Надо отдать должное Евгению Писареву, он — один из самых простодушных и в жизни, и в искусстве московских режиссеров. Тем более из главных. В интервью даже на щекотливые вопросы отвечает с наивной прямотой, не напускает интеллектуального тумана. В том числе и в спектаклях. После «Одолжите тенора!», поставленного в театре, которым он теперь руководит, за ним прочно закрепилось звание успешного коммерческого режиссера. Чем не замедлил воспользоваться наш общедоступный МХТ. Именно там Писарев сделал хит «Конек-Горбунок», принесший ему несколько премий и ставший его визитной карточкой. На мой взгляд, это хит дурного вкуса. А в коммерческом театре только вкус и есть мера цены успеха. Вернувший его Театр Пушкина, похоже, вернул ему и чувство меры.
Перед первой премьерой в новом качестве Писарев признался «Итогам»: «Я как-то посмотрел подряд свои спектакли и подумал— у моего зрителя уже диабет, а я ему опять и опять пирожные предлагаю... Однако, как пела одна знаменитая артистка, смешить вас мне с годами все трудней». Нет, не то чтобы от сладенького режиссер неожиданно перешел на солененькое, — но горькие нотки все отчетливее звучат в его новых спектаклях. В «Великой магии» они слышны и у постановщика, и у исполнителя главной роли, коим он стал в одном лице.
Постановка почти любой пьесы Эдуардо де Филиппо (а их, между прочим, больше пятидесяти) — всегда безошибочный выбор для тех, кто хочет привлечь в свой театр самую широкую публику. И, на мой взгляд, куда более близкий русскому зрителю, чем бродвейский репертуар.
Действие первого акта происходит на пляже, и эта неаполитанская солнечность, конечно, манит и Писарева, и его художника Зиновия Марголина. Но «страх диабета» заставляет их в эту сладостную картинку внести толику иронии. Картинные позы безупречно сложенных отдыхающих — мягкая пародия на глянцевый мир, в котором, кажется, могут случиться только сюжеты для светской хроники. И вечернее выступление фокусника останется для всех курортников приятным окончанием прелестного дня. Для всех, кроме Калоджеро, от которого с помощью подкупленного иллюзиониста сбежит жена, скрывшись в черном ящике. Она объявится дома спустя несколько лет. Но все эти годы мошенник будет поддерживать надежду, уверяя несчастного, что любимая в шкатулке, из которой он может ее извлечь силой веры. Их поединок, собственно, и есть содержание пьесы и спектакля.
Великого махинатора Марвулью блистательно играет Виктор Вержбицкий. В его злодее каким-то удивительным образом соединяются мелкий бес и демиург, которым он сам себя время от времени воображает, так как завладел судьбой несчастного мужа. Однако ни на миг не забывает, что может быть разоблачен в любую минуту. Страх «разоблачения» движет и Калоджеро, которого играет Писарев. Но, если можно так сказать, в обратном направлении. Он боится расстаться с иллюзией, которая стала не только содержанием его жизни, но и превратила мрачного самовлюбленного ревнивца в чувствующего человека.
Трудно не помянуть Джорджо Стрелера, поставившего когда-то эту пьесу о великой магии театра. Писарев, конечно, с ним не соревнуется, но веру эту исповедует. И со всей страстью отстаивает «нас возвышающий обман». В финале, честно говоря, страсти хотелось бы поубавить, уж больно его синьор начинает походить на того парня, который мечтал прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно... Здесь куда уместнее было бы вспомнить о масках комедии дель арте, и самой близкой по духу Эдуардо де Филиппо — Пульчинелле.
Что сказать вам, москвичи, на прощанье? / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Что сказать вам, москвичи, на прощанье?
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Вышла в свет новая книга Сергея Минаева «Москва, я не люблю тебя»
Сергей Минаев сегодня не столько писатель, сколько телеведущий, автор интернет-проекта «Минаев Live» и, поговаривают, имеет свой бизнес. И вот новая книжка от Минаева расхватывается публикой и читается взахлеб. Любопытно, но именно так, взахлеб, читают Минаева не только его поклонники, но и люди, которым он ужасно не нравится. Не нравится его образ умудренного и сентиментального циника, его якобы бесспорные связи в высших эшелонах власти, обеспечившие в свое время промоушн. Наконец, демонстративно неряшливый язык и полнейшее нежелание строить сюжет по правилам. Наверное, для нелюбви причины есть. Ведь, говоря откровенно, минаевские книжки после «ДухLess» и Media Sapiens были вышиванием нового узора по старой канве и не отличались даже свежестью центральной идеи. Такой как покаяние менеджера или геббельсовский принцип, положенный в основу массмедиа, — из первых двух романов. И все же любой минаевский текст потребляется миллионами и намертво застревает в читательской подкорке.
Так будет и с книгой «Москва, я не люблю тебя». Притом что здесь Минаев изваял уже откровенный литературный трэш. Тема разоблачения столичной жизни мало того что ненова, так автор еще постоянно бросает ее ради дешевых сюжетных трюков — загружает читателя приключениями кейса с миллионом долларов. Еще один мотив с большой и длинной бородой. Впрочем, даже в кинематографе его до сих пор не гнушаются использовать — в недавнем фильме «Бабло», например.
