светила в небе, и все же мне показалось, что что-то не так. Я поднес руку к глазам и всмотрелся. Нет, такого просто не могло быть! Моя рана исчезла! Ни ссадины, ни крови, ни содранной кожи – ничего. Я потрогал руку – она совершенно не болела. Смятение начало охватывать меня, но тут я сообразил, что, наверное, перепутал руку. Да, наверное, я ушиб вовсе не левую, а правую руку, хотя мне казалось, что после падения болела именно левая. Для очистки совести я осмотрел и правую руку и ничего, абсолютно ничего на ней не обнаружил. Так что же, мне все привиделось? Я же отлично помнил, как по коже текла кровь и как мне было больно, хотя я старался не показывать виду. Внимательно рассмотрев левый рукав, я и впрямь обнаружил на нем следы крови, но на самой руке ничего не было, тут уж нельзя было ошибиться. Но не могла же рана затянуться за несколько часов! И даже если бы затянулась, наверняка остались бы какие-нибудь следы! Мой разум оказался в тупике, из которого я не видел решительно никакого выхода. Уж не схожу ли я с ума, в самом деле?
– Арман, – окликнула меня Амалия, – что вы молчите? С вами все в порядке?
Мой голос плохо повиновался мне, и все же я ответил:
– Да. Хотя совсем в порядке я буду только тогда, когда мы доберемся до замка.
– Это вы верно сказали, – вздохнул актер.
Пошел снег, луна ушла за облака, но, по счастью, Иссервиль был уже близко. Я видел, как горят желтым светом его окна. Первым добравшись до дверей, я что было силы замолотил в них кулаком.
– Кто там? – послышался изнутри дрожащий голос дворецкого.
– Антуан, открывай скорее! – закричала Амалия. – Это мы!
Замерзшие, измученные, едва живые, мы ввалились в холл, и нас тотчас же окружили люди. Служанки плакали от радости, бледный Гийом схватил Люсьена в охапку и молча прижал его к себе.
– Господи, как же вы нас напугали! – повторял Ланглуа. – Как же вы могли уйти и не предупредить нас?
– Альбер не появлялся? – нетерпеливо спросила Амалия, сбрасывая пальто.
Учитель математики посерьезнел.
– Нет, сударыня.
– Ясно. – Амалия нахмурилась. – А ваша мать, Гийом? Что с ней?
– По-прежнему без сознания, – ответил молодой человек. – Но где же вы пропадали?
– В подземном лабиринте, который построили тамплиеры, – ответил за Амалию Люсьен.
Матильда взглянула на него и укоризненно покачала головой.
– Люсьен! Как не стыдно!
– Но я говорю правду! – возмутился мальчик. – Спросите у Армана, спросите у кого хотите! Я швырял снежки и случайно открыл вход. А потом он закрылся!
– Почему вы не попытались открыть люк? – спросила Амалия у Гийома. – Наверняка его хорошо было видно в саду!
– Люк? – опешил Гийом. – Какой люк? Мы осмотрели весь замок и весь сад, но ничего не нашли!
Амалия и Фредерик быстро переглянулись.
– Любопытно… – процедила сквозь зубы мадам Дюпон. – Антуан, мое пальто! Полина, Франсуаза, берите лампы.
– Я с вами, – быстро сказал актер. – Я отлично помню то место!
Я тоже вновь оделся, и беспорядочной гурьбой мы высыпали в сад.
– Вот он, люк, – сказала Амалия, топнув ногой. – Но на нем столько снега… Откуда он взялся, интересно знать?
– Но ведь вечером падал снег! – напомнила Матильда.
– Мадам, – резко ответила Амалия, – когда люк открылся, мы все четверо упали вниз вместе со снегом и землей, которые скрывали его. Если бы шел снег, разница между его количеством на люке и на окружающем пространстве все равно была бы заметна. – Она со злостью пнула носком сапога снег, который вихрем взметнулся вверх. – Нет! Тут постаралась какая-то сволочь, которая поняла, что мы попали в ловушку.
– Брюс Кэмпбелл? – с умным видом предположил Ланглуа.
И тут я впервые увидел, как Амалия вспылила.
– Да подите вы к черту с вашим Кэмпбеллом, болван! – яростно выпалила она, сверкая глазами, после чего развернулась и проследовала в замок.
Ланглуа обескураженно поглядел на меня.
– Что я такого сказал? – пробормотал он, разводя руками.
– У нас была тяжелая ночь, – примирительно проговорил я, кладя руку ему на плечо. – Извини ее, мы все очень устали.
– Какие все-таки грубияны служат в парижской полиции! – буркнул математик.
Мы вернулись в замок. В жарко натопленной гостиной полыхал камин, и Фредерик заявил, что он голоден, как стая волков. Служанки принесли остатки холодного ужина. Матильда сделала попытку услать Люсьена спать, но он возмутился и заявил, что не двинется с места, после чего пристроился возле кресла Амалии, которая сидела неподвижно, кусая пальцы.
– Бретели по-прежнему стерегут вашу мать? – спросила она у Гийома.
Тот кивнул.
– Я тоже теперь ночую поблизости от ее покоев, – сказал он. – Кстати, вы, наверное, еще не знаете… Дело в том, что моя комната провалилась.
– Провалилась? – эхом повторил Фредерик. – Как это?
