Разговоры мужчин среднего возраста

еще больше рас­трогать.

САША. И финальный кадр - он 80-летний кладет букетик на ее могилу, и сразу ясно, что он всю жизнь хранил верность этим трем дням. И опять все рыдают.

КАМИЛЬ. И, кстати, из этого даже можно сделать очень хоро­ший фильм. А можно - плохой. Но в этом месте рыдать будут и там, и там. Это - как снег под красивую музыку.

ЛЕША. А вот как отличить слезы от этого, допустим, плохого фильма от слез, которыми ты плачешь на фильме «Летят жу­равли»?

СЛАВА. Ну, как? Это великое кино! Там все искренне, по-настоящему.

КАМИЛЬ. А тебе скажут, что то - тоже великое кино, очень жиз­ненное.

СЛАВА. Нет, подожди, там актеры какие! а операторская работа!

КАМИЛЬ. И здесь - какой-нибудь Том Круз.

СЛАВА. Какой Круз? Да пошел он в жопу!

ЛЕША. Вот. И это единственный аргумент.

КАМИЛЬ. А потому что нет критериев.

Темнота, потом луч света - Саша сидит на краю ванной.

САША. А вот тоже... сюжет для фильма. Мужчина. Женат срав­нительно давно... и довольно удачно. И вдруг - роман, лето, три месяца безумных... короче, решился уйти. Рассказал все жене, забрал вещи - и вот он у нее. И сначала все чудесно, а потом он приходит с работы, а она смотрит «Мою прекрасную няню». И ей нравится. А они с женой всегда смеялись над теми, кто эту фигню смотрит. Пошли ужинать... нет, все хорошо, но как-то... не по-домашнему... а, вот, она картошку не так пожарила, поло­ винками, а он любит кружочками тоненькими, чтоб аж просве­чивали... И сразу мысль: «А когда уже домой?» И понял, что, а вот - это же он дома. Но потом собрался, сказал себе: «ты давай, не это, ты посмотри на нее - красавица, ноги длинные, глаза...» Поцеловал ее, и прямо на кухне занялись любовью ... невероят­но. Пошел в душ и засобирался... а куда? Сел на ванну, подумал: «а как бы сейчас было приятно стоять в дверях минут двадцать, целоваться, говорить «нет, ну, я не могу уйти... прогони меня». А она чтоб говорила «я тоже не могу...» И вдруг понимает, что она и нужна-то была только для этого. Чтоб от нее хотелось до­мой. И что ему никогда не было интересно, что она, например, делает, когда он ушел. Как она спать ложится... где у нее чулки лежат... не надо было это ему. И чего теперь делать?

Темнота.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ «Про медведя, ёжика и Наоми Кэмпбл»

Мне один знакомый рассказывал, у него жена прочла книжку, там мужчина изменяет жене и уходит от нее. Так она с ним три дня не разговаривала. А потом спросила: «Ты что, тоже такой? Вы же мужики все такие». А он разозлился и сказал: «Да, все такие! А я - нет. Просто, поверь. И постарайся не проверять».

Стоят где-то сбоку, сбившись в небольшую группку - так бывает на больших тусовках, когда вдруг образуется небольшая компа­ния, столпившаяся вокруг сервировочного столика или даже вы­сокого табурета, на который кто-то поставил блюдо с колбасой. И все - с рюмками, а у кого-то еще кисть винограда в руке.

СЛАВА. По-моему, левые связи осуждают только те, кто их сами иметь не могут. Вот, представьте себе такого принципи­ально порядочного человека - не изменяет он жене, молодец. И поехал он в командировку... в Пензу, на слет мелиораторов, а в номере напротив - Наоми Кэмпбл. Ну, так получилось.... перепутала она мелиораторов с миллиардерами. И она в него влюбляется. С первого взгляда. В момент, когда он кипятиль­ник зашел попросить. А дома его ждет жена. Такая, в халате... ну, жена. А тут Наоми Кэмпбл. Вот по какой причине он может ей отказать?

КАМИЛЬ. Нет, ну, может.

СЛABA. Может, может. Но тогда это либо комплексы - там, «не смогу соответствовать», испугался и убежал. Либо еще только одна причина - он мудак. У него могло быть самое яркое при­ключение в жизни.

