— Он не умеет на лошадке скакать. На наших островах верхом умеют только принцессы, да конные курьеры, вроде меня.
Ветка с удовольствием обняла Митрофана. Конечно, кто же кроме него смог бы догадаться, куда с утра пораньше повела своего суженного их своеобразная принцесса.
— Рик, прощаемся. Чует мое сердце, свидимся нескоро.
Митрофан отвернулся, пока они обнимались, потом придержал стремя.
— Кстати, я мичман, а не лейтенант.
— На вас, принцесс, не угодишь. Ну, значит, когда приедете, не забудьте порвать приказ о присвоении Вам очередного звания.
Соскочив с лошади у дверей конюшни, Ветка белкой метнулась через загородку. Так сразу попадаешь к основному зданию. Свернула за угол, наклонилась, минуя створку открытого окна, и замерла.
— Не беспокойся, Арлюшенька, суда связи никогда не вступают в соприкосновение с неприятелем. Боевой устав предписывает им уклоняться от встреч с противником. Драпать, попросту говоря.
Кажется, это папенька успокаивает маменьку. И даже понятно, о ком речь. Подслушивать, конечно, нехорошо. Но раз уж так вышло…. Тем более страшно интересно.
— Иржи! Ты ведь уже совсем большой. Неужели ты не понимаешь, что твоя дочурка непременно вляпается в какую-нибудь историю, где ей обязательно придется проявить мужество, героизм и другие, несомненно, самые лучшие качества. Нам внуки нужны, а не нашивки на ее рукаве. Откуда ты знаешь, может быть, через полгода тебе предстоит стать дедом?
— Заманчивая перспектива. Но пока — твоя Лизонька совсем неплохой морской офицер. И сейчас это важнее, чем то, что ей предстоит унаследовать трон и продолжить династию.
Глава 27. Помощник капитана
Дальше слушать родительские пререкания Ветка не стала и проскользнула в двери. В холле дожидался матрос с двумя пакетами. В первом — приказ о присвоение мичману Элизе Струм звания лейтенанта за заслуги при выполнении дипломатической миссии. Во втором — предписание занять должность старшего помощника капитана на СС-14, судне связи, и незамедлительно прибыть к месту службы. На секунду задумалась.
— Матрос, где вы служите?
— Судно связи номер четырнадцать.
— Где оно сейчас?
— У второго пирса военной гавани.
— Когда отходит?
— Ждет Вас.
Час от часу не легче. Что-то лихо закручено.
— Дождитесь меня. Проводите.
— Есть, госпожа лейтенант.
— Кстати, офицеры на вашем судне имеют штатскую прислугу?
— Так точно. Это в порядке вещей.
Марта каким-то странным образом оказалась в курсе. Веткин мундирчик с положенным лейтенантскому чину количеством нашивок висел на спинке стула. Ее сундучок и мешок с доспехами стояли собранные и открытые для осмотра. А рядом — плетеный из древесной коры ящик с заплечными лямками с пожитками Марты тоже был явно готов.
— Кажется, все вокруг знают все про меня раньше, чем это произойдет. — Подумалось Ветке, когда она застегивала пуговицы. — Забавно ощущать себя абсолютно предсказуемым существом.
Присоединив к вещам еще саквояж с медицинскими причиндалами и ящик с лекарствами и кое- какими лабораторными приспособлениями, Ветка закинула за спину мешок, схватила сундучок и вылетела в холл. Посылать матроса за оставшимися вещами не пришлось — Марта все тащила следом.
Батюшка уже ждал, чтобы попрощаться. Заплаканная маменька, коляска у крыльца, Митрофан увязывает поклажу, садится на козлы. Спираль жизни начинает новый виток.
Судно связи — это плавучая сигнальная башня. Высоченная грот-мачта, рядом с которой нормальные фок и бизань смотрятся несерьезно. Относительно небольшая осадка компенсируется мощным килем, к нижней части которого прикреплен балласт. Так что плавание при глубинах менее восьми метров невозможно. Зато обзор километров на тридцать. А с другим, однотипным судном можно и за пятьдесят километров обменяться сигналами. При хорошей видимости, конечно.
Капитан Ветке не понравился. Не по-человечески, а с медицинской точки зрения. С такими симптомами надо в больницу ложиться, а не корабль в поход вести. Однако по причине своего новоприбытия высказываться не стала. Представилась, обменялась приветствиями с офицерами, испросила разрешения взять с собой Марту 'для услуг', и отправилась в каюту.
Просторно. Корабль большой, а экипаж невелик. Палуба от воды недалеко, фальшборта нет и в помине, вместо него леера. Надстроек тоже нет. Ни бака, ни юта. Такой корпус почти не сносит боковым ветром, но в шторм немилосердно заливает водой. Волны попросту перекатываются через палубу. Рулевой на корме, рядом люк, ведущий в рубку. И вахтенный офицер. Из палубы торчит труба камбуза, да пара зеркальных перископов, рядом с нактоузом. До вахты три часа, так что Ветка занялась осмотром корабля.
Более всего ее поразил запас прочности, заложенный в конструкцию. Толстенные шпангоуты располагались настолько часто, что обшивку изнутри рассмотреть удавалось не всегда. Выглянув в лючок, Ветка обнаружила, что корпус обшит не досками, а брусьями. Более всего удивляло то, как это все удалось согнуть. Бимсы, кильсоны, стойки и укосины — все призвано служить только одной цели — несокрушимости.
Подумалось, что таким корпусом можно спокойно таранить другие корабли, но потом вспомнила о гигантской грот-мачте, и поняла, что менее крепкий набор просто расшатался бы даже при умеренном волнении.
Матросский кубрик и камбуз оказались отнюдь не тесными. Пустой лазарет радовал глаз простором, трюм, расположенный под жилой палубой оказался низок, только согнувшись и проберешься. Зато совершенно сухо.
На обед собрались все офицеры — Лейтенант Струм была старшей по званию, но по возрасту годилась всем в дочери, а штурману, пожалуй, во внучки. Три мичмана: второй помощник, штурман и старший офицер. Капитан корабля, тоже в лейтенантском чине, к обеду не вышел. Остался в своей каюте. Хворает. Разговор во время трапезы как-то не особо завязывался. Еда, суп и котлеты с кашей, оказались ниже среднего качества. Когда одновременно подгорело, но не дожарилось, а компот имеет привкус пыли, это довольно тревожно.
— Кок недавно вышел в запас. А молодой матрос, что взамен поставили, бестолков совершенно. — Штурман как раз отведал котлету.
— Готовит он и, правда, не особо, зато на семафоре уже самого Шкребня перещеголял. — Заступается старший офицер.
— А что, господа, если моя… служанка похлопочет у плиты? Она, правда, беф-строганов от гуляша или азу отличить не способна. Да и котлету легко спутает со шницелем, или бифштексом. Но за добротность ручаюсь. Если, конечно, ее не укачивает.
— А что, Ваша служанка раньше не плавала?
— Не знаю. Она только месяц у меня. Из Бугарейских земель. Очень просилась со мной, полагаю, рассчитывала мир посмотреть. Когда я получила это назначение, мне показалось неудобным бросать ее одну в чужой стране. До этого я обходилась даже без вестового.
— А когда Вы принимали ее на службу, то не предполагали, что придется плавать?
— Не смела надеяться. Почему-то большинство мужчин, а именно они обычно принимают решения,
