в одном государстве с бандитами, да еще владеющими миллиардными капиталами. Так что они поступили в соответствии с тогдашними принципами: использовали этих людей для своих целей, а потом устранили, как потенциальных конкурентов. Да им по-настоящему даже сырье из России было не особенно нужно, тем более что для восстановления полностью изношенного сырьевого производства пришлось бы вкладывать большие деньги. Вот они и показали свою принципиальность и справедливость с выгодой для себя.
Правители России решили наконец сделать ставку не на экспорт сырья, а на экспорт оружия. Для экспорта сырья требовалось лишь десятая часть населения страны. И правители понимали, что устранить больше ста миллионов человек в короткий срок, не разрушив страну и не потеряв власть, им не удастся. А оставить их голодающими и безработными тоже было рискованно. А оружейный комплекс требовал работы всего населения, да и его не хватало. Шаг этот был правильным, страна начала потихоньку выходить из кризиса.
— И американцы позволили России торговать оружием?
— Конечно они пытались не допустить этого. Но Российское оружие действительно было тогда лучшим. Особенно по сравнению цены и качества. И многим странам не нравилось, как Америка правит миром. Покупатель оружия попадает в зависимость от продавца: оружие ведь надо еще обслуживать и непрерывно модернизировать. А Россия была слишком слабой, чтобы ставить условия своим покупателям и пытаться давить на них. Она сама отчаянно нуждалась в помощи и союзниках, просто чтобы сохранить свою независимость.
Во втором десятилетии двадцать первого века произошло очень важное для современного мира событие: руководители оружейного комплекса, аэрокосмической и атомной отраслей России заключили между собой тайное соглашение о взаимной поддержке и совместных действиях. Так родилось то, что впоследствии стали называть Фирмой — с большой буквы. У них были общие интересы, одинаковые проблемы с выходом на рынок, общая высокая технология. Соглашение оказалось эффективным, Фирма начала быстро богатеть. Одним из направлений работы Фирмы было общее финансирование науки. Вскоре после этого произошло другое важное событие: ученые Фирмы создали новые принципы программирования. Интересно, что нам так и не удалось узнать, когда точно произошли эти два события. Мы куда больше знаем о девятнадцатом и двадцатом веках, чем о двадцать первом.
— Это совершенно непонятно. Я всегда считал, что чем ближе время, тем легче историкам его изучать.
— На самом деле это не так. В девятнадцатом и двадцатом веках все происходящее отмечалось в документах. Документы хранили. Даже секретные события оставили следы в архивах: правители этой эпохи, по крайней мере до второй половины двадцатого века, хотели остаться в истории. В общем, материалов сохранилось много. А с конца двадцатого века бумага стала заменяться записями в памяти компьютера. В двадцать первом веке бумажные архивы уже не появлялись. И еще после середины двадцатого века наступила Эпоха Великой Лжи — так называют ее сейчас историки, которая продолжалась почти до конца двадцать первого века. Правители и политики врали и раньше, договоры нарушались и раньше. Но ложь и нарушение данного слова хотя бы считались чем-то плохим, это осуждали, этого стыдились. Государственный деятель, пойманный на лжи, подавал в отставку, потому что с ним просто никто уже не хотел иметь дел. А в ту эпоху ложь стала таким обычным явлением, что политики вообще перестали говорить правду на публике. Если политик даже и говорил правду публично, так только с целью обмануть. И никто не считал уже обман чем-то неприличным, недостойным. К концу двадцатого века дошло до того, что никто уже не знал даже, кто на самом деле правит государствами. Те, кого знали как президентов, были в большинстве своем просто актерами, играющими предписанные роли. А режиссеры этих спектаклей сидели за кулисами и никогда не выходили на аплодисменты.
