давала. – Что с тобой?
– Я не услышала ответа! – требовательно повторила она. – Пообещай мне!
– Что я должен пообещать? – терпеливо, как у капризного ребенка, переспросил Женька, сумев-таки разорвать кольцо рук на своей шее.
– Пообещай, что ты пока будешь сидеть в поселке и в город не сунешься.
Он смотрел на нее, абсолютно ничего не понимая, хлопал длинными ресницами и молчал, и тогда Марине пришлось рассказать ему о разговоре с Грищуком. Закончив говорить, она закрыла руками лицо и перевела дыхание. Даже просто повторить слова милиционера о том, что Женьку кто-то «заказал», оказалось очень трудным. Ей вдруг показалось, что слова могут материализоваться и киллер вдруг возникнет прямо здесь, в их доме, и тогда она, Марина, не сможет ничем помочь любовнику, никак не защитит его. Однако Хохол заржал так, что она поморщилась, отведя руки от лица.
– И ты всерьез веришь, что меня кто-то заказал? Котенок, это перебор – кому я-то нужен?
– Я не думаю, что начальник городской ментовки стал бы шутить такими вещами, да еще ехать для этого специально в пригород, – резко сказала Коваль, уязвленная тем, что он так легко относится к ее переживаниям.
– Маришка, да выбрось ты эту чушь из головы! – Он обнял ее, поцеловал в нос и снова засмеялся: – Вот выдумала! И сама верит, расстраивается!
– Да, расстраиваюсь, потому что ты единственный родной мне человек в этом болоте! Я боюсь потерять тебя... – пробормотала Марина, уткнувшись лбом в его грудь, и Женька тихо сказал, поглаживая плечо:
– Мариш... мне очень важно то, что ты сейчас сказала. Ты даже не представляешь, что значат для меня твои слова...
– Тогда сделай так, как я прошу, – потребовала она, глядя ему в глаза.
Хохол не мог долго «играть в гляделки», не выносил этих пристальных взглядов исподлобья, словно сверлящих насквозь, заставляющих что-то внутри съеживаться. Ему всегда казалось в такие минуты, что вовсе не Виола является какой-то там ясновидящей, а Марина, умевшая заглянуть в такие потаенные уголки его души, куда он и сам-то редко залезал. Сейчас Хохол почему-то почувствовал, что, даже если она не права, даже если этот разговор только результат ее подозрительности и излишней восприимчивости, он все равно должен подчиниться и сделать так, как требует Марина.
– Да все, все, я никуда не буду ездить, сяду вон в подвале под гаражом и буду там сидеть! – вымученно засмеялся он. – Так будет нормально? Не было счастья, так несчастье помогло – остаюсь дома.
– Да, – кивнула она абсолютно серьезно. – И мне будет совсем спокойно и хорошо.
– Ну, как скажешь. Лишь бы ты была счастлива и спокойна, – продолжал натянуто хохотать Женька, целуя ее лицо.
Коваль прекрасно понимала, что он тут же и забудет о своем обещании, при первой же возможности рванет в город за какой– нибудь ерундой вроде букета для нее или новой машинки для Егора. Такой уж он человек...
Как удалось Грищуку пресечь шумиху вокруг резни в «Госпоже удаче», Марина не знала. Но факт остался фактом – пресса молчала, словно ничего не случилось. Коваль позвонила в управу полковнику через неделю после случившегося и предложила любые услуги, какие понадобятся, на что он только фыркнул:
– Я не беру взяток, Марина Викторовна! И хорошо помню, из-за кого погиб мой предшественник.
Марина покраснела, возблагодарив бога за то, что видеофоны есть пока только за границей. И еще – было интересно, о чем подумал Грищук, раз вспомнил погибшего подполковника Ромашина? Уж точно не о том, о чем она говорила...
