чтобы к возвращению Гришки после медового месяца мы уже перегрызли друг другу глотки или развернули военные действия. Неужели мы позволим зарвавшемуся «апельсину» влиять на нас?
Повисла пауза. Марина больше ничего не говорила – нужды не было. Она хорошо знала своего собеседника и компаньона, помнила, что давить на него опасно – может повернуть и против нее. Ворон думал о чем-то, прищурив глаза. Молчание затягивалось, Коваль в душе уже начала нервничать и искать в своих словах то, что заставило Мишку напрячься, но ничего не находила.
– Почему у меня такое чувство, что ты меня дуришь? – Ворон залпом влил в себя содержимое стакана и поморщился. – Вкуса терпеть не могу, а вот ощущение нравится, – сообщил он, дотягиваясь до тарелки с лимоном. – Так что?
Марина не собиралась доказывать свою невиновность с пеной у рта, и так видела, что Ворон все понял, а кобенится просто по инерции.
– Я сегодня к Ивану ездила, – сообщила она, переводя разговор в другое русло. – Ты представляешь, это его Кадет надоумил на меня попереть. Запугал немного и подсказал, как именно действовать.
Упоминание о Кадете заставило Ворона чуть оживиться и сменить тему:
– Он странно погиб, тебе не показалось? И Бес промолчал по этому поводу.
Марина вовсе не собиралась делиться своей точкой зрения на смерть Кадета с кем бы то ни было – подставлять Хохла, сделавшего всю грязную работу, она не могла и не хотела. Да и никто особо не копался в причинах гибели залетного авторитета, милиция списала все как очередной заказной «глухарь», а Бес, втравивший Марину в разборки, предпочел отмолчаться, даже если и догадался.
Поэтому и сейчас она только пожала плечами и снова завела разговор о стройке, которая теперь должна была двигаться ударным темпом – кому охота связываться с непредсказуемой и богатой на выдумки хозяйкой! А уж Ивану-то и вовсе вряд ли нужна была новая встреча с ней и разговор вроде того, что состоялся сегодня.
Ворон убрался только к полуночи, Марина с облегчением вздохнула и побрела наверх, в детскую, где уже давно спал в кроватке сын. Потрогав осторожно его румяную щечку, Коваль поправила сбившееся одеяло, убрала из-под бока Егорки медведя и направилась к себе.
Хохол уже задремал, что было странно: он никогда не ложился без нее, и уж тем более – не засыпал, пока ее не было рядом. Осторожно, чтобы не потревожить его сон, Марина скользнула под одеяло и затихла, но чуткий Женька моментально открыл глаза и потянулся к ней:
– Что так долго?
– Да ну его! – Марина прижалась к его боку, обняла. – Представь, Ашот наехал на вороновских «бомбил» и обставился так, как будто это я!
– Способный какой мальчик! – закатился Женька. – А Ворон опять попал, как недоделок. Я когда еще предлагал – давайте, я его грохну, Ашота этого!
– Женя!
– А что? – удивился Хохол, для которого такая мелочь, как жизнь врага, никогда не была затруднением. – Аккуратно, без пыли...
– Прекрати!
– Нет, ты только подумай! – оживленно заговорил он, садясь в постели. – Абреки считают меня мертвым, так? Ведь они уверены, что именно я сидел тогда в «навигаторе». Значит, я вообще вне подозрений – нет меня!
– Дурак! – вздохнула Марина, проводя пальцами по его щеке. – Зачем глупости говоришь? Потом вернется Бес, пойдут разборки... Он и так спустил нам с тобой гибель Кадета, хотя на сто процентов догадался, чьих рук дело.
– Пусть предъявит, – спокойно отозвался Женька, ловя Маринину руку и прижимая ее к щеке. – И этого молокососа уберу!
– Ты понимаешь слово «запрещаю»? – поинтересовалась Коваль, прищурив глаза. – Так вот, больше на эту тему мы не разговариваем, да? Я сказала – не сметь, иначе опять начнется дележ территории и ненужные жертвы, я не хочу, чтобы мои пацаны погибали просто так!
