Мало нам, ныне живущим, своих бед и неприятностей, так мы норовим припасть нашим избирательно отзывчивым сердцем к трагедиям прошлого. В особенности к эпическим, непостижимым и грандиозным катастрофам. Самая легендарная из них — гибель океанского пассажирского лайнера «Титаник» — в апреле 2012 года отмечает 100-летие. В ознаменование этого невеселого юбилея на экраны мира вновь горделиво, как расписной песенный челн, выплывает фильм «Титаник» режиссера Джеймса Кэмерона. Знаменитая лента 1997 года про романтическую любовь и айсберг в океане претерпела перед этим кардинальную технологическую перезагрузку, в результате чего получила высокое звание 3D.
Право слово, большего фанатика трехмерности, чем Кэмерон, не сыскать на земле. Это он, преодолевая скепсис студийных боссов, настоял на том, чтобы «Аватар» снимался именно в 3D. И когда красивая и несколько бредовая история про синих получеловечков свергла с пьедестала самого коммерчески успешного фильма всех времен и народов его же «Титаник», мода на трехмерность уверенно вступила в свои права. И Кэмерон, как ее главный зачинщик, идеолог и толкач, решил провести дерзкий эксперимент: вновь, через 15 лет, выпустить «Титаник» в мировой кинопрокат — только конвертированным в 3D.
Корреспондент «Итогов» встретился с Джеймсом Кэмероном в Нью-Йорке, во флагманском мультиплексе AMC Empire 25 на 42-й стрит, и первым делом поинтересовался у мэтра, не боится ли он напороться на айсберг зрительского равнодушия.
— Вы разве не чувствуете, что романтизм снова возвращается в наш мир? — парировал Кэмерон. — Что ностальгические настроения все сильнее ощущаются в обществе? Появилось новое поколение тинейджеров, которые родились уже после выхода «Титаника». Они его смотрели только на видео, а это совсем не то. Фактически 3D — только повод, чтобы вернуть наш фильм в кинотеатры. Мы хотим устроить большую мировую премьеру в Лондоне, пригласить кучу разных известных людей. С маркетинговой точки зрения это фактически новый фильм, полновесная премьера.
— Я долго подступался к ее реализации. Конечно, куда проще взять белый лист бумаги и рисовать на нем все, что заблагорассудится, то есть снимать кино сначала. В случае с готовым фильмом все неизмеримо сложнее. Тут я должен похвалить себя. Мы снимали «Титаник» в дотрехмерное время так, что весь задний план проработан в малейших деталях. Никакой приблизительности — вот мой принцип. А это как раз очень важно для трехмерной трансформации. Я не буду вас грузить терминологией и цифирью, а то у вас мозги высохнут от скуки. Скажу только, что огромное количество времени ушло на конверсию из 2D в 3D. Все операции повторялись бессчетное число раз. Снять кадр в 3D просто — взял в руки 3D-камеру и снимай. А вот переделка, конверсия — сложно, очень сложно. Сколько глубины добавить кадру? А вот стул — его приблизить к зрителю? Если да, то насколько? А тарелка на столе — ее, может, сделать более сферичной, закругленной? А Кейт в кадре крупным планом — может, придать ее лицу больше объемности? Такие раздумья и колебания сопутствовали каждому, подчеркиваю, кадру.
— 18 миллионов долларов и 60 недель. Финансистов пришлось долго уговаривать, убеждать, почему нужно тратить такую большую сумму на конверсию и без того рекордно коммерческого фильма. Разве это не аргумент, чтобы крикнуть коллегам-режиссерам: делайте кино в 3D сразу, это неизмеримо легче, чем потом переделывать. Я уверен: такие фильмы, как «Челюсти», «Инопланетянин» и «Звездные войны», просятся в трехмерность. Несмотря на большие расходы, они обязательно будут переделаны. Вот еще классика: «Близкие контакты третьей степени», «Индиана Джонс», «Апокалипсис сегодня», «Крестный отец». Я мечтаю их увидеть трехмерными. Философски говоря, 3D — окно в мир, и его нельзя захлопнуть просто потому, что какие-то недобросовестные люди сэкономили на технологиях и сделали дурную трехмерность, от которой у зрителя болит голова.
— Комизм в том, что предыдущей работой перед «Титаником» был для меня именно трехмерный фильм, который я делал для парка аттракционов студии Universal. Очень нравилось снимать его, но и в мыслях не было, что этот формат применим для большого кино. Затем, в конце 90-х, я стал подумывать, а не сделать ли мне трехмерный фильм для сети кинотеатров IMAX, но потом отказался. Слишком дорого и непродуктивно — всего для горстки кинозалов. Где-то в 2001—2002 годах началась революция в сфере цифровых проекторов. Джош Гриер и Майкл Льюис основали революционную компанию RealD. Мы с ними друзья, а Джош помогал мне делать мой первый 3D-фильм «Призраки бездны» (тот самый документальный фильм об экспедиции на затонувший «Титаник»). Компания RealD заложила прочную технологическую основу, а мы с Джошем и Майклом начали агитировать коллег за 3D. Далеко не все заинтересовались, но постепенно динамика наметилась. Боб Земекис стал делать кино в 3D на студии Диснея. Когда я взялся за «Аватар», моей мечтой была тысяча кинотеатров, где можно было бы его показывать в 3D-версии. Но мы так долго прокопались с «Аватаром», что к моменту его выхода кинотеатров с 3D-проекцией оказалось намного больше.
— Да, заиграться легко. Технологическая вседозволенность опьяняет. Ты контролируешь любые аспекты изображения. И постепенно оказывается, что не ты управляешь технологией, а она тобой. Есть, есть такой момент. Единственный сдерживающий фактор — стоимость. С другой стороны, что-то новое непременно
