— Я не плачу! — буркнула я, но отражение в зеркале говорило об обратном.
— Может, расскажешь, что так терзает твоё сердце? Ты же моя кайо, я чувствую, как мечется твоя душа!
Я обессилено опустилась на край ванны и, буравя взглядом свои сложенные на коленях руки, проговорила безжизненным тоном:
— Я убила его. Убила, планируя и желая этого. Ну не совсем… Но в общем так оно и вышло. Я была сама не своя… вернее являлась именно сама собой. Но он любил меня! Черт побери, в каком-то своём вывернутом смысле он меня любил! И я его тоже, — последнюю фразу я проговорила еле слышно. Дальнейший рассказ проистекал несколько сумбурно, мысли путались. Но на ясность рассуждений я сейчас была неспособна.
Слушая, Иветта присела рядом, приобняв меня за плечи. Словно опасаясь, что иначе я рассыплюсь. Когда я замолчала, она сказала:
— Ты поступила правильно. Прими ты его предложение — и ничего хорошего их этого не вышло бы.
— Да знаю я! Он бы не успокоился, пока не подчинил меня. Я прекрасно осознавала, кем он был. Но мне все равно фигово!
— Понимаю. Любовь так просто не уходит, — проговорила волчица с какой-то затаённой грустью.
— То-то и оно. Но больше меня беспокоит то, что я смогла убить свою любовь. Убить не дрогнув, практически наслаждаясь. Я вырвала ему сердце и отрубила голову.
— Ведь он был вампиром, и просто так его не убить, — она поглаживала меня по спине, как ребёнка, старясь при этом не задеть рану.
— Все равно. Никогда не забуду глаз Кшати, когда я снесла ему голову! — выдохнула я, спрятав лицо в ладони. — Ашана поднялась тогда из меня вместе с моим зверем. Но я не могу винить её, ведь она — я сама.
На это Иветта ничего не сказала, но я ощутила, как её тепло коснулось меня, укутывая, согревая, как тёплый плед в зимнюю ночь. Этот плед был живым, под ним чувствовалась энергия стаи. Иветта пыталась залечить ею мою душу, и, надо сказать, действительно стало легче. Но я все же сказала:
— Не надо. Да, я так и не спросила, как я оказалась у тебя?
— Ты моя кайо, я сразу почувствовала, что тебе стало плохо, и отправилась на поиски. Благо, это оказалось не трудно, я предполагала, где ты можешь быть, к тому же помог Андрэ, — при упоминании этого имени я нахмурилась, но промолчала. — Я так испугалась, когда увидела тебя возле того дома окровавленную, в разорванной одежде на земле под дождём. А потом ещё остановка сердца… Я привезла вас к себе, ведь дома у тебя сестра…
— Она все знает. Но ты правильно сделала, не стоит её пугать. И кого это «вас»?
— Тебя и ту девушку-оборотня, Ами. Она так старалась укрыть тебя от дождя, и наотрез отказалась расставаться с тобой. Насилу мне удалось уговорить её пойти поспать.
— Ами здесь, — от осознания этого мне стало чуть легче. Значит, не все было напрасно.
— Да, здесь, в соседней комнате.
В этот момент раздался осторожный стук в дверь ванной:
— Да? — отозвалась Иветта. И я только что сообразила, что мы все ещё сидим на краю ванной, как два голубка.
Приоткрылась дверь, и в ванную проскользнула Глория, с порога заявив:
— Иветта, там пришёл тот, с белыми волосами. Андрэ. Он хочет видеть Лео.
На это я вздохнула без особой радости, а главная волчица спросила:
— Ты как, сможешь с ним разговаривать?
— Да я же не инвалид! Конечно, смогу! — воскликнула я, а про себя добавила: «только не очень хочу».
— Тогда иди, ложись, твоя рана на спине ещё не достаточно зажила. А я его приведу.
— Нет, по той же причине я лучше посижу. Как-то не хочется лежать на больном месте.
— Хорошо, — не стала спорить Иветта.
— Только мне нужно одеться. У меня нет желания встречать Андрэ в костюме Евы. Где моя одежда?
— Приведена в полную негодность, пришлось выкинуть. Так что воспользуйся моим гардеробом. Глория тебе поможет.
— Конечно, помогу.
Я не считала, что мне так уж необходима помощь, но промолчала. К тому же Иветта уже вышла. А мне надо поторопиться, если я не хочу, чтобы Андрэ застал меня прямо в процессе. Поэтому я встала и сказала Глории:
— Ну веди. Где тут у вас одевальня.
Девушка хохотнула, но ничего не сказала. Мы пошли одеваться. Времени и правда становилось все меньше.
Оказалось, что найти что-то подходящее мне в данный момент не так уж легко. От чего-то облегающего, в частности от лифчика, пришлось отказаться категорически. Рана на спине этого не позволяла. Я честно пыталась, но пришлось остановиться, когда показалась кровь.
Глория заботливо стёрла её и прижгла йодом. Правда, перед этим предложила зализать рану. Конечно, среди оборотней это довольно обыденное явление, но я сказала:
— Спасибо, конечно, но лучше йод.
— Да что здесь такого? — пожала плечами девушка, открывая пузырёк с лекарством. — Иветта всю ночь зализывала твою рану, лечила тебя силой стаи.
— Что?
— Другого выхода не было. У тебя никак не останавливалась кровь, и мы боялись, что ты просто истечёшь ею. Только так удалось добиться заживления.
Я кашлянула, но продолжала одеваться. Мда… интересно, что ещё я пропустила, находясь в беспамятстве? Я бы поспрашивала об этом Глорию, но тут услышала приближающиеся шаги, и поняла, что пора закругляться.
Андрэ я встретила в просторных шёлковых брюках темно-синего, почти чёрного цвета и такой же просторной светло-голубой рубашке. Даже во всем этом мне приходилось сидеть неестественно прямо, чтобы ткань не прилегала к ране.
Увидев все это, Андрэ первым делом спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — отмахнулась я.
— А так не скажешь, — он покачал головой, подойдя ко мне почти вплотную. Иветта вежливо вышла, уводя за собой и Глорию.
Мы остались в комнате одни, а я так и не ответила на вопрос, но ответ, похоже, и не требовался. Андрэ присел передо мной, так что наши глаза оказались практически на одном уровне, положил руки мне на колени и уже без тени весёлости проговорил:
— Зачем ты отправилась туда одна? Я ведь предлагал свою помощь. Страшно даже подумать, чем это могло закончиться!
— Но закончилось-то относительно хорошо, — буркнула я. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом, но я все же подняла голову. — Я все должна была сделать сама. Сама!
— И ты совершила практически невозможное. Великолепно! — я слышала в его словах искреннее восхищение. — Как тебе удалось уничтожить столь древнего вампира?
Перед глазами тотчас возникло ещё бьющееся сердце Кшати в моей руке, и то, как его голова отделяется от тела. От этих воспоминаний у меня сдавило горло, и я глухо проговорила:
— Давай не будем об этом, — мне не хотелось обнажать свою истерзанную душу второй раз на дню.
— Прости, ты права, — тотчас все понял Андрэ. — Мне не стоило заговаривать об этом. Прости, — и уже совсем другим тоном, — Тебя отвезти домой?
