глаза.
— Тогда положи салфетку на место. Он взял отставленный ею бокал и, налив в него вина, подвинул через стол к ней.
— Тебе нужно немного выпить. Давай, вино не отравлено, а я уж не допущу, чтобы ты снова напилась, потому что не уверен, — добавил он тихо, — что смогу держать себя в руках.
Вспыхнув от смущения, Милли взяла бокал. У нее так дрожали руки, что немного вина тут же пролилось на рукав белой блузки. Она чуть было не заплакала от досады.
Рональд протянул руку к серебряной солонке и, не спрашивая разрешения, щедро посыпал солью малиновое пятно. Милли с деланным вниманием смотрела, как белые крупинки постепенно темнеют, впитывая вино.
— Подожди, пока соль все впитает. Затем опустишь блузку в холодную воду. Для этого тебе, конечно, придется ее снять, — добавил он сухо. Ее глаза взметнулись к его лицу. — И тогда я уж точно не смогу справиться с собой…
Милли резко вскочила, опрокинув стул, и зажала уши.
— Перестань! — закричала она. Он встал. Милли попятилась. — Не приближайся ко мне, — напряженным шепотом проговорила она.
Брови Рональда поползли вверх.
— Насколько я понимаю, тебе больше не хочется играть для меня. В таком случае я сделаю то, что обещал.
Милли непонимающе взглянула на него. Он улыбнулся ей своей неотразимой улыбкой.
— Иди переоденься и замочи в холодной воде блузку. А потом я научу тебя танцевать, — сказал он и, отвернувшись, бросил через плечо:
— Даю тебе пять минут.
Милли ринулась в свою комнату и, сорвав с себя блузку, опустила ее под струю холодной воды в раковине. Потом она лихорадочно натянула старую хлопковую юбку с резинкой на талии и футболку.
Рональд ждал ее в зале. Канделябры с зажженными свечами были теперь расставлены по всей комнате. Милли замешкалась в дверях.
— Сейчас здесь все выглядит иначе, — неловко заметила она.
Он легко вскочил на ноги.
— Конечно. Ведь это уже не концертный зал, а танцплощадка, не так ли? Подойди сюда.
Осторожно, словно канатоходец по туго натянутому канату, Милли пересекла зал. Она надела свои любимые балетные тапочки с тряпичными подошвами. Рональд взглянул ей на ноги.
— Сейчас же сними их, — сказал он. Милли была поражена.
— Почему?!
Он ухмыльнулся.
— Они скользкие. А ты сейчас в таком состоянии, что вполне способна сломать ногу. Если не свою, то мою.
Это предположение было недалеко от истины, и Милли без возражений сняла свои тапочки, но все же одарила его не очень-то любезным взглядом. Хмыкнув, он нажал кнопку магнитофона. Мощная мелодия в ритме рока заполнила всю комнату. Милли вздрогнула от неожиданности.
— Ты привез это с собой?
— Нет, — с иронией сказал Рональд. — Да нет же. Эта кассета была здесь. Я еще раньше заметил ее. Добрый старый Пит, очевидно, не так консервативен, как ты.
Милли поняла, что задела его за живое.
— Извини. Просто я никогда не слышала ничего подобного, — сказала она.
В ответ он лишь пожал плечами и подошел к ней вплотную.
— Ну, а теперь вот что. Скажи мне, пожалуйста, когда ты танцевала в последний раз? Милли напрягла память.
— Это было в школе, на уроке танцев. Его лицо было по-прежнему непроницаемым, но Милли почувствовала, что он снова рассердился.
— Живя в такой семье, как твоя, ты наверняка должна была все же посещать какие-то танцевальные вечера, благотворительные балы и тому подобное. Что, ты вообще не танцуешь?
— Я уже говорила тебе — нет! — Ее подбородок слегка дернулся. Она вспомнила свою мать, мечтательно плывущую по залу в объятиях молодого итальянского тенора. Его руки лежали на ее талии, а их губы едва не соприкасались. Милли не хотелось, чтобы кто-то, даже Шон, вот так держал ее в своих объятиях… до сих пор.
Это открытие настолько поразило ее, что она не сдержалась и заявила:
— Для меня тогда существовал только один мужчина. На балах, которые я посещала, его никогда не было рядом, а мне не хотелось вступать в какие-то, пусть даже мимолетные, отношения с кем-то другим, кого, как я знала, никогда не смогу полюбить. Поэтому я вообще избегала подобных мероприятий.
Она старалась говорить как можно менее эмоционально, но в ее голосе все же прозвучала боль.
Рональд задумчиво посмотрел на нее.
— Так значит, ты — однолюбка? И не унаследовала от матери склонность к приключениям?..
Милли вздрогнула. В его словах было нечто большее, чем просто крупица истины, и это не понравилось ей. Какое он имеет право лезть ей в душу?!
— Ну, если тебе хочется представить это именно так… — Она постаралась, чтобы ее голос звучал холодно и равнодушно.
— Дорогая, — мягко сказал он, — пойми меня правильно. Большинство женщин к двадцати пяти годам уже кое-что испытали в жизни, но ты, похоже, не из их числа. Мне необходимо понять почему.
— Почему? — со злостью переспросила она. — А какое это имеет к тебе отношение?! Его взгляд был полон иронии.
— Ты и в самом деле не понимаешь?
— Иначе не спрашивала бы.
Рональд положил руки ей на плечи, как показалось Милли — ласково, но на лице его невозможно было прочитать ничего, кроме спокойного беспристрастия.
— Если ты помнишь, сегодня днем мы… были на грани близости. Вот почему твое прошлое интересует меня.
Милли зарделась и опустила глаза.
— Но мы вовремя остановились.
— Не мы, а я! — с неожиданной резкостью сказал Бредли. — Это я остановился, а ты в тот момент была слишком увлечена… экспериментом.
— Да? — Милли вырвалась из его рук. — А ты не слишком-то галантен. Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что вообще в этом эксперименте не участвовал? — с явным укором спросила она.
— Участвовал. И мог заметить, что ты целовала меня вовсе не как женщина, которая любит другого мужчину. Думаю, настало время пересмотреть твою позу однолюбки.
— Это вовсе не поза, — сквозь зубы процедила Милли.
— В таком случае почему ты не с ним? — вкрадчиво поинтересовался он. — Или Шон не хочет тебя?
Милли вспомнила побагровевшее от страсти лицо Шона и невольно поежилась.
— Хочет.
Глаза Рональда сузились.
— Тогда, вероятно, ты сама не очень-то желаешь его.
— Это не совсем так. Просто он женат. Это вынужденное признание далось Милли с большим трудом, но совершенно не убедило Рональда.
— Ну и что из того?
— Ты не понимаешь. — От ее воинственности не осталось и следа. — У них есть дети. Шон сказал, что я совершаю глупость, что его жена снисходительно относится к его увлечениям, но…
— Но ты не разделяла такую точку зрения, — мягко подсказал Рональд.
Он, должно быть, считает меня чопорной дурой, подумала Милли. С жалким видом она все же
