Коваль уставилась на него, удивленная таким заявлением ничуть не меньше, чем бедная собака пинком:
– Что случилось?
– На казино ночью налет был, на «Госпожу удачу»! – сообщил он, успокаиваясь и доставая сигареты. – Разнесли все, на хрен! И кассу сняли.
– Люди целы? – мрачно поинтересовалась она, ежась от пронизывающего ветра.
– Ага, блин! – с сарказмом отозвался Женька, садясь на перила беседки. – Егор, отойди, я курю. – Это относилось уже к Егорке, ухватившемуся за его ногу и пытавшемуся забраться на колени. – Какое там – целы! Фредди Крюгер – просто агнец божий по сравнению с теми, кто казино хлопнул, там все в кровище, а на центральном столе, прикинь, голова охранника...
Марину передернуло, мороз пробежал по коже. Она тоже закурила, меряя беседку шагами и пытаясь понять, кто опять полез на ее территорию. Ответ напрашивался сам собой – Ашот, больше вроде и некому, если только залетные какие-нибудь. Но они не стали бы устраивать демонстрацию с отрезанной головой, просто забрали бы кассу и свалили, а эта кровавая резня абсолютно в духе абреков. «Ну, блин, мне только этого не хватало, я еще с нелегалами не разобралась толком, вернее – с Иваном, а теперь еще и казино».
– Звони Бесу, – буркнул Хохол.
– Бесполезно – он в Париже.
– Черт, я и забыл, – почесал затылок Хохол.
Бес и Ветка уехали проводить медовый месяц в город любви, собираясь пробыть там до тех пор, пока не надоест.
– Очень кстати, надо признать, – развязал руки своему крестнику, вот он и чудит, пока патрон семейную жизнь устраивает. Погуляй пока с Егором, я пойду с Вороном перетру. – Марина выбросила окурок и пошла в дом.
Засев в кабинете, она набрала номер Ворона.
– Миша, привет, Коваль.
– Здравствуй, красавица, – откликнулся он, и до нее донеслись звуки саксофона – значит, сидит где-то в джаз-кафе, меломан несчастный. – Что у тебя?
– А ты не в курсе? Ночью кто-то мою «Госпожу удачу» хлопнул, охрану перерезали и всю обслугу.
– Так, погоди, – сразу стал серьезным Ворон. – Я сейчас к тебе приеду, не по телефону же обсуждать.
– Давай, я жду.
Ждать пришлось долго – дорога от города до поселка неблизкая, да плюс к тому Ворон вдруг решил с какого-то перепуга преподнести ей цветы. Марина удивилась, увидев Мишку с озабоченным лицом и букетом хризантем:
– С чего бы?
– Захотелось, – пожал плечами Ворон, протягивая букет. – Ты, говорят, только такие любишь.
– Верно говорят. Спасибо.
Ворон сел в кресло, бросил на стол пачку «Парламента» и золотую зажигалку с монограммой из мелких бриллиантов, перевернув буквами вниз. Марине всегда нравилось в нем стремление не демонстрировать без нужды достаток и возможности, не выпячиваться по мере сил. Егор был таким: да, костюм от Армани, да, «Ролекс» золотой на запястье, да, хорошая дорогая тачка, но делать из этого фетиш – увольте. Он любил комфорт и роскошь, обожал дарить жене дорогие подарки, но никогда не устраивал из этого показуху и демонстрацию. Правда, стоило Марине заговорить о том, что она вполне может тоже без чего-то обойтись, как Егор свирепел и говорил, что его жена не должна и не будет экономить на себе. Просто потому, что он, Егор, так сказал.
«Почему я вдруг вспомнила об этом сейчас?..»
– Выпить хочешь? – предложила она Ворону, открыв мини-бар, и тот согласился, попросив виски. – Мишка, как думаешь, кто меня опять?
Коваль приземлилась во второе кресло и сделала глоток коньяка. Ворон повертел в руке стакан с виски, задумчиво глядя куда-то ей за спину, залпом выпил и сказал:
– А то сама не знаешь? Тут думать нечего – абреки. Зря, конечно, Жека загрубил тогда, но я на его месте вел бы себя так же.
