1:1—31 Критическая ситуация
1:1 О пророке и времени его служения
Имя Исайя означает «Спасение Яхве», что как нельзя лучше подходит к «евангельскому пророку». Перечень царей, при которых он жил, показывает, что его пророческое служение длилось как минимум сорок лет, начиная с последнего года правления царя Озии (см.: Ис. 6:1, приблизительно 740 г. до н. э.). Год смерти пророка точно не известен. Очевидно, он пережил осаду Иерусалима в 701 г. до н. э. во время царя Езекии, чье правление продолжалось до 687/6 г. до н. э.
Обращение к небесам и земле напоминает прощальный наказ Моисея (Втор. 30:19), и выразительное сыновья добавляет ноту личной страстности. Прямое обращение Бога в ст. 26, 3 (Я… Мне… Мои) и подкрепляющие его замечания ст. 4 сразу же переносят нас в самый разгар кризиса: семья Бога порвала с Ним отношения. (Ст. 3 звучит еще более резко в немногословном оригинале, потому что в нем опущен предлог а. В ст. 4 смысл вполне может быть таким: «[Божий] народ грешный!» — тот же парадокс, что и в ст. 26.) Эпитет Святой Израилев весьма характерен именно для Исайи и появляется двенадцать раз в гл. 1 — 39 и тринадцать в гл.40 — 66. Во всех прочих текстах Писания он встречается всего дважды. Ему вторят возгласы серафима (6:3), однако высокая недоступность слова «святой» смягчается тем, что Бог отдает Себя Израилю. Раньше эта мысль звучала в Ос. 11:9.
Неизвестно, помещено ли здесь одно из поздних пророчеств Исайи, или же мы видим результат прозрения (слово как в ст. 7д, 8д свидетельствует скорее в пользу последнего, поскольку кажется, что пророк описывает только то, что видел собственными глазами), очевидно, что освещаются темы, предписанные его пророческим призванием. Проследив развитие мысли от ст. 5а к ст. 7 и 9 (ср.: 6:9–10, 6:11–12 и 6:13), мы отмечаем мотив «остатка», который по мере развития пророчества становится все более отчетливым (особенно см.: 10:20–22). В ст. 5—6 изображается не больной, но оказавшийся на пороге гибели, однако продолжающий выдвигать свои требования. Ст. 5 передает суть этого, а перечисленные в ст. 6б симптомы — это симптомы поражения грехом; ср.: раны с «язвами» в 53:5. Настоящая действительность отражена в ст. 7–8: это земля Иудеи, она вытоптана конями чужеземцев, и только Иерусалим (Сион) еще остался уцелевшим. Очевидно, это последствия вторжения Сеннахирима, о котором мы знаем из 4 Цар. 18:13, его воздействие передано в Ис. 37:30—32, а факты были записаны на Призме Тейлора, где Сеннахирим утверждал, что взял в плен сорок шесть укрепленных городов вместе с «бесчисленными поселениями» и двумястами тысячами людей. Шалаш — это хибарка полевого работника или дозорного, забытая после сбора урожая. Для некогда славного Сиона достаточно и того, что он оказался на волосок от судьбы Содома, но все же не был стерт с лица земли (9).
1:10—20 Религиозная развращенность и очищение от нее
Обращение к иудеям как к жителям Содома было одновременно обличением и приговором. С одной стороны, катастрофа, происшедшая в Содоме, для людей древнего мира была тем же, чем для нас должна быть трагедия Помпеи или Хиросимы. Содом пользовался ни с чем не сравнимой дурной репутацией, пока Исайя не произнес слова из ст. 10. Его поддержали Иезекииль (Иез. 16:48) и Наш Господь (Мф. 11:23), Который мерил (и все еще мерит) вину возможностью. Из всех пророческих вспышек гнева по поводу поддельной религиозности (ср.: 1 Цар. 15:22; Иер. 7:21–23; Ос. 6:6; Ам. 5:21–24; Мих. 6:6– 8) эта была самой мощной и подкрепленной. Ее страстность осталась непревзойденной даже для пророка Амоса, а форма и содержание тесно связаны. Сначала отвергаются жертвы, затем те, кто их приносил (11– 12); в то время как тон Бога меняется от неприятия к отвращению, Его конкретное обвинение откладывается до момента страшного окончания ст. 15: ваши руки полны крови.
Теперь упрек уступает место повелению, выраженному в восьми громоподобных призывах покончить со злом (16) и начать творить добро (17). Это — покаяние в полной мере, неповторимо личное, неизмеримо полезное (ср.: Дан. 4:27; Мф. 3:8; Лк. 19:8). Но эти проникновенные требования подготавливают к предложению незаслуженного спасения, которое следует тут же.
Поразительно, что столь значительное предложение выражено (18), как и великое обвинение ст. 2—4, на языке судебного процесса: придите и рассудим, то есть давайте судиться по нашему делу (ср.: Иов. 23:7). Бог ждет от нас открытости, и, принимая ее, Он может изменить неизменное и стереть неизгладимое (багряное и пурпур были не только яркими, но и стойкими красителями). Только в таком случае в призыве омойтесь (16) не звучит насмешки. Ст. 19–20 еще раз напоминают нам о жизненно важном выборе, о котором уже говорилось во Втор. 30:15—20 (ср. коммент. к ст. 2).
1:21—31 Сетования Бога и Его намерения
1:21—23 Утраченная чистота. Эти строки звучат как погребальный плач («Как пали сильные на брани!», 2 Цар. 1:25; ср.: «Как…» в 14:12; Плач. 1:1 и т. д.) по исчезнувшей славе; даже метафоры ее изменяются с трагических на бытовые (жена… серебро… вино). Оплакиваются исключительно моральные потери; не империя Давида или богатство Соломона, но царившая в них справедливость. В ст. 23 дается изображение социальной несправедливости, которое, как и на протяжении всей главы (от ст. 2 до ст. 17), следует за повествованием о духовной нечистоте.
1:24—26 Огонь очищающий. Бог повторяет Свою собственную метафору из ст. 22,