В Эпоху Лжи истинные дела держались в глубокой тайне, документы стали уничтожать, а не хранить. Государственные деятели больше уже не желали остаться в памяти потомков, дать им понять, почему они принимали то или иное решение. Для современной психоистории этот психологический феномен — загадка. Но даже для конца двадцатого века данные еще удается получать. Потому что бумаги производились в чудовищном количестве. Если даже уничтожали главные документы, тайные приказы государственных деятелей, оставались периферийные, косвенные. Вроде каких-нибудь отчетов отделов материально- технического снабжения, по которым удается восстановить ход событий, вычислить, кто принимал решение. А в последнее десятилетие двадцатого века и в двадцать первом компьютеры начали вытеснять людей из системы управления. В результате и самих документов стало меньше, и уничтожать архивы стало проще. Ты сам представь, что сложнее: сжечь сотни папок с документами, или уничтожить один компакт-диск, их заменяющий. Вот поэтому многие события двадцать первого века не оставили никаких следов. О них можно догадываться только по их последствиям.
Ладно, возвращаюсь к истории. Для Америки Россия становилась основным конкурентом в торговле оружием. Так что на Россию было наложено эмбарго: новейшие разработки компьютерной техники были недоступны для Фирмы. И по тогдашней пословице: «голь на выдумки хитра», ученые Фирмы разработали новые принципы, позволявшие использовать устаревшие процессоры более эффективно, чем новые. Сейчас даже установили, что сделали это не непосредственно те, кто разрабатывал компьютеры, а другое подразделение. Но кто конкретно, и когда — неизвестно. Фирма уже тогда финансировала многие области науки, даже не имеющие непосредственного отношения к ее производству. Под новые принципы стали разрабатываться новые процессоры. И уже в начале тридцатых годов компьютеры Фирмы научились ориентироваться в окружающем мире на уровне насекомых.
— Подожди, но даже в мое время компьютеры были куда умнее насекомых.
— Это не совсем так. Конечно и в твое время компьютеры уже решали сложные задачи. Но компьютер не мог управлять, например, боевым вертолетом так, как стрекоза управляет своим телом. А ведь задачи очень сходные: стрекоза тоже нападает на одних насекомых и спасается от других, летает среди ветвей деревьев, взлетает и садится. Стрекозе даже сложнее. Да и движется она много быстрее, чем мог двигаться вертолет в твоем веке.
— По моему, вертолет все-таки летает быстрее стрекозы.
— Я имею ввиду, что у стрекозы на те же виражи уходит меньше времени. Для управления ведь важна не абсолютная скорость.
— То, о чем ты говоришь, очень специфическая задача. Просто компьютер не был к ней приспособлен.
— Не такая уж специфическая: об этом мечтали все военные мира. Потому и деньги выделяли на решение этой задачи. Но впервые управлять боевыми машинами совершенно самостоятельно, без людей, научились именно компьютеры Фирмы в четвертом десятилетии прошлого века. На самом деле это была революция не только в оружии, но и во всем производстве. Автоматическое производство существовало уже давно, но роботы твоей эпохи могли работать только в стандартных условиях. Стоило роботу или обрабатываемой им детали сдвинуться со своего места, и робот не мог сообразить что делать. С новыми компьютерами стало возможным полностью автоматизировать все производство. И весь транспорт. Ведь управлять боевыми машинами, самолетами, судами, или гражданскими — одно и то же. И все, что делали грузчики. И все копание земли. Словом, все работы, которые раньше делали люди, и которые можно разбить на последовательность стандартных операций. В результате этой разработки роботы полностью вытеснили людей из всего производства. Конечно, произошло это не сразу, на это ушли еще десятки лет. Фактически этот процесс завершился только в нашем веке. Но начало было положено именно тогда.
Даже в начале новые компьютеры дали Фирме огромное преимущество. У руководства хватило ума не пускать их в продажу сразу, а сначала использовать для внутренних нужд. Потому, когда Фирма пустила на рынок свою новую продукцию, в ней самой вводились уже более совершенные разработки. В дальнейшем Фирма всегда опережала своих конкурентов на шаг — два. Что обеспечивало ей успех. Фирма в своем развитии не ограничивалась только своими отраслями. Работников Фирмы нужно было кормить, и Фирма взяла на себя сельское хозяйство. И детсады со школами, институты, строительство домов, и многое другое. К концу шестидесятых практически все производство в России осуществлялось в рамках Фирмы. Соответственно правительство тоже полностью контролировалось руководством Фирмы. Фирма открывала свои подразделения в других странах.
— Я вот чего не понимаю: такая сверхгигантская фирма, которую ты описываешь, не могла успешно развиваться в условиях рынка. Если она была единой, то руководство такой фирмой практически не
