— А я об этом, между прочим, не просил, мне и так было хорошо.
Лео только вздохнул, и мне передалось ощущение пожатых плеч.
— Но я это сказал тебе совершенно не для того, чтобы задеть тебя, это всего лишь констатация фактов. И я бы на твоем месте только гордился всем этим.
Но меня уже несло дальше:
— Моей заслуги во всем этом нет, и я бы с удовольствием с тобой поменялся.
— Да нет, не получится, — вздохнул Лео, — знаешь ведь, что каждому свое. Мне кажется, что выбор Наставников настолько удачен, насколько это вообще может быть.
— А с чего это ты взял?
— Ты забываешь, что Процессор исчез, а ты по-прежнему жив и здоров, хотя иногда мне задаешь глупые вопросы (здесь я покраснел). И с одной стороны, это просто невосполнимая потеря, а с другой — очень обнадеживающий результат, так как его исчезновение, как нам кажется, подтверждает теорию о том, что Процессор свое отработал.
— Но по-прежнему нет ответов на вопросы 'Что же такое этот ваш Оптимизирующий Процессор, откуда он взялся, какие задачи решал и куда исчез'? А самое главное в этом для вас всех должно быть то обстоятельство, что он явился продуктом технологии существ, вам совершенно неизвестных и стоящих на голову выше вас по уровню развития.
— Да вопросы ты поставил хорошие, но в этом деле ты не первый, поверь мне. Для всех нас самое главное сейчас заключается не в этом, мы готовы на многое закрыть глаза и со многим смириться, лишь бы это все привело нас к цели.
Мне стало очень интересно.
— Что за цель?
— Потом, Крис, потом, по-моему, ты собирался оформить отпуск, нет? Вот и займись этим, иначе нам придется здесь заночевать и ни в какой отпуск мы не поедем.
— Да занимаюсь я, занимаюсь, — и я принялся заканчивать бумагу.
ПОДОПЫТНЫЙ КРОЛИК
Затем был нанесен визит шефу, где я с некоторым трепетом выложил ему на стол свое сочинение. Тот надел очки, и пошевеливая желтыми прокуренными усами, стал внимательно читать.
Вообще шеф у меня очень хороший, все понимал правильно и быстро. За его ординарной внешностью старого бухгалтера, которая не одного вводила в заблуждение, скрывался быстрый проницательный ум, с необыкновенной для его возраста легкостью осваивающий все новое.
Я уважал людей, в которых не умирает любознательность. Мне кажется, что человек, в котором исчезает любопытство, интерес к чему-нибудь, просто умирает. Ходят по земле такие заведенные автоматы, хорошо делают свою работу, но не более. Хотя любой, кто такой удивительной судьбой пришел в него, должен отработать свое предназначение. Это чудо, дарованное ему, эту великую драгоценность, нельзя потерять. И мне кажется, что я, как и многие другие, задававшиеся вопросом, для чего в мире существует разум, понял ответ на этот вопрос: человек пришел в мир, чтобы творить, создавать, чтобы оставить после себя след. И совершенно неважно, чем конкретно он занимается, важно, чтобы все он делал с душой, чтобы во всем, к чему прикасались его руки, оставалась частичка его доброй души.
Вот и шеф мой такой, все ему интересно, все хочется узнать и попробовать.
Кто может похвастаться, что почти в шестьдесят лет с удовольствием летает на дельтаплане, поднимается в горы не на какую-то легкую прогулку, а на довольно сложное для его возраста восхождение, хорошо разбирается в джазе и поэзии и бойко работает на компьютере. Иногда он меня просто поражал своей молодостью, и я любил его. Думаю, что старый закоренелый холостяк, тоже относился ко мне с симпатией, иначе как можно было бы объяснить, что мне многое сходило с рук. Правда, я старался никогда этим не злоупотреблять.
Шеф дочитал до конца, хмыкнул, снял очки и внимательно посмотрел на меня:
— Крис, поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что до твоего отпуска осталось всего пару дней?
— Да шеф, но обстоятельства ..., — заныл я.
— Знаю, знаю, читал и слышал это уже не один раз, родители настоятельно требуют твоего присутствия...
— Да-да, — без зазрения совести обрадовано подхватил я. — Видите ли, они..., — я никак не мог придумать чего-либо подходящего, — ну как вам сказать...
— Хорошо, хорошо, хватит, иначе ты окончательно потеряешь нить рассуждений, — он откровенно ухмылялся в усы.
'Черт, что же это я дурак такой, заранее не придумал причины, это все Лео со своими Процессорами, снами и прочими чудесами, вот и красней тут'.
— А кстати, что это тут компьютеры у нас вытворяют, ты случайно не знаешь?
— Нет, шеф.
— Ну хорошо, тем более, что до отпуска тебе оставалось всего пару дней, — и шеф размашисто подмахнул бумагу, избавляя меня от дальнейших мучений.
— Благодарю вас, — с чувством поблагодарил его я и быстренько смылся в свою комнату, где меня с нетерпением поджидал Лео.
— Ура, рыжий, мы свободны на целых три недели!
Лео внимательно посмотрел на меня — в мозг хлынул целый калейдоскоп мыслей, образов, информации. В этот раз я попытался противостоять ей, правда, пока без особого успеха. Единственно, что я установил, что она идет в четыре слоя, потом вся эта мешанина исчезла, остался один канал, по которому мне в мозг было передано изображение ехидной собачьей морды, и в голове прозвучало:
— Крис, ты уверен, что тебе хватит трех недель?
— Конечно, ведь это целая бездна времени.
— Сомневаюсь, ну да время покажет. Куда мы сейчас?
— Сейчас домой, я голоден как зверь, думаю, что ты тоже, а там посмотрим. Откровенно говоря, если у тебя есть предложения, о мой мохнатый поводырь, я готов их выслушать. — Наш немой разговор продолжался в лифте, медленно и плавно опускавшем нас к выходу. — У меня есть только одно желание, я хочу тебя познакомить с самой прекрасной девушкой на Земле, правда, не знаю, — и я сомнением покачал головой, — пускают ли таких огромных лохматых собак в самолеты.
Лео только хмыкнул в ответ:
— Пока у меня нет особых предложений к тебе, кроме одного, я бы хотел, чтобы ты разрешил специалистам осмотреть себя, ты позволишь это?
— Зачем, я совершенно здоров?
— А я и не говорю что ты болен, просто надо внимательнейшим образом исследовать твой организм, потому что не совсем понятны те изменения, которые произвел над тобой Оптимизирующий Процессор.
'Вот черт, я совсем забыл об этом проклятом Процессоре со всеми вытекающими отсюда последствиями, и угораздило же меня одеть на себя эту корону, что-то мне подсказывало, что мой отпуск под угрозой, надо бороться'.
— Это обязательно?
В ответ мне прозвучало железное 'да', подкрепленное мнемоническим посланием, не оставляющем мне никаких шансов на отступление.
— И что, мне теперь надо зайти к какому-то врачу?
— Нет, никуда ходить не надо, едем домой, там тебя и осмотрят.
'Домой так домой, посмотрим, кто меня там будет ждать'.
Мы вышли из здания фирмы, козырнули охраннику, сели в автомобиль и влились в поток ползущего транспорта, впрочем, в это время дня его было не так уж много, и ехать было даже приятно, тем более, что я был свободен на целых три недели от всех своих обязанностей.
