С самого начала проблемы сыпались как из рога изобилия. Они начались еще во время подготовки к вторжению на обледенелый континент. Гринписовцы посходили с ума, по их суденышкам приходилось даже открывать огонь, и вонь в прессе поднялась невыносимая, словно от раздавленного клопа. Потом одно десантное подразделение, несмотря на спутниковую навигацию, умудрилось вместо Антарктиды высадиться на одном из Каролинских островов, и морпехи успели сильно удивить островитян, прежде чем командовавший ими болван сообразил, что в Антарктиде пальмы не растут. Далее, никто не ожидал, что антаркты окажут реальное, а не показное сопротивление. Избыточность брошенного в Антарктиду военного контингента по идее должна была убедить их не совершать глупостей. Но были бои и, увы, неоправданные потери. Наконец, совсем уж идиотский случай с попугаем и генеральским ухом! Журналисты уже пронюхали, весь мир покатывается со смеху…
Теперь – подледные партизаны, крадущие часовых. Еще один повод развеселить публику. И непонятный запрет на проведение пустячной операции!
По убеждению полковника, сейчас следовало бы действовать максимально энергично. Наплевать на протесты и всяческую политику. Высадиться в еще не захваченных пунктах. Искать и найти новые поселения так называемых антарктов. Наверняка они существуют. Пленить или уничтожить всех, кто еще может вякнуть хоть слово от имени Свободной Антарктиды. Без этого операцию нельзя считать завершенной.
Вместо этого в Амундсен-Скотт прибыл самолет, привез приказ оказывать всемерное содействие «специальной группе» и нескольких неразговорчивых типов в высоких чинах, которые еще раз перевернули на станции все, что можно перевернуть, допросили всех подряд и, казалось, были озабочены чем угодно, кроме окончательной победы над противником.
Неприятности. Мелкие, но что-то много. Укусы. Будто сунулся в осиный рой.
Что-то происходило…
И поскольку происходило оно явно вне компетенции полковника Карпентера, он вскоре перестал об этом думать и стал выполнять приказ: ждать.
Глава седьмая
Последний довод Антарктиды
– Зря ты за мной увязался, – сказал Непрухин.
– А я не собачка, чтобы за кем-то увязываться, – обиделся Женька. – Что бы я в Новорусской делал? Сидел бы под замком и ждал депортации? Ага. Щазз! Размечтались!
– Ну и депортировали бы… Подумаешь! Тебя Украина изменником объявляла? Нет. Остался бы жив- здоров и на воле, это точно.
– Я антаркт, – упрямо возразил Женька. – Я и сейчас на воле.
Непрухин не стал с ним спорить.
Что на воле – верно. Только кому нужна такая воля? Все равно будешь делать то, что велено, – не людьми, так природой. А не будешь, так помрешь. Эту волю вольную не уставал проклинать Робинзон на острове, хотя у него был теплый остров…
Больше ста километров до Новорусской.
И сейчас же Непрухин поправил себя. Не ДО, а ОТ Новорусской. Путь назад для него закрыт. А путь вперед – верная смерть либо в ледовой трещине, либо от голода и холода. Бывают, конечно, в жизни чудеса, но ведь нормальный человек не станет расcчитывать на то, что чудо непременно свершится. С какой стати? Почему Случай должен ублажать игрока?
Да просто потому что игроку этого хочется.
Кто посещал бы казино, не надеясь на удачу?
Кто покупал бы лотерейные билеты?
И кому какое дело, что у Случая своя профессия – укладываться в статистическую кривую?
Но иногда он все же улыбается человеку.
Строить расчет – глупо. Зато не возбраняется надеяться.
– Я серьезно, – сказал Непрухин. – Шел бы ты, парень, обратно…
– Один?
– А тебе проводник нужен? Держись колеи, пока ее не замело. Где трактор прошел, там человек не провалится. За вешками следи сугубо внимательно. А как кончится зона трещин, так, считай, дома. Без компаса дойдешь.
– Сам говорил: до Новорусской километров сто, – напомнил Женька.
– Зато под горку и по ветру. Устанешь, не спорю, но дотопаешь суток за двое. И даже без компаса. Шансы хорошие.
– А ты?
– Говорил ведь уже: мне туда нельзя.
– Ну и мне нельзя, – отрезал Женька. – Что я, хуже других, что ли?
– Тебе-то как раз можно…
– Значит, мне просто не хочется, понял?
«А вмерзнуть в лед, как лягушке, тебе хочется?» – хотел было спросить его Непрухин, но не спросил. Парень не мальчишка, элементарные вещи сам понимает. Правда, пока еще умом, а когда он поймет и печенками, будет поздно.
Ну что ж. Его выбор.
