проблем. — Извини, я просто успел соскучиться. Пришлось внезапно уйти в долину, проверять, не будет ли оползня с гор…
Изощренное вранье лучше всего подходило моменту. Тем более что эта Лэя была ангелом и, так же как и Буль, полностью верила всем Женькиным небылицам. Ему было противно, он ненавидел себя, но ранить это наивное создание, бывшее идеальной копией его, оставшейся в неизвестности, любимой, у него не было сил, и он продолжал врать:
— Лучше расскажи, как вы здесь? Не скучали?
Зря он это спросил. Лэя честно призналась:
— Да, мы очень скучали. Все вокруг, как будто остановилось или потеряло смысл, — она весело взъерошила его гриву и радостно добавила. — Но теперь ведь все в порядке! Ты не представляешь, как Элия обрадуется!
Женьке стало по-настоящему худо. Он резиново улыбался своей «любимой», а сам с ужасом пытался понять, как ему рассказать им обо всем? О том, что они — не они, и он бросит их одних в этом мире. Ведь не будет же он соединять их Сэйлар с якорями придуманной Земли? Им только еще ксенофобии со стороны «людей» не хватало! Или все же легче сойти с ума и радоваться здесь тихой и спокойной жизни? Он, действительно не знал, что делать.
Женя с дрожью приобнял свою принцессу и, пряча разрывающие его чувства, пошел к дому. Надо было хотя бы простой ходьбой привести в порядок все защитные рубежи внутри себя. 'Спокойно. Ничего необычного не произошло. Ты просто слишком близко принимаешь все к сердцу. Они только начинают самостоятельную жизнь. Тебе надо найти для них новый смысл этой жизни!' — он долбил себя холодной логикой, но ничего не мог поделать, так как тут же, с горечью понимал: 'Какой новый смысл жизни, если ты, в своем эгоизме, «выдумал» их любящими тебя до полусмерти?!'
Додумать эту горькую думу он не успел — навстречу им бежала с радостным криком их малышка:
— Эй, папка, ты чего так долго плопадал?! Я даже сама пыталась лыбу ловить, но ничего не полусяется! — Элия с разбегу запрыгнула к нему на руки.
'Вот, попробуй после этого подумать, что она не настоящая!' — Женька на секунду расслабился и позволил отцовским чувствам взять вверх. С другой стороны, эта Элия была даже двойным порождением его души. Сначала там, на настоящем Сэйларе, а теперь уже здесь…
Он чувствовал, что вот-вот окончательно сдастся. И, в общем-то, уже почти сдался. Как ему хотелось просто остаться и забыть обо всем: ведь он в состоянии выдумать себе здесь все, что ему нужно и что он помнил.
'Да, друзья у тебя уже есть!' — горько, сам себе усмехнулся Женька, понимая, что эти «друзья», в крайнем случае, тянули на его детей: милых, забавных и еще только-только осознавших себя. Но в том-то и дело, что настоящим другом может стать лишь равный. Как равными ему были Буль со Славкой, как равной была Лэя, которая осталась в прошлом.
И только одна мысль сумела отрезвить его, начинающую сдаваться душу. 'Ты останешься здесь, а что дальше?' — подумал он. Единственное, что его устраивало в том, чтобы остаться, это была возможность растить Элию. Она, действительно, была ребенком двух миров. Но все остальное? Подыгрывать ангелам, изображая любящего мужа и отца? Это было каким-то духовным извращением. 'Что же делать и где искать выход?' — его мысли продолжали метаться в пустой голове…
— Милый, что случилось? — Женька понял, что сидит посреди комнаты и тупо смотрит в угол, а Лэя уже который раз пытается добиться у него ответа.
'Нет! Отсюда надо бежать!' — опять возникла очевидная мысль, но тут же была им задушена: 'Пока ты не придумаешь для них 'светлого будущего', ты отсюда не уйдешь!' Он еще некоторое время пытался бороться сам с собой, но, не выдержав, сказал Лэе первое, что пришло на ум:
— Мне надо срочно сбегать к Илаиру. Вы пока собирайтесь к обеду, а я через часик подойду! — он сорвался с места, будто за ним гналась стая волков. Только ближе к дому старого ветерана он успокоился и стал немного соображать.
Илаир был на конюшне. Заслышав приветствие, старый сэйл крикнул:
— Зар, это ты?!