– Может, мне Ашоту стрелку забить?
Ворон взбеленился, ударил по подлокотнику кулаком:
– И не вздумай! Не хватало в ноги «апельсину» упасть!
– Миш, да мне-то ровно – я ж не в статусе...
– Я ж сказал – не смей! – обрезал он, закурив. – Ашот на то и рассчитывал, когда заварил это: опустит тебя, а потом и я за тобой, прицепом.
Резон в этом был, конечно. Марине и самой-то не особенно хотелось общаться с зарвавшимся отморозком, но и оставить безнаказанным налет на казино она тоже не могла.
– Слушай, подруга, а с нелегалами-то что? – вспомнил вдруг Ворон, и Коваль не сразу переключилась на другую волнующую обоих тему.
– Признаться, я никак не могла найти повод навестить Ивана и поговорить обо всем, что творится на стройке, а являться просто так не хотелось. Нужно что-то убойное, чтобы припереть его к стенке так, чтобы ни вздохнуть, ни охнуть, – честно сказала она, дотягиваясь до пачки сигарет и закуривая. – Я, разумеется, заплатила офигенный штраф в милиции, не считая еще кое-каких расходов, но выяснить, откуда взялись эти несчастные таджики на объекте, так и не смогла: они совсем по-русски не говорят. Сдается мне, что это Ванькиных рук дело – и саботаж, и нелегалы тоже.
Она поднялась и отошла к окну, отвела в сторону штору. Неожиданный утренний снегопад только усилился, и Кот без устали махал лопатой, отбрасывая от ворот свежий снег. Дорожки были уже вычищены, влажно поблескивали на ярком солнце. Охранники Ворона курили около машины, рядом с ними толклись и Сева с Геной – вроде как и поболтать вышли, но в то же время Марина отметила напряженную позу Севы. Тот всегда умел просчитать ситуацию и контролировал все незаметно для окружающих.
– Хочешь, я сам поговорю? – предложил Мишка, беря бутылку с шотландским виски. – Я ведь тоже имею право чуть-чуть расстроиться по этому поводу, да? Это ж и мои деньги.
Перспектива свалить все на Ворона порадовала Марину, но что из этого получится, она тоже хорошо знала: Миша Ворон абсолютно не умел идти на компромисс, даже если это было необходимо. Не могла же она взять и грохнуть собственного компаньона, как-то некрасиво... Поэтому вынуждена была отказаться от столь заманчивого предложения.
Ворон посидел еще немного и уехал, а Коваль пошла к своим мужчинам, уже давно вернувшимся с прогулки и пообедавшим без нее.
В детской застала милую картину: Егорка спит в кроватке, сладко посапывая, а Женька сидит на полу рядом с кроватью и задумчиво теребит плюшевую собаку.
– Жень... – прошептала Коваль, чтобы не разбудить сына, – пойдем в каминную.
– А? – вздрогнул Хохол, вырванный из раздумий ее голосом. – Да... иди, я сейчас...
Он поправил одеяло в кроватке, чуть опустил маркизу на окне и вышел из детской, закрыв дверь. Марина стояла на лестнице, и он подхватил ее на руки, поцеловав в нос:
– Что так долго заседали?
– А ты мучился от ревности? – разглаживая пальцем его брови, поинтересовалась она. – Женька, это смешно...
– Мне – абсолютно не смешно! – заверил Хохол, внося ее в каминную и усаживая в кресло. – Я терпеть не могу, когда ты уединяешься с кем-то.
– Ты настолько мне не веришь? – серьезно спросила Коваль, и он кивнул. – Женя...
– Я уже говорил тебе однажды, что с такой бабой, как ты, нужно постоянно по койке рукой шарить.
– Я не изменяю тебе, если ты об этом.
Хохол присел перед камином, чиркнул спичкой, поджигая сухие березовые дрова, сложенные аккуратной горкой, и через несколько секунд пламя уже задрожало язычками, облизывая их. Марина закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла, сжала пальцы на подлокотниках. Женькина рука накрыла Маринину,
