— Спасибо за комплимент, но что об этой старухе с косой можно сказать? — профессор задумался, потерев подбородок в предвкушении интересной беседы, и пошутил. — Во всяком случае, это то, что, надеюсь, скоро произойдет со мной. Ну, еще можно сказать, что это неизбежное следствие рождения на этот свет: если уж родился, то, никуда не денешься, изволь и умереть.
— Ну, а если серьезно, как вы относитесь к смерти? Вы думаете, что смерть — конец всему, а религии и вся мистическая лабуда, только проявление страха перед абсолютным концом? Что Вы скажете о всех этих тысячелетних культах индейцев, египтян и других народов?
— Да-а, ну и вопросик! Легче повесится, чем на него ответить! — усмехнулся хозяин. — Ну давайте, я попробую сформулировать свои мысли во что-либо конкретное. Конечно, страх смерти — это безусловно, основной движущий фактор в развитии всех религий. Тут уж никуда не денешься.
— Да, остановимся сначала на этом. Как Вы лично считаете, это он виной всей духовной деятельности человека?
— Понимаешь, Жень, на поверхности лежит простой и ясный ответ: да! Но чтобы дать этот ответ, мы должны ограничить свое сознание от многих очевидных вещей, — продолжал рассуждать старый профессор.
— Интересно, от каких?
— Во-первых мы должны признать, что наш мир бессмысленен и возник, вроде как случайно или по ошибке.
— Это почему? — немного деланно удивился гость.
— Ну, здесь простая обратная логическая цепочка: если человеческое существование оканчивается смертью, то вся его осознанная деятельность в попытке познать мир и себя напрасна. Отсюда обратный вывод: мир бессмысленен или имеет смысл для каких-то других, осознающих его сущностей. Но, поскольку, мы не знаем других сущностей, то пока можем говорить о бессмысленности мира.
— То есть Вы хотите сказать, что мир был кем-то создан для человека?
— Ну, это в очень упрощенной форме. На самом деле, мир очень парадоксален. Он и был создан и развивается сам по себе, так же как, скорее всего, он создан для многих осознающих существ, которые, в свою очередь, должны для чего-то служить. Здесь важно решить для себя: мир был создан или существовал всегда? — расфилософствовался профессор.
— А что, если мир существовал всегда, тогда он бессмысленнен?
— Мир может существовать всегда и быть созданным — одно другому не мешает. Ведь его, может создавали вне нашего временного континуума. Это просто у нас в голове не укладывается. Я все-таки сторонник того, что мир был создан — должен он был откуда-то взяться! Тогда, по цепочке надо признать, что мир имеет причину и смысл, и, как наиболее вероятное следствие, человеческое существование тоже имеет смысл. Что, в свою очередь, несопоставимо с принятием абсолютной смерти. Кстати, для меня существует еще один неоспоримый довод того, что мир создан и имеет причину.
— И какой же, если позволите? — хитро подначил старика Женя.
— А тот, что наш мир, как и мы с вами существуем.
— Чего-то не понял, — оторопело удивился гость, отставив чашку с холодным, так и недопитым чаем.
— Ну это очень просто. Если наш мир бессмысленен, то у него и не должно быть причины для возникновения. То есть, без причины такая махина, просто не могла сама по себе возникнуть. Даже если допустить, что наш мир побочный продукт, какой-то другой деятельности или причины, то какова же должна быть эта деятельность?!
— Интересная логика. А что же было во-вторых? — напомнил новый знакомый об основной теме рассуждений.
— А во-вторых, чтобы считать смерть абсолютной, мы должны ограничить мир в примитивных понятиях материи, исключив из него психическую или информационную составляющую, что для меня выглядит крайне неубедительно.
— А что в нем неубедительного?
— А то, что ведь призрачность всей материи и энергий так и колет в глаза и требует доказательства только если для школьников! То есть, надо все-таки признать первичность сознания над материей. А в этом свете, вообще, надо начинать плясать от человека, а не от Вселенной.
