Работала ли бабка на бандитов или те просто воспользовались замешательством визитеров, осталось невыясненным, так как, пока он рассматривал местного божьего одувана, кто-то заломил ему руки за спину. Да так ловко, что только монтировка с сундучком загремели по полу. Через пару минут напрасного пыхтения и возни, они с Федькой сидели рядком на убогом диванчике, как репки на грядке, а, ставший еще шире и страшнее, бритый налысо Стас сидел в кресле напротив и довольно пускал пузыри своими губищами:
— Ну что же вы так невежливо? Монтировки, баллончики. Я думал, всей душой к вам, а вы? Это сильно усложняет дела, особенно ваши! — и он заржал, разбрызгивая слюни.
— Где Лэя?! — крикнул Женька.
— Какая еще Лэя? — тупо уставился на него Стасик. — У нас Леночка есть, так я ей уже штыка поставил! Она очень даже довольная осталась! Не вас же дожидаться! — пока он ржал, Женька, в каком-то невероятном прыжке сумел боднуть противного ублюдка в живот. Но это только добавило веселья. Непонятно чей ревнивец лишь на второй раз расслышал, что кричал ему Федька:
— Женька, стой! Это не та Лена! Они же нас, как лохов развели!
То ли Стасов удар по голове подействовал отрезвляюще, то ли еще что, но в Женькиных мозгах, словно что-то щелкнуло, и он вспомнил всю свою жизнь до этого момента. И в ней, действительно, не было драки со Стасиком, а следы этого юного бандюгана терялись в далеком прошлом. Женька даже вспомнил, зачем и как они должны были с Федькой заниматься кладоискательством.
— Стойте! Вас здесь вообще не должно быть! — закричал он Стасику и его холуям, когда до него дошла вся абсурдность ситуации. — Зачем вам клад и что вы знаете про какую-то Лену? Что мы вообще здесь делаем?
Ситуация быстро развивалась в самом странном ключе: Стасик, явно был обескуражен Женькиным вопросом и даже попытался ответить:
— Ну, мы… это… там же денег много!
Странно, но он уже совсем не походил на того бандита, каким он только что казался. Вся сцена вдруг предстала каким-то порождением халтурного провинциального театра, где полупьяные и плохо выбритые мужики, используя местный диалект, пытаются изобразить, короля Лира или Гамлета.
— Федя, ты-то что-нибудь понимаешь? — обратился к своей единственной надежде Женька.
— Все ребята, побаловались, и хватит! — воспользовался ситуацией шустрый друг. — Ну-ка покажите вашу спрятанную Лену!
К немалому удивлению Женьки. Стасик послушно встал и, пройдя к двери в другую комнату, позвал:
— Ленка, выйдь на секунду!
Спустя минуту, из комнаты выплыла немного полноватая и мало одетая тетка. Назвать ее девушкой не поворачивался язык, хотя по возрасту, она еще не была теткой для Женьки. Никаких других ассоциаций, кроме как с уличным женским бизнесом она у него не вызвала — в общем идеальная пара Стасику.
— Что я говорил? — обрадовано воскликнул Федька. — Этой тетеньки мы не знаем! Ну и нафиг было нас, как лохов раскручивать?
— Так клад же! — как-то неуверенно пробурчал Стасик.
— Ладно, нужен вам клад — забирайте, но зачем нам руки-то крутили? — продолжал давить на скромничающих бандитов Федька.
Те как мальчики, послушно бросились развязывать пленников. А Женька уже не участвовал в разговоре. До него стало доходить… и то, что до него доходило не очень его вдохновляло. Даже удручало. Но он пока никак не мог вспомнить, что должно быть дальше. Его останавливал какой-то внутренний страх: он никак не мог заставить себя думать о Лене или Лэе, из-за которой и возник весь этот сыр-бор. Но и того, что он вспомнил, было достаточно, чтобы крепко задуматься.
Получалось, что он, как будто заново проживал какие-то моменты своей жизни. Но как это получалось — он не совсем понимал. Женька вспомнил, как они с друзьями вышли в астрал и Слава с Ташей остались там навсегда. Он вспомнил так же, что за чум в кабинете он видел, и кто такой, этот пройдошистый ангел с дурацким именем Буль. Но дальше вспоминать он не решался, хотя прекрасно понимал, что там осталось самое важное.
