моихколлег-физиков едва ли выходила за пределы вежливого любопытства.
В апреле 1973 года, через год после встречи с Гейзенбергом, яна несколько недель вернулся в Калифорнию;я читал лекции в университетах Санта Круз и Беркли, возобновил контакты со многими друзьямииколлегами. Одним из них был Майкл Наунберг, физик из университета Санта Круз, которого я встретил в Париже и который пригласил меня на факультете университета Санта Круз в 1968 году. В Париже и во время первого года моего пребывания в университете Санта Круз мы былидовольноблизки, вместе работали в различных исследовательских проектах и поддерживали близкие личные отношения. По мере того как я все более вовлекалсяв контркультурное движение, мы виделись все реже, а когда япереехал в Лондон, то почти потеряли друг друга из вида. Теперь мы были рады снова увидеться, и отправились на длительную прогулку по паркам и лесам вокруг университета Санта Круз.
Во времяэтой прогулки я рассказал Наунбергу о моей встрече сГейзенбергом, и был удивлен, насколько его взволновало упоминаниеобеседах Гейзенберга с Тагором и его мыслях о восточной философии. 'Если Гейзенберг это говорит, — взволнованновоскликнулНаунберг, — значитчто-товэтом есть, и конечно тебе следует написать об этомкнигу'.Явный интерес, проявленный моим коллегой, которого я считалтвердоголовым и прагматичным физиком, заставил меня изменить намеченный порядок написания книг. Вернувшись в Лондон, я отложил популярныйучебник физики и решил включить материал, который уже был написан, втекст 'Дао физики'.
Сейчас 'Даофизики' — международный бестселлер, эту книгучасто называют классической, оказавшей влияние на многих других авторов. Но когда я собирался написать ее, было очень трудно найти издателя. Друзья-писатели в Лондоне посоветовали мне обратиться к литературному агенту, но понадобилось много времени, чтобы найти даже агента.
Когда один из них наконец согласился участвовать в этом необычном проекте, он сказал, что ему понадобиться общий план книги и три отдельныеглавы, чтобы показать их возможным издателям. Это поставило меня передбольшой дилеммой. Я знал, что детальное планирование книги, очерк еесодержания и написания трех глав потребуютмноговременииусилий.
Следует ли мне посвятить этому полгода или больше, подрабатывая днем иначиная действительную работу вечером, когда я уже устал? Или мне нужно бросить все и сконцентрироваться на книге? И как в этом случае зарабатывать деньги на жилье и еду?
Я помню, каквышелот агента и сел на скамейку на ЛейчестерСквер в центре Лондона, взвешивая возможности и пытаясь найти решение.
Однако я чувствовал, что мне следует сделать скачок и целиком отдатьсямоему проекту, невзирая на возможный риск. Так я и поступил. Я решилна время уехать из Лондона в дом моих родителей в Инсбруке, чтобы написать эти три главы и вернуться в Лондон, когда задача будет выполнена.
Мои родители были рады принять меня в своем доме во время моейработы, хотя и беспокоились о перспективах моей карьеры, и после двухмесяцев сосредоточенной работы я мог вернуться в Лондонипредложитьрукопись возможным издателям. Я знал, что это сразу не решит моих финансовых проблем, поскольку не ожидал, что тотчас получу аванс от издателя. Ностарыйдруг нашей семьи, довольно богатая венская леди, пришла мне на помощь, предложив сумму, с которой я мог перебиться несколько месяцев. Тем временем мой агент предлагал рукопись в известнейшие издательства Лондона и Нью-Йорка, которые от нее отказались. Последесятка отказов нашлась небольшая, но предприимчивая лондонская фирмаУайлвуд Хаус, которая приняла предложение и заплатила мне аванс, достаточный, чтобы написать всю книгу. Оливер Кодекот, основатель УайлвудХаус (сейчас он работает в Хатчинсоне), не только стал английским издателем этой и последующих моих книг, но с тех пор остается моим хорошим другом. На протяжении всей своей длительной издательской деятельностиКодекотпроявлял замечательное чутье к радикально новым идеям, позже составившими ключевые аспекты 'новойпарадигмы'.Ониздалнетолько' Даофизики' — лучшее из его озарений, как он часто говорилмне с гордостью, — но явился также британским издателем некоторых наиболее значительных работ, упоминаемых в этой книге.