— Что-то я не пойму, где Вы просматриваете призрачность материи? — улыбнулся Женька.
— А это не я. Это многие видят, в том числе и физики. Тот же Эйнштейн был верующим человеком, ну не простым верующим, конечно. Ну не мне, и не Вам сейчас объяснять призрачность самых основ мироздания физических законов.
— Хорошо, скажем так: наиболее вероятно, что жизнь человеческого существа не кончается смертью. Тогда закономерный вопрос: что же происходит после смерти? Что говорят об этом различные религии, культуры и что Вы сами об этом думаете?
— А вот тут полный бардак! — как-то сразу сник профессор.
— Ну давайте, попробуем разобраться! — гость мягко поддержал старика.
Константин Алексеевич понимал, что Женя, немного притворствуя, настойчиво подталкивает его к чему-то, но сопротивляться этому ни сил, ни желания у впавшего в философский раж пенсионера не было, и он продолжил:
— Есть три независимых источника о посмертном опыте. Первый — это классические религиозные догматы или откровения, второй — описание пограничных состояний, достигаемых различными путями, и третий — непосредственные переживания в случаях клинической смерти.
— И что же дает их анализ? Не поверю, если у Вас, профессор не будет своего мнения на этот счет.
— Есть мнение, но неутешительное. Сначала по религиям. Есть одна общая тенденция — религии развиваются от жестоких к миролюбивым. Это отражает изменения мировоззрения народов от копирования жестокостей природы у ранних цивилизаций к более отвлеченным понятиям и возвышении человека над природой, как божественного создания у современных народов.
— Но ведь есть и общие моменты, не правда ли?
— Да, надо признать, более-менее все независимые космогонии говорят о дуалистической или тройственной ипостаси творца, почти все описывают семь, девять или тринадцать небес, сфер или уровней, а так же несколько уровней преисподней. Во всех религиях небесные сущности пытаются оберегать человечество и помогать людям. Но вот посмертные переживания в каждой религии свои: кого в лодке куда-то увозят, кого на небеса ангелы ведут, кого в преисподнюю или Тартар, а кто, просто, снова в другое живое существо вселяется… в общем неудержимый полет фантазии и ничего, что бы можно было сопоставить…
— Но ведь можно же просто поверить в то, что говорят нам в церкви?
— Не насмехайся надо мной, Женя. Для того чтобы верить нужно отказаться от свободы сознания и отдать его, как глупое дитя, своему падре, батюшке или учителю. Вслушайся внимательную вот в такую фразу: 'Приходит к своей пастве пастор и начинает читать проповеди'. Вроде привычная уху мысль. Но заметь, если перевести эту фразу на нормальный язык, то получится: 'Приходит пастух к своему стаду (баранов) и пасет их, как ему вздумается'. Понимаешь, быть бараном проще, чем пастухом, но быть пастухом, осознавая, что пасешь баранов — глубоко цинично или глупо, поскольку надо признать, что все окружающие люди — безмозглый скот, а то, что ты вещаешь — абсолютная, хотя и бездоказательная правда. Не знаю, как ты, но я не хочу быть ни бараном, ни пастухом — мне хочется умереть человеком, как это ни трудно сделать. То есть, неверие это тяжелая расплата за свободу сознания.
— Хорошо, я с этим абсолютно согласен, а что тогда Вы скажете по опытам клинической смерти?
— Здесь два очень слабых звена. Вроде бы да, все такое есть, и «там» хорошо, но все эти опыты ограничены очень коротким промежутком времени и неглубоким уходом «туда». С точки зрения медицины, все благолепные переживания элементарно объясняются воздействием эндорфинов мозга, то есть предсмертным самоопьянением. Хотя и утверждения, что свет в конце туннеля для души является пренатальной проекцией рождающегося ребенка, бред такой сивой кобылы, что просто не хватает слов на этих Фрейдов и Грофов. Ну откуда, по сути, слепой ребенок с абсолютно неустоявшимся зрением может увидеть свет в момент рождения? Он что, вперед глазами из мамы лезет?
