регламенте, составленом еще Лехой Таврухиным. Чтобы подойти в упор и продырявить котлы, пробив броню. Мечта мечтателя. Так не бывает.
Ого, а этот залп уже полновесно накрыл. Всплески кругом, и осколков не слышно. Баловство со шрапнельными и сегментными снарядами закончилось. А дымовой хвост ветром оттягивает влево. Семисотый уклоняется вправо, направляясь за корму замыкающего крейсера. Рикане, чтобы их бортовые орудия смотрели на канонерку, подруливают влево, сближаясь с полосой задымления и два миноносца выскакивают оттуда на полном ходу. Кабаний удар. Противоминная артиллерия крейсеров уже пристрелялась по Гошке, а смена цели требует некоторого времени, а это сотни метров до цели для атакующих миноносцев.
А ведь и имперские комендоры тоже пристрелялись, и от их огня артиллерия малых калибров страдает жестоко. И тут одновременные залпы обоих крейсеров накрывают семисотый. Все вокруг взлетает, опора исчезает, мир перекашивается… и плавно выпрямляется. Из системы вентиляции вылетает струя дыма… и быстро вытягивается той же системой вентиляции.
— Пробоина в третьем отсеке заделывается. Отсек герметизирован, давление подано, носовая цистерна пресной воды продута, — докладывает дух. И рявкает носовое. Это что же из герметизированного отсека палят? Нет, тормознул. Забыл, что не на миноносце. Из второго.
Теперь ударило кормовое. Ага, они уже в четверть оборота к переднему крейсеру, а эскорт, что слева, кокетливо подставил корму под пушку транспорта и, кажется, потерял ход. Артиллерист сыплет в переговорную трубу что-то про прицелы и целики, командир канонерки переводит рукоятки машинного телеграфа на полный назад, пытаясь отползти в дымовое облако. Лес всплесков встает перед носом, а справа из-за мыса выходит еще один риканский эскорт. Или крейсер? Виден пока только нос.
Семьсот первый прикрывает «Рябого» дымом, который как-то замедлил ход. Передний крейсер немного просел на нос, а задний циркулирует влево. Все, дым, ничего не видно.
— Пробоина заделана, отсек осушен. В носовую цистерну вместо пресной воды принят балласт, — голос главмеха из переговорной трубы.
— Комендоры! Подкалиберными заряжать. Средний вперед, двенадцать градусов влево, — голос мичмана, капитана канонерки.
Дым рассеивается. Развернувшийся крейсер в трехстах метрах. Обе пушки последовательно выплевывают по восемь снарядов, действия которых отмечаются невнятным проблеском на борту неприятельского корабля.. А потом там же вспухают взрывы фугасов, которыми заряжают пушки, исчерпав запас бронебойных. Но противоминная артиллерия не отвлекаясь садит по атакующим миноносцам Сигнальщик по Гошкиной команде выпускает условленные ракеты, и миноносцы, прикрываясь дымом, оттягиваются к проливу, из которого атаковали.
Никого не утопили. Да, морское сражение, это не диверсии. Когда враг противодействует, а не пребывает в неведении относительно угрожающей ему опасности, справиться с ним нелегко. Из десяти выпущенных торпед цели не достигла ни одна. Отчего оседал на нос крейсер — непонятно. Свое положение он выправил буквально за несколько минут. Эскорт, обстрелянный транспортом, ушел.
Итак, сегодня они атаковали не рейдеры, приспособленные в основном для грабежа беззащитных торговцев, а реальные боевые корабли с броней и опытными экипажами. И утерлись по полной программе. Привезли повреждения, раненых, и израсходовали боезапас. Зато лихтеровоз выволок на косу потопленный риканский миноносец. Его турбинами сейчас активно занимаются работники дивизионной мастерской. Только вот все равно непонятно, как отсюда ноги уносить.
