особенностей моей работысостоит в том, что я почти не перестаю думать о текущейпроблеме. Яредко отрываюсь, если только не происходит чего-то действительно требующего моего внимания, вроде ведения машины в опасномместе. Тогдаприходитсяпрерываться, но непрерывность для меня кажется очень важной, — мне нужно продолжать работу мысли'.
Чу такжесказал, что он редко читает что-либо выходящее запределы области его исследования, и припомнил по этому поводу анекдото Поле Дираке, знаменитом физике, который однажды на вопрос, читал лион такую-то книгу, ответил с совершенной прямотой и серьезностью: 'Яникогда не читаю. Это мешает мне думать'. 'Что касается меня, — продолжал Чу смеясь, — я могу прочесть кое-что, но мне для этого нужнаособая мотивация'.
Кто-нибудь может подумать, что это постояннаяиинтенсивнаясосредоточенность на мире своих понятий делает его холодным и несколько одержимым человеком, но на самом деле это совсем не так. Чу — теплый и открытый человек. Он редко бывает напряженным или недовольным ичасто разражается во время разговора счастливым смехом. Сколько я егознаю, я вижу его в мире с самим собой и с миром. Он очень добр и тактичен, и в повседневной жизни проявляет ту терпимость, которая характернаидляего 'бутстрэпной' философии.'Физик, который способенрассматривать любое количество различныхчастичноудовлетворительныхмоделей без каких-либо предпочтений, — писал он в одной из статей, — тем самым уже 'бутстрэпщик'. Меня всегда поражала гармония между научным подходом Чу, его философией и его личностью, и хотя он считает себя христианином, близким к католической традиции, я не могу удержатьсяот мысли, что его подход к жизни является по-существу буддийским.
'Бутстрэпное' пространство-времяПоскольку 'бутстрэпная' физиканеосновываетсяни на какихфундаментальных единицах, процесс теоретического исследования здесь вомногих отношениях отличается от того, что происходит в ортодоксальнойфизике. В противоположность большинствуфизиков, Чунемечтаетоединственном решающем открытии, которое раз и навсегда дало бы обоснование его теории;он видит свою задачу в медленном и постепенном создании сети взаимосвязанных понятий, ни одно из которых не более фундаментально, чем другие. По мере развития теории взаимосвязи в этой сетистановятся все более и более определенными; вся сеть становится, таксказать, все более и более фокусированной.
Этот процесс становится все более интересным по мере того, как' пришнуровывается' все большее число понятий. Чуполагает, чтоэто' пришнуровывание' должно охватить основные принципы квантовой теории, наши понятия о микрокосмическом пространстве-времении, по-видимому, даже наше понятие о человеческом сознании.'Бутстрэпная' идея, — пишет Чу, — доведенная до своего логического конца, предполагает, чтосуществование сознания, наряду с другими аспектами природы, необходимообщей связи целого'.
В настоящеевремянаиболее интересная часть теории Чу — этоперспектива 'пришнуровывания' пространства-времени, котороекажетсяосуществимым в ближайшее время. В 'бутстрэпной' теории частиц нет непрерывного пространства-времени. Физическая реальностьописываетсявтерминах изолированных событий, причинно связанных, но не вписанных внепрерывное пространство-время. Пространство-время вводится макроскопически, в связи с экспериментальным аппаратом, но это не подразумевает микроскопической пространственно-временной непрерывности.
Отсутствие непрерывногопространстваи времени — может бытьнаиболее радикальный и наиболее трудный аспект теории Чу как для физиков, так и для непосвященных. Мы с Чу недавно обсуждали вопрос о том, как наш повседневный опыт отдельных объектов, движущихся в непрерывномпространстве и времени, может быть объяснен такой теорией. Наш разговор был вызван обсуждением хорошо известных парадоксов квантовойтеории.
'Я полагаю, что это один из наиболее интригующих аспектов физики, — начал Чу, — и я могу лишь высказать свою точку зрения, непредполагая, что ее кто-либо разделяет. Я полагаю, что принципы квантовоймеханики, как они сформулированы, неудовлетворительны, и чторазвитие 'бутстрэпной' теории должно привести к другимформулировкам.
