том, что я вполне могу с этого задания не вернуться, не лезли мне в голову. До чего же надоела рутина!
Заданием нашей группы, состоящей из двух взводов и группы подрывников, которыми командую я, было организовать налет на небольшую, находящуюся посреди леса, железнодорожную станцию Любомирская. Наш интерес к этой станции был вызван тем, что неподалеку от нее немцы организовали вырубку леса в промышленных масштабах и именно с Любомирской отправляли этот лес по железной дороге. Кроме того, сами немцы не очень-то и желают мозолить себе руки на лесоповале и согнали на работы множество жителей окрестных деревень, включая женщин и детей. Но и охраняется это объект соответственно своей важности - по донесениям разведки, вокруг станции организованы и пулеметные гнезда, и круглосуточное патрулирование железнодорожного полотна... Крепкий орешек нам предстоит.
- Ну, что скажешь? - командир одного из взводов - Пантелеев - ожидающе смотрит на меня, пока я изучаю станцию.
Мы лежим на опушке леса, укрывшись в остатках, еще недавно пышной, а теперь, с наступлением ноября, сильно поредевшей, листвы кустов и нам открывается просто шикарный вид на Любомирскую. Ничего особого из себя станция не представляет - небольшая будка обходчика, недавно построенные два барака, в одном из которых - поменьше - судя по всему, разместились немцы, а в другом - рабочие, штабели подготовленных к отправке бревен и постоянное движение, словно в муравейнике. Как раз, когда мы только подошли к станции, здесь началась погрузка леса на платформы только что подошедшего состава. Повсюду бегают немцы, несколько полицаев следят за тем, как подневольные работники грузят лес... С охраной на станции, судя по увиденному, все в порядке. Я заметил одну пулеметную точку. Еще одну мне показал Пантелеев. Вдоль полотна то и дело прохаживаются патрули. Но самое главное - лес вокруг станции - метров на сто в стороны от нее и около километра вдоль железной дороги - основательно расчищен. Даже пни выкорчевали! Уж не заминировано ли это свободное пространство? Времени, проверить это, пока не было.
- Хреново. - ответил я. - Если будем атаковать в лоб, то всех покосят пулеметы. Могут быть еще и мины.
- И с другой стороны железки, - вздохнул Пантелеев, - скорее всего, то же самое.
- А если ночью, в темноте, рвануть? - предложил я.
- Не пойдет. Видишь, вон там кучи дров лежат? Ночью они, скорее всего, зажгут костры для освещения.
Мы снова впились взглядами в станцию, прокручивая в головах различные варианты. А если по железной дороге? Двумя группами по обеим сторонам насыпи? Нет, так мы собьемся в стадо - будет просто мечта пулеметчика.
Свистнув, поезд потихоньку начал набирать ход. В сторону Александрии поехал, наверно - в Ровно.
- Слушай, давай-ка пару дней понаблюдаем. - предложил я. - Может что-то придумаем. А то так, с наскока...
За следующие сутки мы выяснили о станции довольно многое, но никакого жизнеспособного плана составить так и не вышло. Охрану станции немцы несли исправно. Патрули вдоль полотна ходили довольно часто. Пулеметные точки зорко следили за лесом. Как и говорил Пантелеев, на ночь зажигались костры, которые освещали все вокруг... C противоположной стороны насыпи - мы отправили нескольких бойцов на разведку - все было точно так же. Поезда на станцию приходили дважды в день - утром и вечером. Приходили порожняком, а уходили нагруженные лесом. Причем, по разным направлениям. Частенько проходили и другие составы, перевозящие войска и какие-то грузы. Кроме поездов, несколько раз в день через станцию проезжала мотодрезина с бойцами - видимо, так немцы проверяют, заминировано полотно или нет.
- Может, дрезину захватим? - предложил я, впервые увидев ее. - Переоденемся в немцев, откроем огонь, когда окажемся на станции. А остальные...
- А кто поедет? - не дослушав, перебил Пантелеев. - Во-первых, тех, кто будет на дрезине, перебьют за десять секунд. А, во-вторых, остальные за это время добежать до станции не успеют. Да и пулеметы на дрезину никто разворачивать не будет - хватит и патрулей.