ЛЕША. А с другой стороны, представляешь, как в такой ситу­ации здорово отказать? Вот, она пришла и говорит - «я твоя! Идем». Длинные смуглые ноги. Пальцы тонкие. А он ей раз, и -«No». Отомстил сразу всем бабам в ее лице - за детские прыщи, за девочку в девятом классе, которая не стала с тобой танцевать, за эту третьекурсницу, которая заснула в самый важный мо­мент... пьяная дура. Сказал: «Уважаемая Наоми! Идите к себе. Я женат». И дверь захлопнул.

САША. Скотина! Всех нас опозорил...

СЛАВА. Погоди, сейчас мы ему отомстим. Вот он вернулся до­мой и рассказывает всё жене, гордый, потому что, во-первых, им такая баба заинтересовалась, а главное, он же устоял. Жена, естественно, устраивает допрос: «Ну, было же, да? В глаза мне смотри! Я ж вижу, что было. - Да не было ничего... зачем бы я тебе рассказал? - Но целовались же, а? целовались? - Вооб­ще не целовались. - Ты, наверное, сам к ней приставал, а она отказала. - Я ж тебе говорю, это она, а я отказал, клянусь! -Чем? - Здоровьем Гоши. - Чего, правда, что ли? - Ну. - Отка­зал Наоми Кэмпбл? - Да. - Ну ты мудак».

И уходит от него. Просто... ну, как жить с таким мудаком?..

ЛЕША. А вот, мы тут сидим, рефлексируем, а есть мужчины, которые вообще не воспринимают свои приключения на сто­роне, как измены. Это у них такая игра, типа «казаки-раз­ бойники», называется «поимей кого-нибудь, чтобы жена не узнала».

САША. И не потому, что роман вспыхнул, или вдруг захотелось, а просто - так положено, все так делают. Главное, потом рас­сказать об успехах в штабе - то есть, в бане, мужикам.

ЛЕША. Поэтому, если ты, например, куда-то поехал... в пресло­вутую «командировку», то как же ты там никого?.. надо. А тебе, может, и не надо, но перед товарищами неловко. Потому что, когда ты вернешься, мужики спросят, так плотоядненько: «Ну, чего?» - И что, ты им скажешь - «по городу гулял, книжку читал. - Ну. Но вечером же в бар пошел? - Ну, пошел, поси­дел... - Ну-у? - Все. - Не, ты, если не хочешь, ты не рассказы­вай, конечно. Просто, мы-то тебе все рассказываем. - Чего вы привязались, я люблю свою жену. - А причем здесь? Мы ж не об этом». И ты понимаешь, что конкретно подвел мужиков. Они же знали, что ты из командировки, в баню на тебя шли. И начи­наешь выдумывать. «Ну, короче, ладно, слушайте...». Все: «Та-ак». «В общем, захожу я в лифт, а там такая...» И все оживились, разлили бутылочку... спас вечер.

КАМИЛЬ. Самое ужасное - после того, как ты это рассказал, оно стало правдой. Ну, а как? - столько народу знает, что ты жене изменил.

ЛЕША. И идешь домой с чувством вины...

КАМИЛЬ. И в следующий раз уже изменяешь - хотя бы, чтобы не мучиться, подробности не выдумывать... ну, и чтобы было за что испытывать чувство вины.

СЛАВА. А у меня вообще все по-другому. Просто для меня секс с любимой женщиной и секс... с любой другой - два принци­пиально разных занятия. И дело не в том, что первое гораздо лучше - хотя оно, конечно, гораздо лучше, - просто... ну, вот, ты любишь жену, а еще ты любишь, например, колбасу. И если ты пошел, купил двести грамм докторской колбасы и съел - это же не значит, что ты изменил жене с колбасой.

ЛЕША. Только как объяснить жене, что это никакая не измена, а... ну, как сказать?.. колбаса?

КАМИЛЬ. А вот изменить, почему-то, можно только жене или мужу. А почему нельзя изменить, например, детям? Представ­ляете, тебя видели выходящим из Макдоналдса с чужим ребен­ком. Или находит ребенок у тебя в кармане чек от конструктора «Лего». А ты ему «Лего» не покупал.