Женька встал, словно громом пораженный. Потом, опомнившись, ответил:
— Да, я!
В голове у него пронесся целый ураган мыслей, перемешанных с гремучей смесью чувств. Женька зашел в конюшню и спросил у своего «отца»:
— Пап, а ты помнишь Женю?
— Да уж, как не помнить, — озабоченно ответил Илаир, — Что, он опять к тебе в тело просится?
— Как тебе сказать? Он просил постоянно заменять его, так как больше не может приходить на Сэйлар.
— А как же Лэя?
— Женя попросил меня жить с Лэей и пока не говорить ей об этом.
— Хочешь обманом вернуть себе свою любовь? Не выйдет, — нахмурился отец.
— Это не мой обман — это останется на совести Жени. А я должен уберечь Лэю от душевной травмы, — у Женьки уже зрел план. Было, конечно, немного противно основывать счастье его «детей» на лжи, но лучшего выхода он найти не мог.
— Ну, смотри. Я, конечно, промолчу, но если ты хоть чем-нибудь Лэю обидишь… не посмотрю, что ты мой сын, — тяжело вздохнул ветеран.
— Спасибо папа! Я не обижу! — Женька уже бежал обратно. Но не в свой дом, а немного в сторону — ближе к горам.
Он остановился на какой-то полянке и, увидев перед собой здоровенный пень, уселся на него думать думу долгую. Хотелось сразу же опробовать свою замечательную догадку. Пусть это будет грандиозная ложь, но чего уж плакать по утраченной невинности, когда ее и не было? Если этот обман удастся, то ему, по крайней мере, наполовину станет легче. Его здешние порождения обретут семейное счастье и, кто знает, может, еще какое интересное будущее.
Но чтобы все удалось, нужно продумать детали. Ведь на них часто засыпаются и не такие жулики. Значит, первое, что не подлежит сомнению — это то, что в игру будет введен Зар. Второе: Зар должен до беспамятства любить Лэю, чем он и занимался до того, как в ее жизни и в его шкуре появился Женька. А вот с третьим, было трудно, и эта трудность сейчас должна была вызреть у него в сознании: Зар должен сыграть роль Женьки, причем сыграть ее так, чтобы Лэя не почувствовала подмену.
Он даже подумал: может, скопировать себя, а не Зара? Но поиграв этой мыслью, откинул ее по двум причинам. Он просто не мог представить себя отдельно — в любом случае он будет воспроизводиться сам в себе. То есть, получалось, что придумать какой-нибудь персонаж можно было только раз, потом мысль или вызывала его из астрала или мыслитель сам перемещался к уже один раз выдуманному ангелу. И даже, если бы он мог выдумать слепок с себя, ему не улыбалось думать, что где-то останется существовать второй он. Хватит и той копии, что хранилась где-то в закромах у СР.
И все же, надо вспомнить Зара, который уже знал Женьку, но еще был полностью влюблен в Лэю. Затем, нужно придумать его, если не умным, то хитрым. Доброты было у парня и так не занимать, но вот излишняя прямолинейность, до простоты, могла стать помехой. Здесь Женька надеялся на себя: он волей- неволей наделял всех «чад» своими свойствами, и Зар тоже должен был получиться с более гибкой психикой, чем оригинал. Да и эта Лэя на порядок доверчивее оригинала и ее легче убедить.
Какую же дать установку «новорожденному», чтобы он принял отцовство над Элией, как должное? Это было самое трудное. Женька и так, и сяк выдумывал, что бы приврать, пока не плюнул и бездумно уставился на какого-то лесного клопа, ползущего по травинке у него перед носом. Это помогло, так как нужная мысль сама пришла в его устало дымящиеся от перегрева «мозги». Не постучавшись, она игриво махнула хвостиком его тараканам и хотела уже улизнуть, но не тут-то было: его верные насекомые гуртом навалились на гостью и быстро разделали по полочкам.
Не надо ничего врать! Это типичный прокол жуликов — врать там, где это совсем не нужно! Придуманный Зар, должен быть лучше оригинала и, надо было признаться, лучше его создателя. Надо просто объяснить ему все, а любовь к Лэе и забота о ней сами подскажут Зару, когда и как потихонечку открыть ей глаза на окружающий мир. Ну и на всякий случай, Женька пока еще не уходит из этого астрала и
