разваливаться на ходу. То что начнет, неизбежно как восход. И тогда, первым же делом, Хелен убьют.
Рука Кэти всё еще сжимала горло.
— Боже мой, Антон! Неужто ты не понимаешь, что сделает он, если…
— Что мне с того, Кэти? — Ни одной акуле не удалось бы придать ухмылке столь открытую ярость. — Ты не найдешь в этом списке грифонских горцев, уверяю тебя. Полным-полно дворян, конечно же, — слово “дворян” буквально сочилось желчью — но никого из
В конце концов ярость начала угасать.
— Прости, Кэти. Но так тому придется и быть. Моя дочь, — он взмахнул пакетом, — ценой
Кэти опустила руку и вздохнула. Затем пожала плечами. В конце концов, нельзя было сказать, что она не согласна с данной им моральной оценкой. Хотя ей всё ещё было трудно соотнести его безжалостность с тем, что она в нем ощущала. Впрочем, у Кэти своих детей не было. Поэтому, на секунду, она попыталась представить себе гнев, который должно быть переполнял Антона. Вдовцом растившего дочь с четырехлетнего возраста и вышедшего из среды несгибаемых горцев…
На мгновение перед ней мелькнула эта бурлящая пустота — подобная горизонту событий черной дыры — и разум её отшатнулся.
— Прости, — очень тихо повторил Антон. — Я должен сделать то, что я должен. — Он сумел выдавить жесткий смешок. — В этом деле, знаешь ли, правят традиции. У того, что мне нужно, есть название, появившееся многие столетия — даже тысячелетия — назад. Это называется “мокрым делом”.
Кэти поморщилась.
— Как грубо! — И снова вздохнула. — Хотя, по моему мнению, термин подходящий. Уверена, Джереми тоже согласится.
Она ещё раз вздохнула.
— Хорошо, я послужу связным между вами. Но предупреждаю заранее, Антон, что у него своеобразное чувство юмора.
Антон снова поднял пакет.
— Тогда, наверное, это поможет разыграться его воображению.
Кэти уставилась на предмет, зажатый в руке Антона. Воистину невинно выглядящая вещица. Но она более чем хорошо представляла себе что произойдет, стоит Джереми заполучить её. Джереми появился на свет в одном из репликаторов “Рабсилы” на Мезе. Его назвали K-86b/273-1/5. “K” обозначало базовый генотип. В случае Джереми линию личных слуг, также как “V” Исаака обозначало линию войсковых техников. “-86b” обозначало одну из множества мелких вариаций базового прототипа. В случае Джереми, это был вариант, предназначенный для ублажения клиентов акробатическими представлениями: жонглеры и тому подобное. По сути, придворные шуты. Номер 273 обозначал “партию”, а 1/5 означало, что Джереми в партии достали из репликатора первым из пятерки.
Кэти провела рукой по лицу, как будто стирая грязь. Она знала, что на самом деле “научная” терминология мезанцев прикрывала методы, представляющие собой не только зло, но и обман. Это был современный эквивалент абсурдных медицинских экспериментов, которыми, говорят, занимались нацисты из древних сказок. Кэти не была профессиональным биологом, однако в ходе долгой борьбы против генетического рабства она на практике стала экспертом в этом вопросе. Гены были гораздо более гибкой штукой, чем считало большинство людей. То, как происходит процесс развития, зависит от воздействия окружающей среды не меньше, чем от заложенных в геноме “инструкций”. Гены проявляют себя по разному, в зависимости от внешних раздражителей.
Генные инженеры “Рабсилы”, конечно же, прекрасно это понимали — несмотря на то, что в рекламе утверждали, что их “работники” будут вести себя точно так, как их запрограммировали. Поэтому и старались создать развивающемуся генотипу “подходящие условия”. В тех редких случаях, когда перспективный клиент оказывался подкован в биологии и начинал допытываться насчет деталей, “Рабсила” предлагала ему затверженное и пересыпанное жаргоном объяснение того, что они называли “процессом развития фенотипа”.
Если отбросить псевдонаучную трескотню, останется следующее: “Мы выращиваем эмбрионы в маточных репликаторах сделав с их ДНК что сможем; а затем годами подвергаем детей пыткам, чтобы добиться от них должного поведения. Делая что сможем”.
И, в определенных пределах, это работало… обычно. Но ни в коем случае не всегда. Определенно это не сработало в случае Джереми. Меньше чем через неделю после того, как его продали, он сбежал. В конце концов он оказался на Земле, пройдя по маршруту, поддерживаемому Антирабовладельческой Лигой. В день прибытия он вступил в Одюбон Баллрум, вероятно самую радикальную и
Но если кто-то и мог вернуть дочь капитана Антона Зилвицкого живой, то это был Джереми Экс. Наверняка, если её держат в Петле. И если в последующие месяцы и годы множеству самых видных мантикорских семейств придется посетить необычно большое число похорон, Кэти не сможет искренне сказать, что это доставит ей какие-то страдания. Богачи, участвующие в работорговле только ради того, чтобы потакать собственным порокам, не должны были рассчитывать на особое милосердие с её стороны.
И вовсе ни на какое со стороны человека, на языке которого все ещё начертано имя, данное ему при рождении.
Провожая капитана и его спутника к двери, Кэти кое-что вспомнила.
— Ах, да. Удовлетвори моё любопытство, Антон. Ты сказал, что в Госбезопасности служат три типа людей. Но не объяснил ничего про третий. Так кто они?
— Это же очевидно, разве нет? Что случается с юным идеалистом, когда со временем ему откроется подлинное лицо его любимой Революции?
Кэти нахмурилась.
— Адаптируется, я полагаю. Станет как все. Либо так, либо взбунтуется и перебежит на другую сторону.
Антон покачал головой.
— Да, многие адаптируются. Скорее всего большинство. И такие зачастую становятся наиболее злобными типами — хотя бы для того, чтобы доказать начальству, что на них можно положиться. Но практически никто не перебегает. Многие просто ложатся на дно и стараются найти уголок, где можно продолжать жить. Не забывай, что с их точки зрения альтернатива не так уж привлекательна.
Его губы скривились.
— Даже грифонский традиционалист, вроде меня, не сказать чтобы очень доволен некоторыми аспектами устройства мантикорского общества. Попробуй представить, Кэти, как должен человек, при Законодателях бывший долистом, отнестись к перспективе кланяться кому-то вроде Павла Юнга, графа Северной Пустоши.
Кэти изумилась.
— Но они, конечно же, не знают…
— Конечно знают! — Губы Антона начали было снова кривиться, но это перешло в настоящую улыбку. — Знаешь, к Хонор Харрингтон хевы относятся с долей шизофрении. С одной стороны, она их злейший враг. С другой, она зачастую была их излюбленным примером несправедливости правления мантикорских элитистов.
Этого, конечно, больше не будет, — усмехнулся он. — Судя по новостям, могу сказать, что дни изгнания и опалы для Саламандры
