–?Я… Ваше сиятельство, я…
–?Надеюсь, что отныне Александра Васильевна будет пользоваться моей обширной библиотекой, которая вся к ее услугам. Надеюсь также, что вы не будете этому препятствовать. Поверьте, имея такой вкус к литературе, такую начитанность и столь необычную внешность, ваша дочь вполне могла бы стать в обеих столицах дамой, вокруг которой собралось бы немало талантливых и знаменитых людей. Изысканное общество, состоящее сплошь из людей высокообразованных и умных. Литературные салоны по-прежнему в моде, и именно там, поверьте мне, формируется общественное мнение. Да, именно так.
–?Я… Ваше сиятельство, я… Я очень рад, – выговорил наконец Иванцов.
–?Так я могу бывать в доме у Алексея Николаевича и брать у него в библиотеке книги, папенька? – спросила Шурочка, заранее зная ответ.
–?Да-с, – важно кивнул Иванцов и тут же поправился: – Конечно, конечно! Если это нужно для просвещения России…
–?О репутации вашей дочери не беспокойтесь, – сказал граф, поднимаясь. – Я либо сам буду ее сопровождать во время верховых прогулок, либо приставлю к ней сопровождающего, и не одного. Если, конечно, ей это будет угодно.
«Да у тебя такое колоссальное состояние, что кто бы посмел обсуждать эти визиты! – переглянулись супруги Иванцовы. – Чего нельзя купить за такие деньги?! Ты здесь Царь и Бог!»
–?Я предлагаю вашей дочери дружбу, – ласково сказал граф. – На сем разрешите откланяться.
И он тут же вышел из гостиной. Супруги Иванцовы поспешили следом. Экипаж уже стоял у крыльца, слуги словно предугадывали желания своего хозяина, так они были вышколены.
–?Я не любитель светских развлечений, – сказал на прощание граф, – но, поскольку намерен задержаться здесь по меньшей мере на две недели, имею честь просить вас участвовать в празднествах, которые собираюсь устроить в своем имении. Приглашения вам пришлют. И Александра Васильевна непременно должна там быть. Непременно. Я бы хотел, чтобы вы отныне советовались со мною во всем, что ее касается.
Василий Игнатьевич оторопел. Сашку взяли под высокое покровительство! А ну как она расскажет графу о недавней сцене с хлыстом? Граф слегка поклонился, а скорее
Шурочка торжествовала: это было ее спасение! Граф Ланин приехал вовремя! Если бы не это, неизвестно, что было бы дальше? На этот раз она себя защитила, но деваться-то ей некуда! Родители вольны сделать с нею все, что им угодно. Но теперь ей есть, кому пожаловаться. Василий Игнатьевич, судя по выражению его лица, сильно напугался.
–?А с какой это стати граф взял тебя под свое покровительство? – подозрительно спросила у нее Евдокия Павловна. – Чем таким ты его поразила?
–?Да что бы там ни было, – оборвал ее Василий Игнатьевич. – Это же такая честь! Соседи-то умрут от зависти! Никому ни единого визита за всю жизнь, и к себе не звал. А тут сам приехал. Сам! Ты подумай, ведь у него миллионы! – благоговейно выговорил он.
И они с Евдокией Павловной, предоставив младшую дочь самой себе, уединились в кабинете.
–?Может, с Лежечевым-то я погорячился? – тяжело вздохнул Василий Игнатьевич. – Ведь закладную-то на наше имение он нашел.
–?Да что ты?! – ахнула Евдокия Павловна.
–?То-то и оно. И как теперь быть? Отдать ему в жены это отродье и ничего не сказать? Или сказать? Как же! Она теперь под сиятельным покровительством!
–?Вот и спроси у графа, выдавать ее тебе за Лежечева или не выдавать? – посоветовала Евдокия Павловна.
–?Да ты что говоришь-то, дура!
–?В любом случае, спешить теперь не надо.
–?А может, ты и права, – задумался Василий Игнатьевич. – Таким знакомством пренебрегать не следует. Тем более он сам приехал. Сам!
–?Александрин надобно сказать. Пусть напишет ему.
–?Кому?
–?Лежечеву. Не отпускает пусть жениха-то. Погорячился ты, Вася.
–?И то верно, – понурился Василий Игнатьевич. – Так ведь это же не моя дочь! Вот что обидно!
–?Тихо, – оглянулась на дверь Евдокия Павловна: заперта ли? – Твоя, не твоя, какая теперь разница?
–?Отродье, – прошипел Иванцов. – Моих-то дочек обскакала! Ну что в ней такого особенно?
–?А ты у его сиятельства спроси, – насмешливо посоветовала Евдокия Павловна. – Или тебе не доходчиво объяснили?
–?Объяснить-то объяснили, да только я ничего не понял, – озадаченно сказал Иванцов. – Что может быть выше урожаев и выращивания скота? Какие такие вещи? А?
–?Дурак, полный дурак, – по-французски сказала Евдокия Павловна и вышла из кабинета.
Она, кажется, начала приходить в себя. Опять все поменялось. Недальновидный супруг наломал дров, и теперь уже тут нужен тонкий политес, чтобы все исправить. И хитрость. А это уже дело женское.
Что же касается Шурочки, то она уже совершенно успокоилась. Отец ее теперь и пальцем не тронет. А успокоившись, тут же вспомнила о том, кто нарушил сегодня слово, не приехал на свидание к ней. А почему не приехал? Она сидела за столом и писала:
Потом отшвырнула перо и разрыдалась. Какая пошлость! Порвать немедленно! Вот до чего дошло! До пошлых стишков! Разве этим его вернешь? Она вытерла слезы и вновь взялась за перо. Теперь она писала Лежечеву, и в прозе: «Я знаю, Вольдемар, что отец не дал согласия на наш брак. Как я это и предполагала. Предлагаю вам встретиться тайно…»
Тайно! Она опять разрыдалась. Нет, это невыносимо! Не хочет она видеть Лежечева, ну не хочет! И замуж за него не хочет! Потому что все ее мысли занимает другой!
Где же найти в себе силы, пережить это, забыть, или… вернуть? Как, какими словами? Когда сама сказала нынче ночью: «Я не держу…»
Глава 4
Шурочка так и не смогла сочинить письмо. Лежечев написал ей сам. Вечером, в сумерках, Варька тайком сунула ей в руку мятый белый конверт и шепнула:
–?Барин прислал.
–?Какой барин? – обрадовалась было Шурочка. В ее сердце затеплилась надежда, что Серж прислал объяснения!
–?Жених. Просили передать.
–?Как же ты решилась? А ну, как барыня узнает? Ах, он тебе денег дал! – сообразила она.
Варька тут же исчезла, а она в нетерпении открыла конверт. Ведь это было первое любовное письмо, адресованное ей! Лежечев писал по-русски:
Шурочка прижала к груди письмо. Что бы там ни было, это было так романтично! Он готов венчаться с ней тайно! Он готов увезти ее из дома! И это Лежечев, который казался ей таким скучным! И
