счастлива.
– Сын где?
– С Геной дом строит, – ответил Хохол, прижимаясь лицом к ее щеке и вдыхая тонкий аромат духов. – Няня уехала уже, а они все играют. Генка сам увлекся, по-моему. Так что у тебя есть время сходить в душ...
Он внес Марину в дом, снял с нее сапоги и куртку. Она подчинялась, получая удовольствие от Женькиной заботы, от его внимания. Марина привыкла к его рукам, осторожно снимающим с нее одежду, к выражению его лица, когда он смотрел на нее, и в такие моменты любой из знавших Хохла близко поразился бы разительной перемене, происходившей с ним.
В детской полным ходом развернулось строительство. Маринин племянник подарил Егору огромный конструктор, и теперь мальчик вместе с охранником возводил высокую башню. Обернувшись на звук открывшейся двери, Егорка увидел мать и заголосил:
– Мамуя!
– Иди ко мне. – Марина присела на корточки, и сын мгновенно забрался к ней на руки, прижавшись всем тельцем и запуская ручки в прическу. На пол полетели шпильки, длинные Маринины волосы рассыпались по спине. – Все, управился? – Она пошлепала Егорку по спине, и тот рассмеялся.
Хохол наблюдал за ними с улыбкой, и лицо его светилось от нежности. Коваль встала и повернулась к нему:
– Ты чего?
– Да так, – протянул он. – Смотрю на вас и думаю: а ведь это твой сын, Маринка.
– Конечно. И никто, слышишь, – никто не посмеет в этом усомниться.
Коваль прижала к себе ребенка так, что тот недовольно закряхтел и стал вырываться. Марина опомнилась и поставила сын на пол:
– Ну, собирай машинки, купаться пора.
Пока Егорка вместе с Геной ликвидировали завалы в детской, Марина прошла к себе в спальню, сбросила вещи прямо на пол и вошла в душевую кабину. С ожесточением намыливая тело мочалкой, она хотела поскорее избавиться от воспоминаний о сегодняшних визитах.
«Ну почему, почему люди никак не хотят по-хорошему? Разве это так сложно? Просишь об услуге – значит, заведомо понимаешь, что она должна быть оплачена в срок! Значит, принимаешь условия этого негласного соглашения! Так к чему потом вот эти сложности? Ведь явно сидит сейчас этот ресторатор и пьет водку, чтобы снять стресс от близкого знакомства с моими ребятами! А заодно и убытки подсчитывает от разгрома бара. Ну, и что стоило ему сделать все правильно и избавить себя от подобного времяпрепровождения?»
Не найдя, как всегда, ответов на свои многочисленные вопросы, Коваль выключила воду и потянулась за полотенцем.
В спальне был Женька, держал в руках ее халат. Марина чуть улыбнулась, сунула руки в рукава. Хохол ни о чем не спросил, вообще не произнес ни слова – знал, что сейчас ее лучше не трогать, она где-то не здесь, а глубоко в себе, переживает то, что произошло сегодня. В таком состоянии обращаться к ней с разговорами было бесполезно, а порой и вредно: могла заорать или отвесить пощечину.
Он лег на кровать и принялся наблюдать, как Марина ходит по комнате, как отбрасывает назад черные пряди, как закрепляет заново собранный тяжелый узел длинными шпильками со стразами на концах. Для него не существовало ничего прекраснее этих мгновений – Коваль, спокойная, домашняя, без обычного блеска в прищуренных глазах, без зловещих ноток в голосе. Почти жена. Его женщина.
– Знаешь, о чем я думаю? – спросил он, не сводя с Марины влажно заблестевших глаз.
Она повернулась, опираясь спиной о комод, улыбнулась какой-то странной, несвойственной ей мягкой улыбкой:
– Знаю, родной. Ты всегда об этом думаешь. Но я никуда не собираюсь, сейчас выкупаю Егора и буду с тобой весь вечер.
Хохол только улыбнулся чуть грустно – разве можно загадывать при их жизни даже на час?
