Откинув портьеру в темное помещение, он понял, что сегодня он, скорее всего, никуда не пойдет. С зеркалом, вернее с миром, творилось что-то столь странное, что он не мог найти этому объяснения. Замерев на мгновение, он наблюдал за сильным желто-зеленоватым свечением, шапкой поднимавшимся от черного зеркала стола. Когда-то зеркало несколько раз показывало похожее, слабое синее свечение, когда мир прощался с очередным перворожденным, уходящим в зиндан. Но эти несколько раз случились на протяжении почти тысячи лет. А сейчас свечение было другим и гораздо мощнее.
Наконец он решился и подошел к столу. Свечение шло от определенной точки. Он вгляделся в нее — это было далеко от его горного замка — где-то в бывших владениях Орина. Картинка ветвящихся каналов жизни мира стала увеличиваться, и он разглядел, что случилось — несколько ветвей было разорвано. Такого он никогда не видел.
Неосторожно приблизив картинку в попытке рассмотреть разрыв, он скользнул взглядом по нитям, и в зеркале появилась смазанное и расплывчатое изображение какого-то деревенского пейзажа. Только сейчас он понял, что смотрит на пейзаж, которого не должен видеть из-за кодировки Орина. В задумчивости он «взглянул» в другие, целые нити — они текли непонятными сочетаниями символов.
Он перешел на нормальное видение в том месте, где был разрыв — ничего особенного.
Он стоял и не знал, что подумать. А свечение, между тем успокаивалось.
Неизвестно, сколько он так простоял, пытаясь найти хоть что-нибудь в памяти, могущее подсказать, отчего произошел разрыв информационных связей. И снова ему повезло. Когда он, перед тем как уйти, бросил последний взгляд на зеркало, то понял, что не видит больше разрывов ветвей. Он «вгляделся», вновь скользнув по ветвям к знакомому месту, но натолкнулся на кодированную картину мира.
'Что за ерунда?' — подумалось ему, и он вернулся на нормальное зрение в месте бывшего разрыва. Картинка стала четче, и что-то в ней изменилось. 'Вот оно! Тут, кажется, не было этого дерева, или оно было какое-то размазанное' — он долго рассматривал это место и вдруг на грани зрения заметил какое-то движение. Он долго не мог ничего понять. Картинка, вроде была на месте, никого живого на ней не было, а стоило чуть отвлечься и как будто что-то смещалось. Затем надолго все затихло. Но он с упорством тысячелетнего удава смотрел в эту точку, боясь пропустить хоть что-нибудь новое.
И вдруг, его полоснуло ярким всполохом света по глазам, привыкшим к темноте. Он прикрыл на мгновение веки и вновь проверил состояние ветвей мира в этом месте.
Да, как он и предполагал, появился один разрыв. Что же это могло быть? Он чувствовал, что происходит что-то из ряда вон выходящее, а он ничегошеньки не понимает. Тогда он, уже несколько паникуя, уставился на то же место в нормальном зрении и ждал, не отводя взгляда ни на секунду.
И он дождался — спустя некоторое время на картинке началось движение. Но какое!
Сначала он ничего не понимал. Все оставалось на местах, но что-то менялось.
Потом он догадался — по миру двигался кто-то невидимый, или видимый, но не в этом зеркале. Он даже различил две таких тени, вернее искажения картинки, как будто изображение раздвигалось каким-то невидимым телом и возвращалось после его прохождения обратно. Отслеживать это движение было очень трудно, но он не боялся трудностей и, как застывший памятник, стоял, опершись ладонями в резной край стола и не замечая ничего вокруг…
Вскоре он смог ответить себе на некоторые вопросы. Зеркало просто не видело этих двух существ, скорее всего обычных людей по внешнему виду. Так как эти тени гуляли по деревне, с ними долго общался какой-то крестьянин. В конце концов, невидимки оседлали лошадей и помчались на север. По единственной в этих местах дороге. Куда же они двигались, эти два существа, которые запросто рвали ветви мира, о чем он и помыслить никогда не мечтал? Он почувствовал, как, впервые за столетия страх непонимания сжал холодной рукой его сердце.
Он лихорадочно, но очень тщательно рассматривал дорогу, ведущую на север, 'заглядывая в каждую деревушку, стараясь найти что-либо необычное. И ему опять повезло.