Я думаю, что они должны, в частности, включать утверждение, что неследует выражать принципы квантовоймеханикиваприорипринимаемомпространстве-времени. Это недостаток современного положения дел. Квантовая механика содержит в своем существе дискретныепредставления, вто время как идея пространства-времени — континуальна. Я полагал, чтоесли вы попытаетесь утверждатьпринципыквантовоймеханики, принявпространство-время как абсолютную истину, вы столкнетесь с трудностями. Я полагаю, что 'бутстрэпный' подход в конце концов даст нам одновременное объяснение пространства-времени, квантовой механики и значения картезианской реальности. Все это определенным образом будет объединено, но невозможно будет начинать с пространства-времени как ясного, недвусмысленного основания, на которомпокоилисьбыостальныеидеи'.
'Тем не менее, — возразил я, — кажется очевидным, что атомныеявленияпринадлежат пространству-времени. Мы с вами принадлежимпространству-времени, следовательно так же и атомы, из которых мы состоим. Пространство-время — чрезвычайно полезное представление; что выимеете в виду, утверждая, что не следует предполагать атомные явлениепринадлежащими пространству-времени'.
'Прежде всего я считаю очевидным, что квантовые принципы неизбежно ведут к мысли, что объективная ньютоно-картезианская реальность — это аппроксимация. Невозможно придерживатьсяпринциповквантовоймеханики и в то же время полагать, что обыденное представление о внешней реальности — это точное ее описание. Можнопривестидостаточнопримеров, показывающих, как система, описываемая в квантовых принципах, проявляет классическоеповедение, еслистановитсядостаточносложной. Это постоянно делается. Можно показать, что классическое поведение оказывается аппроксимацией квантового поведения. Такимобразом, картезианское представление об объектах и вся ньютоновская физика — это аппроксимации. Я не могу себе представить, как онимоглибыбытьточными. Они должны зависеть от сложности тех явлений, которыеописываются. Высокая степень сложности может в конце концов усредниться таким образом, чтобы создать эффективную простоту. Этот эффект делает возможной классическую физику'.
'Таким образом, есть квантовый уровень, где нет жестких объектов и классические представления не работают; и затем, по мерепродвижения ко все большей сложности, классические представления появляются?''Да.''Ивыутверждаете, чтопространство-время — такое классическое представление?' 'Именно так.
Оно появляется с областью классической физики, и его не следует принимать вначале.' 'И у вас есть идеи по поводу того, какпространство-время появится на уровне высокой сложности?' 'Да.
Ключевойявляетсяидея 'мягких' событий, все это уникальнымобразом связано с фотонами'.Чу пояснил далее, что фотоны — частицыэлектромагнетизмаисвета — обладают уникальнымисвойствами, в частности, не имеют массы, что позволяет им взаимодействоватьсдругими частицами, создавая лишь небольшиевозмущения. Может быть, бесконечноеколичество таких 'мягких событий',накапливаясь, в аппроксимации порождает локализацию других взаимодействий частиц, и таким образомвозникаетклассическоепредставление об изолированныхобъектах.'Но что же относительно пространства и времени?' — спросил я.'Видите ли, представление о том, что такое классический объект, что такое наблюдатель, что такое электромагнетизм, пространство-время — все это тесно связано между собой.
Если в вашей картине есть идея 'мягких' фотонов, вы можете отнестиопределенные паттерны событий к представлению о наблюдателе, смотрящемна что-то. В этом смысле, я бы сказал, что можно надеяться создать теорию объективной реальности. И пространство-время появиться сразу же.
Неследует начинать с пространства-времени и затем пытаться развиватьтеорию объективной реальности'.
Чу и Дэвид Бом
Этот разговор прояснил для меня грандиозность замыслаЧу. Оннадеялсяосуществить выведение принципов квантовой механики (включая, например, принцип неопределенности Гейзенберга), понятия о
