ноты, а она не могла пожертвовать ими.
— Зачем ты пришел? Чтобы снова поиздеваться надо мной?
Рональд улыбнулся.
— Нет. Чтобы предложить тебе руку и сердце. И тут Милли забыла даже о том, что ноты слишком дороги для нее. Несколько страниц разлетелись по комнате, но остальные полетели в Рональда. Он подхватил падающие листы и поднял голову. Увидев, что он смеется, Милли чуть не расплакалась от злости.
— Благодаря мне ты бесплатно получил нужную рекламу, — резко сказала она. — А теперь поищи какую-нибудь другую дуру.
Он мягко ответил:
— Милли, дорогая! Я не хочу никого искать.
Мы просто созданы друг для друга.
Не веря своим ушам, она взглянула ему в глаза. Как он может быть таким жестоким?!
— Уходи, — тихо повторила она. Рональд заключил ее в объятия.
— Ты, — раздраженно заметил он, — самая противоречивая, самая упрямая женщина из всех, кого я только когда-нибудь встречал в своей жизни. Я тебя просто боготворю.
На этот раз его поцелуй был продолжительным и весьма красноречивым. Руки Милли растерянно коснулись пылающих щек.
— Чего ты хочешь? — жалобно поинтересовалась она.
— Тебя. — Его руки держали ее по-прежнему крепко, и Милли поняла, что он настроен весьма решительно. — Выходи за меня замуж.
Милли внимательно посмотрела на его лицо, неожиданно поняв, что он вовсе не шутит.
— Так, значит, ты всерьез?
Он расхохотался.
— Не говори «нет», прошу тебя.
— Но… — растерянно начала она. Взяв ее руки, он прижал их к своей груди и, неотрывно глядя ей в лицо, сказал:
— Послушай, Милли. К тому времени, когда я тебя встретил, у меня было за плечами уже очень много романов. Но всем женщинам было что-то нужно от меня. Ни одна из них по-настоящему не любила меня. А потом появилась ты…
Милли внимательно посмотрела на него.
— Но ведь ты сказал, что я провожу эксперимент, играю людьми, как игрушками, а потом бросил меня.
Его руки сжали ее еще крепче.
— Ты сама потребовала, чтобы я ушел. Она смущенно покачала головой.
— На самом деле я вовсе не хотела этого.
— Ты говорила очень убедительно, — с горечью сказал Рональд. — А я стал свидетелем сцены, которая произошла между тобой и человеком, которого ты, как говорила мне, любила.
— Но я ведь попросила Шона уйти. Ты слышал, как я сказала ему, что никогда не любила его по- настоящему.
Рональд даже застонал от досады.
— Да, но ты при этом выглядела такой несчастной, и я решил, что ты все еще любишь его. Милли решительно тряхнула головой.
— Я была несчастна не из-за него! В тот момент я вдруг поняла, что люблю… — Она смущенно остановилась.
Рональд не стал притворяться, что не понял ее слов.
— Однако ты ничем не показала, что влюблена в меня, — сухо заметил он, — и вела себя так, словно скорее ненавидишь, чем любишь.
Лицо Милли порозовело.
— Я просто боялась, — объяснила она, не смея поднять глаз к его лицу. — Я никогда еще не ощущала по отношению к мужчине ничего подобного, а ты всем своим видом говорил: «хочешь — бери, а не хочешь — не надо», — поспешно закончила она.
Он недоверчиво уставился на нее.
— «Хочешь бери, а не хочешь — не надо»? — все еще не веря своим ушам, словно эхо отозвался он. — Дорогая, да я хотел тебя, хотел безумно. Ты была для меня неизмеримо важнее, чем даже тот первый шанс на удачу, — помнишь, я рассказывал тебе о нем? Я ничего не желал так за всю свою жизнь, как тебя. Но ты жила в каком-то вымышленном мире и ничего не замечала вокруг себя. Ты все время твердила о моем отъезде, избегала возможности поговорить откровенно… Я понимал, что должен что-то предпринять, не отпугнув тебя, но не представлял, как это сделать, так что в результате чуть было не сошел с ума. — Он криво усмехнулся. — Такое случилось со мной впервые — никогда до этого я не беспокоился о том, чтобы не отпугнуть от себя женщину.
Милли вспомнила, каким высокомерным Рональд показался ей на вечеринке у Джуди. У него не было ничего общего с тем нежным мужчиной, которого она полюбила в испанском замке.
— Ты забыла о том, что я актер, и видела во мне обычного человека, а я уже забыл, когда меня воспринимали так. А твои глаза! — Он осторожно коснулся ее темных ресниц. — Каждый раз, глядя на тебя, я видел, что именно ты думаешь в этот момент. И что чувствуешь. — Он поднес ее руки к своим губам и коснулся их нежным поцелуем. — Прежде чем я что-либо понял, я уже влюбился, как мальчишка.
— В самом деле? — Милли знала, что ей следует отдернуть руки, если она действительно намеревается дать ему отпор, но она не сделала этого. — Я не верю тебе, — тихо произнесла она.
Рональд рассмеялся.
— Что ж, я не могу винить тебя за это. Ведь я же помню, как там, в замке, сходил с ума от желания, а ты даже не замечала этого, как будто ты вообще не знала, что такое секс.
— Ах, вот как? — обиделась Милли и убрала руки. Рональд отпустил ее и отвернулся, рассматривая осенний сад.
— Я ничего не мог понять, Милли. Иногда мне казалось, что ты тоже желаешь меня, но это ничем не кончалось. Только потом я понял, что ты просто не понимаешь, какие сигналы подаешь. Помнишь ту первую ночь в замке? Ты уснула у меня на руках, умоляя остаться с тобой. Сам не понимаю, как я вынес это! Если бы ты не выглядела так невинно, я бы ни за что не сдержался.
— О Боже, я даже не подумала об этом. — Милли с сожалением взглянула на него. — Прости.
Он снова обернулся к ней. На губах его было слабое подобие улыбки.
— Не извиняйся. Это были полезные упражнения для развития самоконтроля. Кроме того, такое поведение очень многое говорило о тебе самой. Твое представление о самой себе явно было полно сумасбродных идей, и я понял, что нужно время, чтобы приручить тебя. Наверное, тебе требовались какие- то ухаживания… но я никогда ни за кем не ухаживал и не знал, как вести себя с таким человеком, как ты, а у нас почти не оставалось времени. Ведь гости Пита должны были вот-вот приехать. Поэтому я просто сбежал.
Милли присела на диван. Ее охватили странные чувства.
— Зачем ты мне все это говоришь? — спросила она, тщательно подбирая слова.
— Дорогая! В тот последний день ты ведь боялась меня. Когда сказала, чтобы я убирался. И не отрицай этого.
Голос Рональда звучал бесцветно. Он снова отвернулся к окну, засунув руки в карманы. Милли поняла, что должна сказать ему правду.
— Да, но у меня были причины для этого. Мне показалось, ты рассердился, как будто бы даже возненавидел меня…
— Я рассердился потому, что нам помешал мужчина, которого ты любила, — с горечью сказал он.
— Нет! — вскрикнула она. — Рональд, пожалуйста, посмотри на меня. Я не могу изливать душу твоей спине. — Медленно повернувшись, он подошел к ней, и на этот раз она сама взяла его за руки, усаживая рядом с собой. — Послушай, — сказала Милли. — Мы провели вместе ночь, и это была самая замечательная ночь в моей жизни, а ты вел себя так, словно это было для тебя нечто абсолютно ординарное. — Рональд хотел что-то сказать, но она остановила его, мягко прижав пальцы к губам. — Нет, позволь мне договорить.