Осознав все это, он так же сообразил, что находится, скорее всего, в астрале, а значит… Он с удивлением смотрел на всю эту компанию врагов и друзей: если Стасик персонаж примитивный и явно выдуманный его больным воображением, то кто же тогда Федька? Он же все так же спасает и выручает его под свои шутки-прибаутки. Его выдумать Женька явно не смог бы.
— Федь, а ты настоящий? — жалобно спросил друга амнезийный больной.
— Самый разнастоящий! — безапелляционно ответил кудрявый физик и продолжил разборки с ребятушками, чем позволил Женьке разбираться с самим собой и дальше.
'Нет, не может он быть настоящим и повторно искать те же клады' — Женька с грустью понял, что ничего не понял. Он помнил, что его воображения никак не должно хватать на «выдумывание» таких, независимо действующих персонажей. Но кто же тогда они? Так ничего и не придумав, он решил попробовать, слушается ли еще его собственная душа и, закрыв глаза, пожелал оказаться в черноте астрала.
'Получилось!' — воскликнул он, увидев привычное темное ничто вокруг себя. Выставив, как обычно, вокруг себя барьер, он продолжил рассуждать: 'Если я не попал в какую-нибудь пирамиду с сумасшедшими правилами, я просто выдумал себе крутой якорь, в котором прожил пару дней юности и день взрослой жизни. Причем, сила моего воображения просто гигантская!' Это была одна непонятка. Другая заключалась в том, что он не представлял, откуда у него эта амнезия и что еще он должен был вспомнить?
Он повис неизвестно где и когда, обретя шаткое равновесие и ложное успокоение. Он осознавал это, но у него просто не было сил сейчас идти дальше. Ему был нужен отдых, и он уснул, отключившись от всех забот, может, на минуту, а может и на сотни лет — ведь его времяисчисление не зависело от окружающего мира, если таковой вообще был. Он спал, и ему приснилась она: Лэя. Он вспомнил ее во сне: он вспомнил тепло ее нежных рук и сияние ее изумрудных глаз, сводящих его с ума своими вертикальными зрачками, ее мягкую и пышную гриву волос, ее тонкие белые пальцы…
'Я возвращаюсь домой! Я вспомнил все и выполнил все, что был должен. Лэя, прости за все, я иду!..'
ГЛАВА 11. ПОСЛЕДНЕЕ ИСКУШЕНИЕ
Женька лежал и прислушиваясь к звукам легкого мерного дыхания. Открыв глаза, он уперся взглядом в деревянный настил такого знакомого и родного потолка. В это не верилось, но то, что он видел, означало, что все позади. Он вернулся! Ему было страшно повернуть голову — а вдруг там не Лэя? Подняв и разглядев свою руку, понял: да, он был в теле Зара. Все должно быть в порядке — это ее дыхание он слышит рядом. Женька решительно повернул голову и посмотрел. Его сердце захлестнула волна нежности: Лэя, тихонько посапывая носом, безмятежно досматривала последние утренние сны. Он осторожно придвинулся к самому лицу своей любимой и, как когда-то в первый раз, внимательно разглядывал ее прекрасные черты. Даже сейчас, когда изумруды ее глаз прятались за опушкой густых ресниц, тонкие черты лица, оттененные естественным макияжем сэйларской природы, не могли оставить его сердце равнодушным.
Он не удержался и, осторожно приподнявшись, коснулся губами ее щеки — в его любимое место, где кожа только немного покрывалась золотистым пушком. Лэя все-таки почувствовала его прикосновение и рефлекторно повернула голову так, что перед ним оказались ее слегка приоткрытый рот. Женька не мог удержаться от соблазна и осторожно дотронулся его своими губами, ощутив нежное и теплое прикосновение. Он вел ими, слегка касаясь и ощущая восхитительно-будоражащий выразительный профиль ее рта. Потом соскользнул к подбородку…
Вдруг перед его затуманенным взором вспыхнули два огромных изумруда, сначала настороженно, потом изумленно и, наконец радостно. И Женька, чуть не со стоном, жадно, словно мучимый жаждой, припал к ее рту, как к источнику живительной влаги, так и не дав ей сказать ни единого слова. Но Лэя все