Хохол отодвинулся от нее, в глазах блеснул злой огонек – строптивый Женька терпеть не мог, когда Марина напоминала ему, что он не волен решать, что только она, Коваль, может распорядиться чьей-то судьбой. В том числе и его тоже. Он привык постоянно ждать от нее сюрпризов и подвохов, постоянно был начеку, чтобы предугадать любую неприятную для себя ситуацию. Хохол слишком хорошо помнил, как едва не потерял Марину, связавшуюся неожиданно для всех с начальником городской милиции. Кто знает, чем бы все закончилось, не погибни подполковник...
– Жень... – Коваль снова добралась до его руки пальцами, провела ногтем по запястью. – Обиделся?
– Нет, – буркнул он, борясь с желанием схватить ее и сделать больно. – Мы люди привычные.
– А ведь я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – прошептала Марина, прикоснувшись губами к его уху. – Знаю, чего хочешь...
Хохол вздрогнул всем телом – приступы проницательности приводили его в недоумение и иногда даже в ужас. Марина же довольно захохотала, поняв, что не ошиблась. Закусив губу, она приподнялась на локте, глядя в лицо Хохла из-под своей челки. Он чуть улыбнулся, запустил руку в ее волосы, потянул назад, запрокидывая Маринину голову и губами впиваясь в шею. Коваль слишком сильно сжала зубы, и из прокушенной губы потекла кровь.
– Елки, котенок! – встрепенулся Хохол, отрываясь от нее. – Больно?
– Нет, – она вытерла кровь тыльной стороной руки. – Пойду, умоюсь.
В ванной Марина посмотрела на себя в зеркало: подбородок вымазан кровью, глаза какие-то потусторонние... Так всегда бывало, когда она предвкушала бурную ночь. Осторожно смыв кровь, Коваль вдруг потянулась к шкафчику, в котором хранились флаконы с шампунями, пенками и разными бальзамами. Там же стояли маленькие пузырьки из цветного стекла, привезенные из Египта, – ароматические масла. Выбрав ярко-красную бутылочку в форме сердца, Марина нанесла несколько капель на запястья, на шею и чуть-чуть провела палочкой по волосам. В воздухе поплыл тягучий аромат, и Коваль ощутила легкое возбуждение, постепенно охватывающее ее. Встряхнув волосами, она вернулась в спальню, где истомился от ожидания Хохол. Потянув ноздрями воздух, он сел в постели и протянул руки навстречу Марине:
– Иди-ка сюда, моя сладкая... намазалась какой-то дрянью, хулиганка...
Марина улыбнулась и легла к нему, прижимаясь всем телом и губами находя его губы.
– Я так по тебе соскучилась...
– Давно ты мне этого не говорила, – продолжая целовать ее, проговорил Хохол. – Может, мы не будем сегодня играть в твои любимые игры, а? Давай как люди...
– Ты можешь делать все, что хочешь.
Утро выдалось на редкость хмурое, серое низкое небо сплошь покрылось облаками, солнца не было. В такую погоду хорошо лежать в постели, закутавшись в одеяло, пить горячий чай и мечтать о каком-нибудь жарком песчаном пляже и солнечных лучах, ласково облизывающих тело. Но окружающая действительность убеждала: это не лето, не Багамы, а Россия. Причем не в самый лучший день. Марина потянулась, переворачиваясь на бок, – Женька уже ушел.
– Ну не лень же в такую рань из теплой постели на холод! – пробормотала она, натягивая одеяло на обнажившееся плечо.
Удивительно, но сегодня почему-то не было слышно Егорку, хотя время уже приближалось к одиннадцати. «Наверное, крутится на кухне у Дарьи!» – подумала Коваль и решила поваляться, пока никто ее не домогается. Но счастье было недолгим – буквально через полчаса ввалился Хохол, холодный, мокрый от пота и с букетом желтых хризантем:
– Доброе утро, котенок! – Он положил цветы на одеяло, коснулся холодными губами Марининой щеки.
– Где был? – полюбопытствовала она, беря букет и погружая в него лицо – обожала запах хризантем.
– Бегал. – Хохол сдирал через голову серую кофту с капюшоном, в которой совершал утренние пробежки. – На улице такая мразь – не представляешь! Пойду в душ, погреюсь. Не хочешь со мной? – взгляд был недвусмысленный, но Марина засмеялась и отказалась.