Со дня, когда я подписал контракт с Уайлвуд Хаус, в моей профессиональной жизни произошел поворот, и с тех пор ей сопутствовал успех. Я навсегда запомню последующие пятнадцать месяцев, в течение которых я писал 'Дао физики', как счастливейшие в моей жизни. У меня было достаточно денег, чтобы продолжать жить как я привык — скромновматериальном отношении, но богато в отношении внутреннего опыта. У меня была очень интересная работа и сложился широкий круг друзей — писателей, музыкантов, художников, философов, антропологов и других ученых. Жизнь и работа гармонически сочетались с воодушевлявшим интеллектуальным и художественным окружением.
Разговоры с Фиросом Мета
Когда явпервые обнаружил параллели между современной физикойи восточным мистицизмом, сходство между утверждениями физиков и мистиков казались поразительными, но я сохранял известную долю скептицизма.
В конце концов, думал я, это могут быть лишь словесные подобия, с которыми часто можно столкнуться, сравнивая различные школы мысли, просто потому, что мы располагаемограниченнымколичествомслов. Своюстатью 'Танец Шивы' я прямо и начал с этого предостережения. Однако помере того, как я продолжал систематическое изучениеотношениймеждуфизикой и мистицизмом и пока я писал 'Дао физики',параллели становились все более глубокими и значимыми. Я ясно видел, что имею дело не споверхностным словесным сходством, а с тем, что эти два мировоззрения, обретенные весьма разными путями, глубоко созвучны друг другу. 'Мистики и физики, — писал я, — приходят к одним и тем же выводам; причемодни начинают с внутреннего пространства, другие — с внешнегомира.
Созвучность этих мировоззрений подтверждают утверждение древних индийцев, что Брахман, предельная внешняя реальность, тождественна Атману, внутренней реальности'.
Я пришел к пониманию этого с двух сторон. С одной стороны, мировоззрения, которые я рассматривал, обладали поразительной внутреннейсвязанностью. Чем больше областей я привлекал к рассмотрению, тем более проявлялась эта связанность. Например, тесно связаны между собойобъединение пространства и времени в теории относительности идинамический аспект субатомных явлений. Эйнштейн считал пространство и времянеразделимыми, интимно связанными в формечетырехмерногопространственно-временногоконтинуума. Прямымследствиемэтогообъединенияпространства и времени оказывается эквивалентность массы иэнергииидалеето, что элементарные частицы следует понимать как динамическиепаттерны, события, а не как объекты. Нечто похожее имело начало в буддизме. БуддизмМахаяныговорит о взаимопроникновении пространства ивремени — прекрасное выражение дляописаниярелятивистскогопространственно- временного континуума; говорится также, что когда взаимопроникновение пространства и времени будет понято, то объекты предстанут скорее как события, нежели как вещи или субстанции. Эта параллельпоразила меня, и подобные сходства возникали вновь и вновьвовремямоих исследований.
Другая линия моих исследований была связана с тем, что невозможно понять мистицизм, только читая книги о нем; необходима практика, опыт, нужно хотя бы до некоторой степени почувствоватьвсеэто' навкус', чтобы получить представление, о чем говорят мистики. Это требует следования определенной дисциплине и практики какой-либо формымедитации, котораяведет к переживанию измененного состояния сознания.
Хотя я и не пошел далеко в духовной практике такого рода, мой опыт далмне возможность понимать параллели, которые я исследовал не только интеллектуально, но и на более глубоком уровне интуитивногопрозрения.
Этидвелинии шли рядом друг с другом. Чем яснее я видел внутреннююсвязь рассматриваемых параллелей, тем чаще появлялись моменты прямогоинтуитивного переживания, и я научился использовать и гармонизироватьэти два взаимодополняющих рода познания.
Во всемэтомяполучил большую помощь от старого индийскогоисследователя и мудреца, Фироса Меты, живущего в Южном Лондоне, пишущегокниги по философии религий, и ведущего классы медитации.
