- Обижаете, Зинаида Анатольевна...
- А бут где добыл?
- Обижа-а-аете!..
- Ишь ты!..- Зинка с любопытством оглядела Ваську. Позавчера заказала работу, а сегодня уже фундамент, выпиравший из земли в двух местах, заново перерыт, забит бутом.- Молодец,- сдержанно сказала Зинка. А все было просто. Остатки денег- даже в столовой кормились в долг до аванса- Васька зажал и нанял на них экскаватор в ПМК. Тот за час прокопал им траншею под фундамент. Пятерка- всего делов. Чем вручную корячиться. Да за бутылку скрепер- там же в ПМК. Скрепер по стройплощадке повертелся; сам в себя кирпич битый сгребал. Опять-таки- чем бут ждать.
- Смотри, бригадир!- пригрозила Зинка.- Хоть один силикатный увижу- сразу в шею!
Она прошла над траншеей: выглядывала белый силикатный кирпич. Даже раскидала кое-где бут. Не обнаружила.
Белый кирпич, облицовочный, воды боится, и кладут его только в стены снаружи, а в основание, в фундамент- ни-ни! Раскиснет в воде- фундамент сядет- стены полопаются..-.
- ...Прорабша там... с другой стороны. В окно стучи... Глеб подошел к окну.
Зинаида Анатольевна сидела на кровати, на коленях- аккордеон. Она играла, прижавшись к нему щекой, одной рукой растягивала мехи. Зинка пела, и песня ее просачивалась на улицу: '...Сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду- я одна...'
'Жидковато,- подумал Глеб,- против Лидки не тянет...'
Глеб вспомнил про Лидку и поморщился. Вернется в Москву, опять она голову долбить начнет: женись- 'узаконить отношения'. Да пропади ты пропадом, Лидия Васильевна!
Он затушил сигарету и тихонько постучал в окно. Зинаида Анатольевна вздрогнула, сдвинула аккордеон на постель, мехи развалились.
- Открыто там,-Она глянула на себя в зеркало, сунула ладонь в волосы.
- Чего ж у вас окна замкнуты?- Глеб расстегивал на пороге сандалии.- Жарко...
- Не снимай, все равно полы мыть.
- Неудобно как-то...- просипел снизу Глеб, расстегивая второй сандалий.
- А чего ж ты такой плешивый?- Зинка ногой поправила перед ним дорожку...
- Порода такая, неволосатая...- Глеб распрямился.-Раньше-то были, раньше все было...- Глеб вдруг усмехнулся ни с того ни с сего.
- Ты чего?- удивилась Зинка.
- Да так просто... Егорыч так же вот говорил... про зубы: были, мол...
Зинаида Анатольевна пожала плечами, но Глеб объяснять не стал; достал из кармана газетный комочек, развернул его:
- Вот! Мумие. На Памире наскреб...
- Чего?- Зинаида Анатольевна недоуменно глядела на него.
- ...сейчас водички чуть... И помазать... Да не бойтесь, природа... Дайте-ка!
Глеб положил руки на плечи Зинке- посадил. Осторожно отвел волосы от уха.
- Красное-то какое!..- он втянул воздух сквозь зубы, разделяя боль.- А-а-а... Еще чуть, чтоб прилепилось... Теперь с другой стороны...- он просительно посмотрел на сморщенную Зинку.- Надо потерпеть временно... зато пройдет...- Отодвинул волосы с другого уха.- Подуть?- Глеб сильно дыхнул ей в ухо.
Зинка засмеялась, пальцем смахивая слезинку.
- Подуть хотел, а дышишь, как на милиционера.'.. Подуй...
В комнату вошла кошка и, выгнув спину, потерлась о ногу хозяйки.
- Толстый какой!
- Это она, Фрося...- Зинка погладила кошку.- Скоро котята будут... 'толстая'... Куда их?.. Топить жалко, а здесь...
- Дочка?- Глеб рассматривал фотографии на серванте.
- Сашка!.. С нами ехал...
- Больно красивый, подумал- барышня...
- Да уж, 'красивый'...- отмахнулась Зинка.-Не в кого... Уши-то у меня не отвалятся?
