Асе оптимизм:
– Знаете, Асенька, теперь я уже уверена, что все будет хорошо. Сережа успел мне много рассказать, я вам так благодарна… И муж много рассказывал, он после поездки очень успокоился. У вас такие люди работают, такие люди! И Илюша Мерцалов – тоже очень хороший мальчик. С Сережей теперь ничего плохого не случится, раз вокруг него так много хороших людей. Поверьте мне, я сердцем чувствую.
И Ася охотно ей поверила, хотя долго вспоминала, кто такой этот хороший мальчик Илюша
Мерцалов. Наконец вспомнила, что это Тугарин, – и совсем развеселилась. Надо ему при случае сказать, как его мама Гонсалеса называет. Интересно, как он отреагирует.
И в пятницу день спокойный получился. С утра Плотников принимал пациентов у лоров, народу было немного, от Асиной помощи он отказался, быстро справился с очередью, потом собрался в областную больницу – посмотреть тех, кого они в понедельник туда перевезли. Без него одного за другим привезли двоих детей, двоих страшно орущих мальчишек лет по десять. И матери их тоже страшно орали – почему-то друг на друга. Ася из этого ора не без труда поняла, что мальчишки играли во дворе, поссорились и бросили в лицо друг другу по горсти песка. В кино видели: там главный герой всегда бросал в лицо противнику песок, чтобы хоть на время ослепить его и успеть выхватить пистолет. Слава богу, пистолетов у мальчишек не было. А с глазами – пустяки, никаких повреждений, мальчишки больше от страха орали. И еще – от маминых воплей. В операционной, оборудованной у лоров, они тут же заткнулись и, пока Ася промывала им глаза, вполне адекватно отвечали на ее вопросы, почти не скулили, стойко перенесли довольно жгучие капли альбуцида, осторожно посмотрели открывшимися глазами друг на друга, на Асю, на Люду, на страшные штуки на стеклянном столе – и тут же пообещали больше никогда не ссориться. А мамы, ожидающие в коридоре, похоже, поссорились навсегда. Сидели молча, отвернувшись друг от друга. Увидев своих прозревших чад, которые вышли из операционной, держась за руки, кинулись на них, как тигры на добычу, схватили гелевыми когтями, растащили в разные стороны…Вряд ли при таком повороте сюжета мальчишки выполнят свое обещание. Скорее всего – опять попадут в офтальмологию с песком в глазах. Да это бы еще и не самый катастрофический вариант…
– Не расстраивайтесь, Ася Пална, – сказала Люда, выходя из операционной и с неприязнью наблюдая, как тигрицы тащат своих детенышей к выходу, время от времени порыкивая не то на них, не то друг на друга. – Это порода такая. Хорошо, хоть матери песком друг другу в глаза не кидают. Это утешает и даже радует. Пойдемте лучше обедать, время уже. Да и проверить пора, что в нашем родном отделении происходит.
В родном отделении ничего нового не происходило. Тетя Оля мыла пол в коридоре, домыла до пятой палаты, заставила автоматчика вытереть ноги о мокрую тряпку. Попыталась протереть марлевой салфеткой автомат, автоматчик воспротивился. Тетя Оля заглянула в палату, громко сказала склочным голосом:
– Светлана Алексеевна, военный мне ружье не дает помыть!
Светка выглянула, посверлила автоматчика возмущенным взглядом, зловеще сказала:
– Пусть пеняет на себя. Бациллоноситель. Плюньте на него, Ольга Васильевна, работайте спокойно, я потом сама с ним разберусь.
И опять скрылась в палате.
– Тьфу на тебя, – укоризненно сказала тетя Оля автоматчику. – Вот теперь сам будешь свое ружье мыть. А ты разве ж вымоешь как надо? А Светлана Алексеевна проверяет стро-о-ого… И руки у тебя грязные, раз ты за ружье руками держишься. Хотела я тебе яблочко дать, а вот теперь не дам. Сперва руки вымой. Вот так-то.
Тетя Оля еще немного повозила шваброй вокруг ног автоматчика и пошла по коридору дальше. Автоматчик смотрел ей вслед и улыбался. Тоже свой. Заметил, что Ася и Люда наблюдают за происходящим, сделал выражение лица типа «я не улыбался, вам показалось». Все равно свой. Просто почти все мужики почему-то считают, что нахмуренное чело и суровый взор – это вторичный половой признак настоящего мужчины. Интересно, что они считают признаком настоящей женщины? Наверное, поднятые в вечном удивлении бровки и сияющую улыбку от уха до уха. Люда будто угадала ее мысли, потому что тут же продемонстрировала автоматчику и бровки, и улыбку. И тот тут же уставился на нее с нескрываемым восхищением.