Глава 15
Вечереет. Гошка на самой высокой точке группы островов. Неприятельские корабли числом одиннадцать ведут непрерывный хоровод вокруг этого крошечного архипелага, похожего на расколотое блюдо. Извилистые трещины — проливы. Высоты скал периферийных островов больше, чем в центральной части. Для обороны позиция хороша. Но на нее никто не нападает. Более того, никто даже не приближается к суше. Бронированные крейсеры, непрерывно находясь в движении, держат эти клочки земли в плотной осаде.
Нет, это не корабли линии. Ни один из них не годится для открытого сражения с броненосцами или дредноутами. Их двухсотмиллиметровки — не сравнить с главным калибром линейных кораблей. И перепахивать из них острова, похоже, никто не собирается. Есть подозрение, что в их погребах только снаряды, предназначенные для борьбы с другими кораблями — крепкие корпуса с некоторым количеством взрывчатого вещества, которое при попадании взрывается внутри неприятельского судна, корежа машины, калеча людей. Те самые бронебойные, которых так не хватало им накануне.
Ими можно накрыть береговую батарею, или поразить другую цель на берегу. Но перепахивать огромные площади этими снарядами никто не будет. Неэффективно. Взрыв при попадании по суше даст глубокую воронку, а по воде — высокий всплеск. Но площадь поражения невелика.
Следовательно, или они ждут подвоза осколочно-фугасных снарядов, или подхода кораблей, такими боеприпасами обеспеченных. Днем к ним не приблизиться. Пробовали, утерлись. Ночью? Прожектора на них очень хороши. Дух говорит — ацетиленовые. Постоянно обшаривают море. Не подобраться, и не убежать.
Конечно, если вытащить на высотку стотридцатимиллиметровки транспорта, можно сделать в сторону врага несколько выстрелов. Даже, если повезет, попасть разок. А потом не менее чем из шести стволов получить гарантированную гибель.
— Кукса, тикаем, — морпех в камуфляже за штанину стягивает Гошку в лощинку, — этот может накрыть вершинку, — машет неопределенно в сторону моря. Они стремительно скатываются к подножию высотки и мчатся к месту, куда снаряды не попадут. — Сейчас пост со шнековой высотки наблюдает, и решетчатого островка.
Безымянные части архипелага уже обозвали. Надо же как-то объясняться в пределах локальной географии. Тут ведь одних проливов целая паутина.
Гошка сидит в салоне лихтеровоза и невидящим взглядом следит за тем, как время от времени начальник оперативного отдела перемещает фишки на карте. Одиннадцать фишек, обозначающих крейсера, идут по кругу подобно минутной стрелке. Полный оборот за три с небольшим часа. Уцелевшие после событий первых трех ночей эскорты ушли, видимо неприятель заметил, что потери в них слишком велики. А подставляться не надо было!
Похоже, «ремесленника» на мостике риканского флагмана сменил «профессионал». В шхеры не лезет, глаз с них не спускает, а корабли стянул самые правильные для такой задачи. Броня, огонь, скорость и маневр сочетаются в них в той самой пропорции, которая превращает эти крейсера в самого неудобного для его дивизиона противника. Нет, поодиночке он бы их, наверное, сделал, но они же прекрасно взаимодействуют.
Сколько он тут неприятеля накрошил, это подсчитано штабными. И более не имеет значения. Вундерваффе у него закончилось. Вернее, неприятель установил опытным путем, что к берегу приближаться нельзя, и останавливаться тоже нельзя. Это хорошо. Относительно самого факта существования боевых пловцов, способных передвигаться под водой, он, скорее всего не догадывается. По крайней мере, никто не заметил, чтобы с риканских кораблей кидали за борт гранаты.
Значит, если они отсюда выбраться не смогут, все легководолазное оборудование надо привести в состояние, непригодное для технического анализа. Стоп! Эти мысли в сторону.
Итак, вундерваффе более неэффективно.
— Ротный, у тебя в ящиках, не припасено ли противокорабельных ракет?
— Десяток ракет имеется. А против чего их применишь, против того и будут.
Оба-на!
— Так, может, потопим ими крейсеры, да потопаем домой? — Гошка тихо млеет.
— Они летят не очень точно. Если метров с трехсот, то в крейсер, пожалуй, попадет. Только не
