– От вас не отвяжешься! Как дела-то у тебя? Потерялся, не звонишь совсем.
– Так и тебя не было! – резонно заметил племянник. – Вот сегодня и увидимся. Приедешь?
– А выбор есть? – притворно вздохнула Коваль, но Николай разгадал ее маневр:
– Нет! Я тебя жду!
Хохол впал в бешенство, когда появившаяся в бассейне, где он плавал, Марина объявила о своих планах на вечер, подплыл к бортику, облокотился на него и начал:
– Спятила?! Какой футбол?! Там чисто поле, мечта снайпера!
– Ты мне надоел! – величественно сообщила Марина, садясь в шезлонг и закидывая одну ногу на другую. – Я не прошу разрешения, я ставлю тебя перед фактом.
– Ну, еще бы! Ты бы хоть раз в жизни прислушалась к тому, что я тебе говорю!
– Умница! – засмеялась Коваль. – Сам все понимаешь! Давай закроем эту тему, хорошо? Можно к тебе? – она прикусила губу и игриво посмотрела на хмурого любовника.
Не дожидаясь ответа, она сбросила шелковый халат и нырнула в бассейн, удаляясь от Женьки к противоположному борту. Вынырнула, отфыркиваясь, забросила за спину волосы:
– Ну, ты чего? Сердишься?
– Да толку-то на тебя сердиться! – махнул рукой Хохол, направляясь ей навстречу. – Все равно по- своему сделаешь!
Он подплыл вплотную и подхватил на руки, целуя. Коваль счастливо засмеялась, погладила его бритую голову и поцеловала в нос.
– Женечка... люблю тебя, родной мой...
Хохол таял от нежности, ласкал подающееся ему навстречу тело и сам постанывал от удовольствия. Однако в голове постоянно билась мысль о том, что нельзя, не надо выпускать ее из дома, любой ценой нужно постараться оставить здесь, не поддаться на уговоры и даже на приказы. А лучше – просто взять и запереть ее в спальне, пристегнув за обе руки к спинке кровати. Да, эта идея ему очень понравилась...
Реализовывать ее он принялся около пяти часов вечера, когда Марина, даже не подозревавшая о его намерениях, дремала после обеда и затянувшегося потом чаепития. Осторожно приблизившись к кровати и стараясь не греметь, Хохол выдвинул ящик тумбочки и достал кожаные наручники. Осталось чуть-чуть – пристегнуть их спинке и успеть приковать хоть одну руку, пока не проснулась Марина. И ему это удалось – за считанные секунды он упаковал любимую так, что даже пальцами пошевелить ей было трудно. Разумеется, все это сопровождалось криками, воплями и угрозами, но Хохол не реагировал.
– Я тебя убью! – визжала Коваль, пытаясь вырваться, но Женька успокаивающе погладил ее по щеке и попросил:
– Не кричи, котенок, я делаю это ради тебя, ради твоей безопасности. Не могу смотреть, как ты лезешь на перо. Ты не крутись сильно, а то руки будут болеть. – Он проверил, хорошо ли затянуты браслеты, снова прикоснулся пальцами к Марининой щеке. – Я приду сейчас и буду с тобой, только пацанам на воротах скажу, чтобы внимательнее...
Он побежал вниз, а Марина в бессильной злобе заорала во все горло, извиваясь всем телом. Вот так: мужик сказал – мужик сделал, и плевать ему на то, кто она.
Хохол сдержал обещание и провел с Мариной весь вечер, лежал рядом, поглаживал, целовал, рассказывал что-то. Когда стрелки часов приблизились к двенадцати, а за окном уже была ночь, Женька отстегнул-таки Маринины руки от спинки, бережно растер чуть опухшие запястья:
– Теперь можешь лупить меня.
Она для порядка дала ему пощечину, но потом благодарно приникла к его груди и прошептала:
– Родной, спасибо... я ведь все понимаю, мой мальчик, и ты прав на все сто – со мной только так и надо.
– Не сердишься? – потрогав пальцем горящую щеку, обрадовался Женька.
– Конечно, нет... Знаешь, мне приснился чудовищный сон, кажется, вчера или позавчера. – Марина села, поджав под себя ноги, и взяла руку Хохла, сжав ее. – Так страшно, Женька... Я видела свои похороны. Представляешь, как будто я стою в толпе и меня же хоронят. И вижу тебя, Егорку, пацанов... И гроб... большой, черный, хотя, я слышала, не хоронят в черных гробах... Но ты меня, если что, только в черном хорони, запомни!