– Ты чего на мента так смотрела? – с интересом спросила Ася, когда они обе вошли в ординаторскую.
– Так ведь рыжий! – Люда хихикнула, но тут же погрустнела. – Ася Пална, вот могу поспорить, что он меня после смены в кино позовет. Или даже в кафе. И откуда столько рыжих развелось? А еще говорят, что настоящих рыжих в мире очень мало…
Они спокойно посидели, отдыхая после воплей пацанов и их мамаш, поговорили о незначительном количестве рыжих в мире и о недопустимо высокой концентрации тех же рыжих в непосредственной близости от Люды… Потом в ординаторскую заглянула баба Женя, сказала, что всех мальчиков уже покормила, кушали хорошо, лежачих старушек тоже покормила, но те кушали как всегда, а девочкам обед принесет сюда, и Светлане Алексеевне тоже, а потом уж посидит в пятой палате, покараулит глаз этого жулика, хотя сейчас бояться уже нечего, сейчас майор никого к жулику не подпускает, только своих, от которых никакого вреда уж точно не будет…
И это тоже очень успокаивало. Баба Женя была умна, наблюдательна и тонко чувствовала происходящее, и если она считала, что бояться нечего, то и нечего бояться.
Люда вышла вместе с бабой Женей – помочь ей принести в ординаторскую обед. В дверь тут же стукнули, заглянул Тугарин. Тревожно посмотрел, заботливо спросил:
– Ну, как у вас?
– Нормально, – нейтрально ответила Ася, не очень понимая, что именно его интересует. – А у вас?
– Да у нас-то чего может случиться? У нас все е порядке. Это же вы операцию делали… Там, внизу, кто-то так орал, так орал… Я прямо испугался. А вы при этом еще и операцию делали. Это ж какие силы надо иметь?… Я бы так не смог. Ну у вас и работа. Ася Пална!
– Сон в летнюю ночь, – честно призналась она. – Никакой операции. Песок в глаза попал.
– Это от песка так орали? – удивился Тугарин. – А когда что-то серьезное, тогда как орут
Ася хотела сказать, что тогда не орут, а молчат но тут в кармане у Тугарина шмелем загудел мобильник.
– Прошу прощения, – озабоченно сказал Тугарин, глянув на экран, и исчез.
Люда с бабой Женей принесли посуду, кастрюльку с супом и сковородку с гуляшом. Баба Жен тут же ушла сменить на боевом посту Светку, Люда стала расставлять на столе тарелки и резать хлеб приговаривая, что обедать в ординаторской в сто раз интересней, чем в столовой. И телефон под рукой, если вдруг зазвенит – тьфу-тьфу-тьфу, – так не надо бежать к нему через весь коридор… Пришла Светка, поворчала, что обедать полагается в столовой, а не в ординаторской, но за стол села с готовностью и супчик проглотила в момент. Потом, уже неторопливо, принялась за гуляш и стала развивать тему влюбленности майора в Асю. Люду тема заинтересовала, и до конца обеда они успели обсудить все возможные последствия этой влюбленности, вплоть до переезда Аси в Москву с последующим устройством ее на работу в какую-нибудь крупную офтальмологическую клинику. В Центр. Сейчас они все Центрами называются.
Асю ни влюбленность Тугарина, ни ее возможные последствия особо не интересовали. Ее больше интересовал вопрос, как найти Сониных родителей. Для того, чтобы лишить их родительских прав наконец- то. А то что это такое – девочка совсем измучилась. Вчера вообще заявила, что если мать с отцом явятся за ней – она умрет… Разве можно детям такое переживать?
– Ты о чем думаешь? – сердито спросила Светка.
– О детях, – ответила Ася машинально.
– О, вот это правильно, – обрадовалась Светка, – Люд, о детях-то мы и забыли… Я думаю, у Аси Палны будет мальчик и девочка. Мальчика мы назовем… Нет, мальчика пусть майор сам как хочет называет. А девочку мы назовем… Ася опять перестала слушать и окунулась в свои мысли. Подумать было о чем. Завтра у нее отпуск начинается, и надо было заранее все распланировать, чтобы успеть сделать как можно больше с наименьшими затратами сил, средств, а главное – времени. Времени ей всегда было жалко гораздо больше, чем сил и средств. Тетя Фаина говорила: «Время – не деньги. Время – жизнь». Тратить
