элементарному выбросу души в чистый астрал. Другое дело, что он не знал, насколько полноценна была та, «умершая» душа? Ведь это был лишь суррогат сработанный Службой Равновесия.
Настало время проверить все эти догадки и сомнения. И проверить это можно было, вызвав сюда Костю. Женька не хотел представлять себе его мир, боясь сочинить то, чего не должно быть 'по сюжету'. Он 'закрыл глаза', сосредоточившись на образе Кости, каким его запомнил в астрале: молодым и симпатичным. Долго не было никаких ощущений. Женька уже подумал, что все-таки он ошибся в своих предположениях, и Костя был полностью им «стерт». Но вдруг на грани восприятия он почувствовал какое- то внимание и затем явное беспокойство. Тогда Женька изо всех сил «закричал»:
— Костя, иди сюда! Я жду!
В ответ пришла мысль-удивление:
— Что это? Я не понимаю…
— Костя, это я, Женя!
— Кто? Какой Женя? — мысль выражала крайнюю растерянность.
Женька понял, что Костя совершенно не понимает, где он и что с ним, и удвоил усилия:
— Костик, не задумывайся ни о чем! Просто потянись ко мне на 'голос'! — старый отработанный прием сработал, и, спустя мгновение, Женька лицезрел перед собой барахтающегося Костю. Вполне целого, здорового и даже молодого. — Отлично! Только зафиксируйся как-нибудь, а то у меня от тебя в глазах рябит!
— А как? — беспомощно развел руками Костик.
— Ладно, потихоньку научишься, — Женьке не терпелось выяснить, являлся все-таки Костя ангельской сущностью или был душой, как и он сам. — Ты лучше скажи, что ты о себе помнишь?
— Нет, лучше Вы скажите, кто Вы такой, и что со мной? Мы что, в космосе? Костику надоело собственное болтание и он, наконец, утихомирился в одной позе.
— В некотором роде в космосе. Только в этом космосе совсем ничего нет — его еще астралом называют. А меня, значит, ты не помнишь?
— Нет, не помню.
— Хорошо, тогда представлюсь: Женя, Евгений Котов, заблудшая душа. Большего ничего существенного.
— Жаль, я думал, хоть что-нибудь прояснится… — разочарованно скривился Костя.
— А вот прояснить можно очень даже многое. Если только мы поможем друг другу. — Женька уже понимал, что это не простой ангел. Не верил ему Костя просто так. Чувствовалась в нем какая-никакая убежденность и своя система оценок. Так что оставалось только продолжить убеждения. — Только для этого нам нужно доверие. Согласен? И давай на ты.
— Хорошо. Тогда скажи, что со мной произошло?
— Я надеюсь, что смогу это сказать, если ты ответишь мне на несколько вопросов? Идет?
— Да…
Дальше они совместно выяснили, что Костя помнил почти все, что с ним произошло здесь, и даже то, как шел мимо псевдо-индейских чудовищ к огромному орлу. Женька отметил про себя, что не только он освободился от Костиной личности, но и профессор избавился от амнезии, навязанной ему Женькой.
Тогда астральный дознаватель спросил историка, что тот помнит о последних происшествиях в парке со странными немцами и прочей несуразицей. Костя удивленно посмотрел на своего собеседника и осторожно ответил:
— Так это все-таки было?
— Только отчасти — поспешил успокоить его Женька, представляя, что сейчас может переживать несчастная душа.
— Как так, отчасти? Но что с Надей?! Она погибла?
— Я, надеюсь, нет… — осторожно произнес астральный знаток и оказался в схвативших его за грудки руках.
— Что с ней?!
— Я… я не знаю. Да погоди ты! — пришлось срочно исправлять положение, прикрикнув на излишне нервничающего профессора.
В общем, с Костиком все происходило почти так же как и с самим Женькой, только тот еще не успел проснуться. 'Неужели СР удалось пропихнуть сюда вместо одной души две?' Костик после той воздушной атаки, видимо «заснул» в астрале, так как ничего больше не помнил, и Женька вытащил его из этого состояния. Когда-нибудь Костя и сам бы проснулся, но что бы затеяла делать посреди чуждого астрала эта одинокая душа — не хотелось даже думать.
Чтобы окончательно прояснить способности Кости, Женя попросил его «выдумать» какой-нибудь пейзажик повеселее. Вот тут-то он и понял, что все-таки Костя не был полноценной душой. Выдумывание у него получилось гораздо лучше, чем у порожденных Женькой ангелов, но все равно, до идеала было далеко.
Женя понял, что нужно идти в Москву пятидесятилетней давности и самому исправлять положение. Помня расположение домов на улице, где жила Надя, он 'очень захотел' чтобы она была жива и находилась дома. А затем отправился туда на день позже странных событий в парке. Оказавшись в знакомом дворе он «вызвал» к себе Костю.
— Ну что, теперь ты веришь моим словам? — Женька смотрел на озирающегося по сторонам Костю, и добавил. — Не бойся, никаких фашистов не было — это просто учения такие проводили, астральные!
— А Надя?!
— Я же тебе объяснил — это астрал. Все это — мир, порожденный тобой с моей помощью. Я надеюсь, что Надя сейчас дома и ничего о вчерашнем вечере не помнит.
— А меня она помнит? — все еще не веря, спросил Костик.
— Еще как помнит! Ведь она ангел, порожденный нашим воображением!
— Все-таки она ненастоящая?
— Так ведь и ты «ненастоящий» и я «ненастоящий». Какая разница? — Женька бессовестно врал: он помнил сомнения Кости о некоторой неестественности Нади, но надеялся, что отделавшись от Женькиных тараканов в голове, тот сможет воспринять ангела, как свою половину.
К счастью, несмотря на свои страхи, Женьке удалось исправить положение: Надя оказалась живехонька и пуще прежнего прекрасна. Костя, кажется, летал в облаках от счастья.
Женьке пришлось провести еще один долгий и нудный астральный ликбез. Но вознаграждением его усилиям было то, что все «дети» его необузданного воображения как-то обустроились в астрале и даже подружились друг с другом.
Оставалось самое трудное…
Женька прятал чувства куда-то на самое дно своей души, одевая сердце в броню холодной логики, но не мог найти решения… Он стоял на берегу родного озера, смотря на отражающиеся горы, и боясь оглянуться назад.
Он знал, что шел дорогой предательства: один раз он предал Лэю, оставив ту одну в неизвестности. Второй раз он уже предал себя, оставив свою подделку 'на всякий случай' в Службе Равновесия. И теперь, словно в отместку, сама судьба предала его, поставив перед страшным выбором, где любое решение сводило его с ума… Он не мог бросить их: двух, таких настоящих, плоть от плоти его, лучших своих порождений. Ведь их двоих он знал, казалось, до самой мельчайшей подробности, до каждого лучика в их душе. Поэтому они и получились такие настоящие!
Сзади послышались легкие, знакомые шаги. Его сердце замерло, и он опять панически проверял: вся ли броня, укрывающая его чувства, на месте. Его плеч коснулись нежные руки. Женькино тело рвалось к любимой, но холодный разум останавливал эмоции, и ему опять хотелось выть волком от раздирающих его душу противоречий. И все же разум победил: он осторожно повернулся и нежно спросил Лэю:
— Как ты тут, милая?
— Почему ты плачешь? — тревожно спросила его прекрасная фея. — Расскажи мне, я попробую помочь…
— Это так… аллергия, — сморозил дурацкую шутку Женька и понял, что так он не решит их