Хохол вырвал руку и схватил Марину за плечи, встряхивая и притягивая к своему лицу близко- близко:
– Не смей!!! Я не хочу этого слышать!
– Пусти, – спокойно и тихо приказала она, и он убрал руки. – Женя, это только сон, чего ты воспалился? Поцелуй меня...
– Любишь ты последнее слово сказать! – улыбнулся Хохол, заваливая женщину на кровать и завладевая ее губами.
Когда уставшая Марина уснула, расслабленно раскинувшись по черному шелку простыней, Хохол тихонько спустился вниз, заварил себе чифир и сел в кухне у приоткрытого окна, закурив сигарету. Из головы никак не шла фраза Марины про черный гроб, это было так... страшно, что даже видавший виды Жека содрогнулся. Неужели произойдет что-то такое, на что он, Хохол, не сможет повлиять, чего не сможет предотвратить? Его охватила тревога: он прекрасно знал о развитой Марининой интуиции, о том, что она всегда чувствует несчастья, и разговор о смерти она завела неспроста. Хохол провел рукой по бритой голове, словно пытаясь собрать мысли в кучу, но это не помогло. Страх за жизнь любимой женщины мешал сосредоточиться и все обдумать. О том, чтобы запретить Коваль выходить из дома, и речи не было: своенравная Марина ни за что не согласится на это. Оставалось только одно – усилить охрану, не спускать глаз ни днем, ни ночью.
Марина, разумеется, продолжала жить своей обычной жизнью. Ездила в офис «Империи», в салон красоты, побывала даже на приеме в мэрии. Хохол неотлучно находился рядом. Количество охранников увеличить Марина не позволила, а потому Женьке приходилось постоянно быть в напряжении и настороже, чтобы не пропустить никакого намека на неприятности. Ему, как мог, старался помочь Данила, с которым у Хохла постепенно наладились отношения. Спокойный, рассудительный Данька взвалил на себя часть обязанностей по охране, и у Хохла появилась возможность хоть чуть-чуть расслабиться. Но это не уменьшило его тревоги и беспокойства.
Выйдя из офиса, Марина огляделась по сторонам и вдруг заявила:
– Хочу напиться. Едем куда-нибудь в клуб.
Хохол пришел в ярость:
– Да?! А больше ничего не желаете?
– Больше – ничего, – заверила она, опуская на глаза большие черные очки, с которыми не расставалась. – Может, только одно – чтобы ты не доставал меня своей паранойей. Не отравляй мне жизнь, на это и без тебя очередь.
Хохол только махнул рукой и вполголоса выматерился: знал, что никакие возражения, крики, споры не помогут, а только уронят его авторитет в глазах охраны, потому что Марина запросто может сказать вслух что-нибудь этакое.
– Куда поедем? – обреченно спросил он, и Марина рассмеялась, беря его под руку:
– Я тебя обожаю! Ну, ведь все правильно понимаешь – а зачем тогда ерундой занимаешься? Трудно сразу согласиться?
– Да как... – начал было снова возбуждаться Хохол, однако наткнулся на ее взгляд из-под сдвинутых на кончик носа очков, осекся и махнул рукой: – Да иди ты... куда хочешь!
Она снова рассмеялась и потащила его к машине.
Поехали в небольшой клуб, принадлежавший к сети «Империи удачи». Коваль туда ездила редко, предпочитала все-таки родной и милый сердцу «Стеклянный шар», но вот сегодня почему-то ее потянуло именно сюда, в полуподвальное помещение, оформленное в стиле старого рыцарского замка. Любовь хозяйки к дорогим интерьерам всегда обеспечивала работой одно дизайнерское агентство, умельцы которого воплощали все ее задумки, какими бы экстравагантными они не были. Этот клуб носил название «Готик», и все внутри напоминало о средневековье: и тяжелые, массивные стулья, и длинные деревянные столы, и старинные доспехи на стенах, и даже чучело в углу возле сцены, одетое в рыцарский костюм. Официанты- юноши носили форму, напоминавшую кольчуги, а девушки – укороченные копии средневековых крестьянских