Только от этого «везения» ноги на миг отказались его слушаться, и он тяжело навалился на край стола, чтобы не упасть. Где-то в трех днях пути от резво продвигающихся на север теней, разглядывая очередную деревушку, он, последний из первых, самый великий маг этого мира, увидел ее! Все вокруг померкло, пол стал куда-то уходить из-под ног, но он ничего не замечал. В голове билась только одна мысль: 'Таких совпадений не бывает!' Он чувствовал, что это движется его смерть.
'Но он еще что-то может! Он не сдастся, как ягненок! Его голыми руками не возьмешь!' — никто не видел, как почти совсем обезумевший и разом постаревший мужчина лихорадочно шарил глазами вокруг, как бы пытаясь проверить, насколько прочны стены вокруг, сколько у него оружия и вообще, хоть чего-то, что могло бы помочь ему в этот страшный для него час…
ГЛАВА10. СНОВА ВМЕСТЕ
Женька, успокоенный общением через астрал с доченькой и Лэей, пылил копытами (не своими конечно) по дороге, вьющейся среди крестьянских полей с полусобранным урожаем, упорно продвигаясь на север. Он чувствовал себя эдаким Санчо Пансо, потерявшим своего Дон Кихота и не очень представляющего, а что дальше? Бороться с ветряными мельницами или спасать благородных девиц? И то, и другое дело святое, но Женька, подобно Санчо, не ощущал себя ни великим, ни благородным, ни тем более сумасшедшим.
Оставалось только глупо улыбаться, вспоминая теплоту чувств исходящую от его девочек и действовать в соответствии со словами жизнерадостно-глупой детской песенки: 'Вместе весело шагать по просторам (и еще раз) по просторам (и что-то там выпивать, или нет) напевать лучше хором!' — Женька даже затянул этот мотивчик, но сам испугался страшных звуков, со скрипом вылезавших из его горла и заткнулся, испуганно оглядываясь: 'Не напугал хоть кого? Вон ребенок у околицы плачет — немудрено при таких певческих талантах! Ну почему вот так всегда, чем сильней медведь на ухо наступил, тем больше петь хочется?! Да, конечно, Буль еще говорил, — чтобы не скучали! Вот и не скучаем, придется сейчас малыша успокаивать. Ох-хо-хо!' Женька спрыгнул с коня посреди очередного хутора и подошел к малышу, присев перед ним на корточки. Пошарив по карманам, он с удовольствием наткнулся на свои любимые карамелины, которые не забыл «прихватить» со второго уровня. Малыш, одетый в простую холщевую рубаху до колен, горделиво отвернулся в сторону и украдкой утирал кулачишком нос. Женька протянул конфетину парнишке и и приветливо улыбнулся, спросив:
— А не скажет ли благородный рыцарь, отчего его сердце посетила такая грусть?
Дальше произошло что-то неожиданное. Мальчишка замер на мгновение, с удивлением и надеждой взглянув на конфетного соблазнителя. Женька еще успел усомниться, что вряд ли малыш понял хоть слово из его помпезной приветственной речи, как тот, чуть не оглушив Женьку, бросился к нему на встречу, схватил в обнимку и заорал, что было мочи на всю округу:
— Ула-а! Слепой Ян велнулся! — потом отстранился от него на секунду, упершись в его грудь руками, и строго спросил. — Ты зачем черный и маленький стал? И почему видишь?
— Так уж вышло, — сокрушенно вздохнул Женька. — У меня и имя сменилось…
— А сказки не забыл?! — еще более строго и требовательно нахмурившись, спросил паренек.
Женька почувствовал, что у него, как у настоящего Санчо, появился шанс сплутовать и сказать, что он все забыл. Но под прицелом этих требовательных глаз он спасовал и не стал врать. Он чувствовал, что эта рассказанная или не рассказанная сказка может стать лучшим или никаким моментом в пока еще коротенькой жизни этого малыша. Он опять вздохнул и признался:
— Не забыл…
Раздалось еще более громкое 'Ула-а!!!'. Женька на мгновение еще раз оказался стиснутым в маленьких объятиях малыша и, сорвавшийся с его плеч, соломенноволосый ураган полетел по хутору, возвещая великую весть — вернулся слепой рассказчик, и сегодня будут сказки для всех! Женька с улыбкой смотрел малышу вслед. 'Ну что тут поделаешь? Не обмануть этих маленьких сорванцов! Не зря же они, по сути, ангелами являются. Да и наверно, правильно он сделал, ведь для детишек это праздник, а с него