Хохол вел себя на редкость спокойно, никуда не рвался, смирно сидел дома, возился с Егором, гулял с ним во дворе, читал книжки – словом, исполнял роль примерного отца и мужа. И только когда Марина с охраной садилась в машину, уезжая в город, он позволял себе выплеснуть злость, пиная то, что попадалось на пути, – от собак до железных ворот. Он завел себе даже огромную макивару, которую с остервенением колотил голыми кулаками, в результате чего костяшки пальцев постоянно были в ссадинах. Хохлу все время казалось, что охрана недостаточно внимательна, что двое телохранителей, неотступно следующих за Мариной, не всегда могут оценить обстановку, что водитель Юрка слишком вольно водит машину, потакая прихоти хозяйки и ее любви к быстрой езде... Да мало ли, что еще мог напридумывать в одиночестве мужик, лишенный возможности постоянно быть рядом с любимой женщиной. Зато когда Марина возвращалась, дома всегда ждал растопленный камин, чашка чаю, сигарета в пепельнице и Хохол, готовый лечь ей под ноги – только бы не уходила больше.
Команда готовилась к началу сезона, заехав на обновленную наскоро базу. Младич неотлучно находился там же, и Комбар с бригадой. Коваль приезжала несколько раз, смотрела тренировки и осталась вполне довольна подбором игроков. Матвей, правда, жаловался на то, что Младич прессует футболистов, запрещая даже звонки домой, а приезжих эта ситуация не устраивает, но Марина поддержала главного тренера:
– Вот начнутся игры, тогда все пойдет по-другому. Приедут семьи, снимем квартиры, а пока главное их дело – форму набирать, а не на телефоне висеть.
– А вы знаете, что он заставил моих пацанов собрать у всех игроков мобильники?
– Собрали? – поинтересовалась она, давясь от смеха, и Матвей кивнул:
– А то! У меня в сейфе лежат, даже бумаги пришлось кое-какие вынуть.
– Круто взялся господин главный тренер! – оценила Коваль, и тут до них донесся голос Младича, раздраженный и недовольный:
– И что?
– Мирослав Йожефович, жена заболела... – говорил кто-то из игроков. – Можно, я хотя бы позвоню?
– А ты ветеринар, что ли? Ну, позвонишь, и дальше? Ей сразу полегчает?
– Да хоть узнаю...
– Я же сказал – нет! – зарычал Младич, и Марина сочла своим долгом вмешаться, выйдя из номера Матвея:
– Что за шум?
В коридоре стоял Младич в своем неизменном «Армани» и один из полузащитников, высокий, худой Паша Литвинов.
– Так что происходит? – Коваль перевела взгляд на футболиста, и тот, потоптавшись, сказал:
– У меня жена заболела, Марина Викторовна, а ребенок маленький совсем. Можно мне позвонить домой, узнать, что там?
Она протянула ему свой мобильный:
– Иди к себе, звони, потом вернешь.
– Спасибо! – едва не выкрикнул он и быстро скрылся в своем номере.
Коваль укоризненно посмотрела на Младича:
– Что ты за зверь, Мирко? Неужели нет исключений?
– Нет! И в следующий раз я бы попросил... – начал он, но она предостерегающе покачала головой, давая понять, что не стоит продолжать дальше.
– А как ему играть, как тренироваться? Ты об этом не подумал?
– Здесь не Смольный институт для благородных девиц!
– Понятно. Но впредь постарайся подходить к каждому индивидуально, хорошо?
Младич отвернулся и пошел к себе, а Марина вопросительно посмотрела на Комбара, и тот тихо сказал:
– У него с женой какие-то непонятки, она вчера приезжала, так ругались – труба просто!
– Ясненько.
В дверь постучал Литвинов, вернул Марине трубку и снова поблагодарил.
– Ну, что дома? – спросила она, и он облегченно выдохнул:
– Да вроде лучше, и теща приехала. Спасибо еще раз, Марина Викторовна!
– Не за что.
Домой она вернулась поздно и сразу почувствовала неладное. Заглянула в гараж и не обнаружила Женькиного «навигатора»... «Башку оторву!» – решила Марина про себя, входя в дом и опускаясь на пуфик