– Не знаем, мы так и не поняли, – ответила за мужа Матильда. – Хорошо, что в тот миг Гийома не оказалось в комнате. Он как раз спускался туда по лестнице, когда все внезапно начало рушиться. – Она поежилась. – Кроме потайной комнаты, пострадали также три помещения в левом крыле, и среди них – спальня учителя английского.
Амалия и Фредерик переглянулись.
– Кажется, я догадываюсь, почему это произошло, – медленно промолвила Амалия.
– Зал со статуями, – кивнул актер. – Вероятно, комната Гийома располагалась как раз над ним и, когда своды начали рушиться…
Гийом встрепенулся.
– Что за зал? Мадам Дюпон, вы так и не рассказали нам, что же все-таки с вами произошло! Я понял, что вы попали в какое-то подземелье, а потом… Что было потом?
– Это будет долгий рассказ, – отозвалась Амалия с улыбкой. – Вы уверены, что хотите его выслушать?
– Конечно, мадам Дюпон! – горячо воскликнула Матильда.
И Амалия принялась рассказывать.
Когда она закончила, огонь в камине уже догорал, и Фредерик подбросил новые поленья. Ланглуа уснул в кресле и тихонько похрапывал с открытым ртом.
– Потрясающе! – прошептала Матильда.
– Невероятно! – вторил ей Гийом.
Люсьен заерзал на месте и покосился на меня. Несомненно, он, как и я, успел заметить, что Амалия и словом не обмолвилась о таинственном флакончике, который мы нашли. Если бы речь шла не об Амалии, а о ком-то другом, я бы немедленно заподозрил, что она хочет оставить флакон себе – на случай, если в нем все-таки содержится философский камень. Однако эта женщина была последним человеком, которого можно было счесть способным на столь примитивный поступок, отдающий стяжательством. Вспомнив о флаконе, я невольно поглядел на свою руку. Я до сих пор не мог понять, то ли мне почудилось, что я ее повредил, то ли я просто преувеличивал серьезность своей раны.
– Плохо, что Альбера до сих пор нет, – произнесла Амалия хмуро, глядя за окно и ни к кому конкретно не обращаясь.
После ее слов в комнате повисло напряженное молчание.
– Что будем делать? – спросил Массильон, зевая.
– Отправимся спать, – отозвалась молодая женщина. – Все равно ничего лучше мы пока не придумаем. Фредерик, у вас есть оружие? – Актер отрицательно покачал головой. – Месье Коломбье, дайте ему револьвер и покажите, как с ним обращаться. Что же до тебя, Люсьен… – Она сжала губы. – Пусть служанки соберут твои вещи и перенесут их ко мне. Будешь спать в соседней комнате, мне так будет спокойнее. Вы, Гийом, тоже держитесь начеку, прошу вас.
Гийом пристально всмотрелся в нее.
– Вы полагаете, что Кэм… что Аржантей может попытаться напасть на нас?
Ланглуа сладко всхрапнул и сделал попытку повернуться на бок, что ему не удалось, так как он сидел в кресле.
– Я лишь знаю, что кто-то не поленился завалить люк снегом, чтобы нас как можно дольше не нашли, – отрезала Амалия. – Поэтому я не хочу оставить преступнику ни малейшего шанса. Хватит с нас убийств!
– Совершенно с вами согласен, – промолвил Гийом, звонком вызывая слуг.
Пока он отдавал указания лакеям, я подошел к Амалии.
– Мадам Дюпон… – Она быстро вскинула на меня глаза, и я собрался с духом. – Вы не думаете, что отсутствие Альбера… что оно… не случайно? Два дня прошло, а его все еще нет!
Амалия отвернулась. Я видел, как в ее глазах танцевали отблески пламени, полыхающего в камине. Тонкие пряди каштановых волос развились и повисли вдоль ее висков.
– Мой дорогой месье Лефер, – промолвила она, – что толку теперь гадать об этом? Мы не можем помочь Альберу, и весьма вероятно, что он более не может помочь нам. Значит, придется обойтись своими собственными силами.
Ее последняя фраза прозвучала почти угрожающе. Во всяком случае, это были отнюдь не пустые слова.
Вошел Антуан и доложил, что все готово. Амалия попрощалась с Гийомом и его женой и вместе с Люсьеном вышла из гостиной. Массильон увязался за ней, и, не знаю зачем, я последовал за ним. Стремительное заживление раны не давало мне покоя, и я решил, что мне надо поговорить об этом с Амалией. Я уже имел случай убедиться, что никто не умеет лучше ее объяснять необъяснимое.
Она стояла возле лестницы, разговаривая с актером, а Люсьен крутился вокруг них, исподлобья поглядывая на Массильона.
– Я тоже нуждаюсь в охране, – умоляюще говорил Фредерик. – Имейте снисхождение если не ко мне, то к таланту, носителем коего я являюсь!
– Это шантаж, Фредерик, – говорила Амалия, улыбаясь.
– Вы заботитесь обо всех, кроме меня, – продолжал актер, искательно заглядывая своей собеседнице в глаза. – А до бедного Фредерика вам дела нет! – Он оглянулся и понизил голос до шепота, настолько, впрочем, театрального, что даже я со своего места мог прекрасно слышать его. – Между прочим, убийца один раз уже чуть не прикончил меня. – Амалия