- А если взрывчаткой дрезину нагрузить? - я задумался и покачал головой. - Нет, взрывчатки не хватит.
И еще одни сутки прошли зря. Лично я все это время, наблюдая за станцией, мечтал только о двух вещах - согреться и о бронепоезде. Однако, бронепоезд к нам на помощь не спешил, а согреться было нечем - разводить костры поблизости от противника мы не решались. Благо, хоть одет я был тепло...
На третий день погода испортилась. Небо затянуло черными тучами так, что стало непонятно - день ли сейчас или уже сумерки. Пошел мелкий, но густой дождь, превратившийся вскоре в ливень. Нет, решил я, засиделись мы уже здесь. Еще чуть-чуть, и ревматизм с радикулитом мне обеспечены. Или загнусь быстро - от воспаления легких. А станция так и дразнит нас, просматривающаяся как на ладони, но остающаяся неприступной. Блин, сейчас бы хоть пушку какую-нибудь...
Оставив бойца наблюдать за станцией, мы с Пантелеевым вернулись к остальным, ожидающим нас глубже в лесу. Придя в лагерь, я наскоро перекусил четвертью банки тушенки и собрал совет командиров.
- Слишком долго мы здесь сидим. - начал я, когда к нам с Пантелеевым присоединился командир второго взвода - Сижуцкий. - Надо что-то решать, а то нас или обнаружат, или замерзнем здесь к чертям собачьим.
- А якшо все ж таки в лоб напасты? - сказал Сижуцкий. - Вночи. З неба лье, як з видра - нимаки костры не запалять. А мы, по темноти...
- Точно! А шум от дождя скроет шум от нашего передвижения. - Пантелеев прямо воспрянул духом.
Только мне вдруг стало грустно. Почему я до такого не додумался? Слишком увлекся сказочными идеями - даже хотел предложить таки захватить дрезину, оборудовать на ней из бревен огневую точку... А все ведь просто - дождаться подходящей погоды!
- Надо выяснить сектора обстрела пулеметных точек. - я принялся развивать идею Сижуцкого. - Если позиция крайнего пулемета не простреливается соседними, то отправим туда нескольких бойцов. Пусть они тихонько уберут расчет, а потом и мы, так же тихо, подойдем. Тогда сможем атаковать остальные пулеметные точки с фланга и - те, которые по другую сторону насыпи - с тыла.
- А если мины? - предположил Пантелеев.
- Пойдем по железнодорожному полотну. Его вряд ли минировали, а ночью там никто не ездит. У пулеметов стоят по три человека. Думаю, если пошлем человек пять, то хватит с запасом. Когда разберутся с пулеметчиками - пусть подадут какой-нибудь сигнал.
- А патрули? - спросил Сижуцкий.
- Подгадают момент, когда патруля рядом не будет, и нападут на пулемет. А потом разберутся и с патрулем. А какие еще варианты?
Остаток дня мы потратили на вылизывание плана. В итоге получилось рискованно, но, хотя бы, правдоподобно. Шансы на успех я бы оценил довольно высоко. По крайней мере - по сравнению с шансами варианта с захватом дрезины. Лишь бы дождь не закончился.
После полуночи мы уже лежали на рельсах и железнодорожной насыпи, меньше чем в двадцати метрах от крайней точки маршрута патрулей, и наблюдали, как пятеро бойцов медленно ползут вперед - к пулеметной точке. Напряжение, овладевшее нами, достигло своего пика, когда пелена дождя окончательно скрыла их из виду. Заметят или нет? Каждую секунду я жду выстрела, означающего, что наших ребят заметили, что теперь придется либо вступать в бой на ужасно невыгодной для нас позиции, стараясь прикрыть отход бойцов, либо уносить отсюда поскорее ноги. Блин, чего же они тянут-то... Умом я понимаю, что, с того момента, когда я перестал видеть нашу передовую группу, прошло всего минута-две, но в животе все сильнее ворочается какой-то холодный, щекочущий ком. Немного расслабляет только то, что сам я слышу только шум дождя. Значит, немцы тоже не должны ничего услышать. А видимость... Я, например, в пяти метрах уже практически ничего не вижу.