- Лучше новых будут... А у меня э-э-то...- Приятель в Германии, журналист,- я когда служил там, познакомился,- так он говорит: немцы своих кошек таблетками от детей кормят...- Глеб смутился,- противозачаточными... человеческими... ну, женскими, ну... Короче- они и не заносятся.
- Кто?- засмеялась Зинка.
- Кошки.
-т- А я думала- немки.
- И немки тоже,- Глеб покраснел.- Чего ж я сижу, ребята небось волнуются... Там в блюдечке осталось- утром еще помазать для гарантии временно...- Глеб поднялся со стула.
- Зина! Тебя директор...- Сашка влетел в комнату, ударился о Глеба и заглох.
- Так убьешь человека, Сашок.
- С разбега запросто,- сказал Глеб.- Здоровый парень...
- Тебя директор в контору зовет,- негромко сказал Сашка, искоса поглядывая на Глеба.
- Ты Фросю кормил сегодня?- спросила Зинка. 102
- Ага,- кивнул мальчик.- Молока ей давал. До свидания!
- Чего это он вас по имени?- спросил Глеб, когда мальчик вышел.
- А черт его знает?.. Повелось как-то с детства: 'Зина, Зина...' А 'мамой' он свекровь зовет. Она с ним сидела, пока я техникум кончала... Да мне все равно. Лишь бы уважали...
- Значит, с двумя детьми доучивалась?
- Так вышло. Завтра опять помазать?
- Ага,- кивнул Глеб.- Ну я пошел. Первым встает Глеб, вернее, просыпается. Без будильника. Проснувшись, Глеб никуда не спешит. Понять, почему в нем ничего за ночь не скапливается, никто не может. В особенности завидует Билов, который два раза в ночь плетется полусонный в конец коридора. Глеб свою тайну- почему- не открывает.
'Может, ты соленое на ночь ешь?'- допытывается Билов. 'Глупости хоть не говори временно...'- лениво отмахивается Глеб.
Глеб спит теперь на полу, и на полу ему удобнее: ничего не скрипит. Шарит по полу покурить и, накинув для тишины на голову одеяло, чиркает спичкой. Просыпается он, как и спит, одетый в рубашку и брезентовые шаровары. Конечно, Глеб слегка преет от такого спанья и в этом даже признается, когда товарищи ворчат, что Глеб таким образом обовшивеет. Иногда Глеб раздевается, но чаще- ему лень.
Глеб проснулся, закурил и поглядел на потолок: долго ли ему осталось жить? Над Глебом в потолке глубокая трещина. Часть штукатурки, прилегающей к трещине, уже отпала, но и теперь еще над головой Глеба висит здоровый шмат, вздрагивающий от живущих наверху студентов.
'Еще денек повисит,- решил Глеб и отвел от потолка внимание.- Как там у Зиночки ушки, интересно?.. Прорабом крутится... И дома- мало чего есть: шифоньер, тахта да кровать... И туалет снаружи... Женщине-то холодно зимой... А музыку любит- аккордеон завела... Может, мужний... Развелись... А чего? Пил- чего еще... А старший-то шпанит, поди, почем зря... Хотя у ней не пошпанишь- деловая... Деловая',- подумал еще раз Глеб и вспомнил, что так и не написал матери. ...Зазвонил будильник. Шесть. Глеб громко зевнул,
- И чего тут такая вонища?! Получше комнату не нашли?- Васька поморщился. Морщился он так каждое утро.
В умывальник полетел один Васька. Остальные умываются в коровнике: в умывальнике утром давка- студенты набегают.
Втроем без Васьки они поплелись в столовую, молча, врастяжку, невеселые... Билов успел-таки простыть, и видно было, что ему неможется. Глеб по восточному способу обложил его под рубахой газетами, чтобы пот впитывали, и на перемену- газет взял пук целый. Утром зябко. Юля шагал мрачно, натянув вязаную шапочку до самых бровей. Его с детства приучили бояться простуды, и он часто студился. Мама- санитарный врач на мясокомбинате- все собиралась ввести холодные обтирания, да так и не смогла
