Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

Что унываешь ты, душа моя,

и что смущаешься?

Уповай на Бога;

ибо я буду еще славить Его,

Спасителя моего и Бога моего (41:6,12; 42:5).

Именно поэтому ученые уверены, что первоначально эти два псалма были одним целым и должны читаться вместе.

(г) Ключевое слово. Поэтическое произведение или его отрывок часто скрепляются повторением определенных важных слов, таких, например, как слово «глас» в Пс. 28 или различные слова для обозначения отрезков времени в Пс. 89.

(д) «Инклюзив». Это слово или фраза, стоящая в начале и в конце поэтической или прозаической единицы (напр., «Благослови, душа моя, Господа», Пс. 102:1, 22). Инклюзив создает единство отрывка и указывает слушателям на его завершение. Смысл повторяющихся фраз обычно раскрывается и обогащается тем, что заключено между ними (напр., Пс. 8).

(е) Акростих. Каждый элемент акростиха начинается с новой буквы древнееврейского алфавита по порядку. Это может иметь место на уровне фразы (псалмы 110,111), стиха (Пс. 24), двух стихов (Пс. 36) или трех стихов (Пл. Иер. 3). Примером чистого акростиха является Пс. 118, в котором восемь строк каждой из двадцати двух частей начинаются с одной и той же буквы. В результате условности и жесткости этой схемы соединение отдельных стихов друг с другом часто оказывается весьма слабо выраженным.

(ж) Разнообразие поэтического стиля. Синонимический параллелизм позволяет добиться равновесия формы; он часто применяется для передачи объективных истин и человеческих размышлений. Однако он может утомить читателя. Разнообразие приемов и повествовательная манера поддерживают интерес читателя и придают свежесть восприятию. Однако избыточность этих средств может помешать осмыслению раздумий о Боге и о нас самих. В целом поэзия Библии — это живое соединение рассказа и толкования, действия и размышления.

Заключение

Давид назван «сладким певцом Израиля» (2 Цар. 23:1). Благодаря Давиду (и не только ему), мы имеем сейчас в Библии примеры высочайшей поэзии, созданной на земле. Поэзия Ветхого Завета часто находит отзвук в словах Иисуса. Игнорировать ее — значит игнорировать ее необыкновенный вклад во вдохновенную человечность Писаний. В настоящей статье сделана попытка продемонстрировать мастерство и изящество, с которыми библейские поэты поведали нам о своем глубоком общении с Богом. Конечно, сосредоточенность на высокой технике и красоте поэтического стиля могут отвлекать нас от истинных ценностей (1 Кор. 13:1), тем не менее Писание ясно свидетельствует о том, что Божий народ в течение столетий считал поэтический язык единственным средством, способным адекватно выразить высочайший и глубочайший опыт познания Бога и мира, в котором мы, Его народ, обитаем (ср.: Екк. 12:10; Кол. 3:16).

Jenson Philip

Дополнительная литература

Alter R. The Art of Biblical Poetry (Basis Books/T. and T. Clark, 1985).

Kugel L. The Idea of Biblical Poetry (Yale University Press, 1981).

Petersen D. L. and Richards К. Н. Interpreting Biblical Poetry (Fortress, 1992).

Watson W. G. E. Classical Hebrew Poetry: A Guide to its Techniques (Sheffield Academic Press, 1984).

КНИГА ИОВА

Введение

Всем, читавшим эту великую книгу, известно, что тема ее — страдание. Но в чем именно состоит проблема страдания? Многие люди задаются вопросами: почему существует страдание? Каково его происхождение и причина? Или в более личном плане: почему это конкретное страдание выпало на мою долю? По–видимому, такая постановка вопроса отражает навязчивую идею современного мира — докопаться до корня вещей, как будто только таким путем можно обрести верное представление о мире и о себе.

Книга Иова не дает определенного ответа на вопрос о происхождении страдания. Однако вопрос этот поднимается, и ответы на него частично даны друзьями Иова. По их мнению, страдание — это наказание за грех, а иногда и предостережение от возможного согрешения в будущем. Вся книга в целом добавляет к этому, что иногда, как в случае с самим Иовом, страдание не имеет никакой земной причины, оно лишь подтверждает требование Бога служить Ему, не рассчитывая на награду. Книга представляет различные мнения о причинах страдания, но ее читатель подчас оказывается в том же положении, что и Иов, оставаясь в неведении по поводу причин своего страдания. Для него это — бесконечная тайна. Отсюда можно сделать вывод, что вопрос о происхождении страдания не является в этой книге первостепенным.

Есть и другая проблема, связанная со страданием: страдают ли невинные люди или страдание всегда заслуженно? На этот вопрос книга дает убедительный ответ. Она однозначно отметает версию, что страдание — это всегда наказание за неправедные дела, ибо страдающий Иов — человек праведный. Не только автор (1:1), не только сам Иов (напр.: 6:30; 9:15), но и Бог (42:7–8) подтверждает, что Иов невинен. Однако страдающий человек, естественно, будет задаваться такими вопросами: «За что мне это?» «Чем я заслужил это?» Книга Иова признает, что наказание бывает и вполне заслуженным, но ее главная мысль состоит в том, что иногда нам не следует винить себя. Страдание — это не всегда то, чего ты заслуживаешь. Но этими вопросами и этим ответом не исчерпывается проблема страдания, которой посвящена книга.

Третий и наиболее важный аспект проблемы страдания, исследуемый в Книге Иова, имеет более личностный характер: как я должен переносить страдание? что я должен делать, когда страдание приходит ко мне? каково должно быть мое отношение к нему? Если мы сопоставим вопрос о том, какой реально может быть наша реакция на страдание, с вопросом о происхождении страдания, то этот последний покажется чисто риторическим. Ответ на него покажется не столь важным в сравнении с вопросом, существует ли незаслуженное страдание. Этот последний, третий вопрос