузом лег ей на сердце.

И поверх этих страхов был всплеск инстинктивного осознания, что она не бессмертна. Того, что кровавая каша битвы может унести ее с той же легкостью, как и любого другого члена экипажа. Несмотря