Так и случилось: Марина возилась с сыном в ванной, когда приехал Ворон. Ввалился в дом, решительно отодвинув с дороги Гену, сверкнул глазами в сторону развалившегося в кресле перед камином Хохла:
– Где Наковальня?
– Дома, – неспешно протянул Женька, щурясь недовольно: вот и рухнули мечты о тихом вечере.
– Чего сидишь?! Зови! – приказал незваный гость, сбрасывая на руки подоспевшего следом Кунгура пальто. Тот на лету поймал хозяйскую одежку и замер у стены, придав лицу непроницаемое выражение.
Хохол поднялся, оглядел усевшегося в кресло Ворона сверху вниз и пошел на второй этаж, в ванную, где весело хохотали над чем-то Марина и Егорка.
– Мариш... там Ворон приехал...
– Что ему надо? – удивленно спросила Коваль, садясь на край джакузи и вытирая тыльной стороной ладони лицо, покрытое каплями. – Егор, погоди... – Сын снова шлепнул по воде кулачками, взметнув фонтанчики брызг.
– Он не сказал, но морда недовольная. Ты иди, я сам тут... – Хохол подал полотенце, и Марина, на ходу вытирая руки, вышла из ванной.
Халат совершенно промок, нужно было сменить его на что-то более приличествующее моменту, и Коваль наскоро переоделась в джинсы и водолазку. Ворон недовольно скривился, когда она вошла в каминную:
– Что долго так?
– А ты торопишься куда-то? – Марина вздернула брови. – Тогда зачем ехал так поздно?
– А дела мои не терпят отлагательств. – Ворон подался вперед и зашипел: – Ты что творишь?! Что ты делаешь, а?! На меня поперла?
– Рехнулся?! – удивилась Марина, не понимая, о чем вообще разговор.
– Заткнись и послушай! – перебил гость. – Сколько раз мы обсуждали тему передела территории? Десять, двадцать? И ты все равно полезла на мои точки?
– Ты точно спятил! – Коваль выдернула сигарету из пачки и закурила, стараясь справиться с волнением. – Я тебе чем хочешь могу поклясться, что вообще не понимаю, о чем сейчас речь!
– Ну-ну, гони дальше! – оскалился Ворон. – А чьи люди вчера взгрели таксистов у рынка?
– Кого?!
– Того! Хлопнули почти всю выручку и велели каждый день с каждой тачки отдавать пятьсот рублей! Не разорвет тебя, девочка?
– И с какой балды ты решил, что это мои парни?
– А чьи отморозки еще могли такое устроить? Когда водилы сопротивляться начали, они стекла в трех тачках разбили, а одного особо громогласного на крышу его же «волгаря» привязали и вокруг рынка прокатили. С ветерком! – Ворон кипел от негодования, раздувал ноздри и дышал тяжело.
– Ну, положим, мои отморозки на этом бы не остановились, – улыбнулась Марина, немного расслабившись, – поняла, чья работа. – А вот у абреков фантазия далеко не зашла, да и согласись, Мишка – вряд ли мои парни подставили бы меня!
Ворон перевел дух и попросил виски. Коваль крикнула в открытую дверь, чтобы Даша накрыла на стол, сама же затушила сигарету и снова повернулась к собеседнику:
– Ну, что ты замолчал? Ведь твои «бомбилы» прибежали к тебе сразу и рассказали, как все было? Поделись!
– И поделюсь! – кивнул тот. – Налетела бригада человек двенадцать, в масках. Забрали все бабки и предупредили, что теперь они платят за «крышу» Наковальне.
Марина захохотала: сценария глупее не смог бы придумать никто. А уж поверить в то, что это провернула она... Ашот перегнул палку настолько, что она, разогнувшись, врежет по его же горбатому носу. Покручивая в тонких пальцах стаканчик с текилой, Марина смотрела на Ворона и продолжала улыбаться.
– Тебе смешно? – мрачно поинтересовался тот. – А мне вот ни хрена!
– Миш, ты же понимаешь, к чему весь этот цирк. Ашоту нужно в отсутствие Беса стравить нас с тобой,
