Разговоры мужчин среднего возраста

Я (стараясь быстрее сменить тему). Хорошо, хорошо, дальше. Ну, это так... в поезде спьяну... а кстати, симпа­тичная, чего я ей потом не позвонил, она же мне телефон дала?.. А, правильно, я не мог вспомнить, чей это телефон!

ЖЕНА. А я тебе говорила - нельзя так пить!.. Подожди, кто это? Это что, вот эта актриса?

Я (с затаенной гордостью). Ну, да.

ЖЕНА. А чего она здесь?

Я. Ну, а как ты думаешь?

ЖЕНА (с восхищением). Ну, ты молодец!

Я. Это что, я тебе через пару недель такое покажу...

ЖЕНА. Ой, а это кто? Это мужик, что ли?

Я. Где?

ЖЕНА. Да вон сидит.

Я (нервничая). Да нет, какой это мужик... (незаметно делаю мужику знаки - уйди, уйди)... что ты говоришь. Идем, я тебя с близняшками познакомлю.

ЖЕНА. Нет, но просто... (всматривается, а тот, похоже, уже ушел) кто это был?

Я. Не знаю... может, официант... Знакомься, Варя и Оля!

ЖЕНА. Ой, правда, одно лицо!

Я (доволен). Вот. А сейчас я тебя познакомлю с нашей женской сборной по волейболу...

СЛАВА. Ну, вот, как-то так...

САША. Главное, не оказаться на такой же вечеринке, устроен­ной твоей женой.

ЛЕША. Типун тебе на язык!

Выпивают. Слава вдруг встает и идет в другую комнату. Его окликают, он не останавливается... наконец, нехотя реагирует на Лешин оклик.

ЛЕША. Слав, ты куда?

СЛАВА. Просто я подумал... Ира же знает, что у меня сегод­ня спектакль... интересно, возьмет она телефон, или нет? (Вы­ходит).

КАМИЛЬ. А вот еще интересная тема - смотреть или не смот­реть телефон жены?

ЛЕША. Принципиально - конечно, нет. Это же подлость! Но, если вдруг появилось малейшее подозрение, а ее телефон рядом - у тебя даже не возникнет вопроса «смотреть или не смотреть», ты возьмешь и посмотришь. Потому что принци­пы - принципами, только при чем здесь?

САША. Какое это имеет отношение к твоим принципам, если она, сука, тебе, возможно, изменяет?

ЛЕША. И потом, никто же не узнает. Так что и принципам ос­тался верен, и выяснил все.

КАМИЛЬ. Только вот вопрос - что ты будешь делать, если ты там что-то найдешь? Например, смс-ку «Спасибо за потрясаю­щие два часа, давай попробуем завтра их повторить. Вадик». Ты готов прямо сейчас с ней расстаться? Тогда вперед, смотри те­лефон. А если нет?.. ну, любишь ты ее... не можешь без нее - за­чем тебе эта правда? Будешь всю жизнь мучиться, ее мучить... и главное, ты же ее уже простил, сказал «давай начнем с чистого листа», то есть, вроде бы повел себя по-мужски. Но ты ж себя знаешь. Знаешь, что будешь при любой возможности ей напо­минать, вернее, мелко гадко намекать, типа «ну-ну... от тебя это особенно интересно слышать». И сам понимаешь, что это недо­стойно порядочного мужчины. Только где они - эти порядоч­ные мужчины? Я вот ни одного из них не знаю, и сам таким не являюсь...

Возвращается Слава, молча садится на место. Все внимательно смотрят.

ЛЕША. Ну?

СЛАВА. Все нормально.

ЛЕША. Взяла?

СЛАВА. Нет. Я вспомнил, что у нее как раз педикюр, так что все нормально... (Посидел). Я только одного не понимаю: педикюр, но она же не ногой трубку берет?.. Ладно, нормально.

ЛЕША. А вот, если бы фашисты спросили «как ты думаешь, из­меняла тебе жена, или нет?» - ну, фашисты, которые расстре­ливают за неправду... то это единственный вопрос, на который я бы в любом случае ответил «нет». Потому что, если она была верна, ты живешь себе дальше, а если неверна, то даже удивить­ся не успеешь - типа, «ах, ты ж су...»

СЛАВА. А «да» говорить вообще смысла нет.

ЛЕША. Конечно, потому что если оказалось, что действительно «да» - то как с этим жить? Мучаешься, она знает, что ты зна­ешь, все фашисты знают, их уже не позовешь, неловко... а ребята полезные были. А вдруг как раз все и держалось на том, что ты не знаешь, и теперь она уйдет. И уже непонятно, что хуже - что была с тобой, но изменяла, или что ушла...

КАМИЛЬ. Хотя, если совсем-совсем честно, если бы вдруг при­шли настоящие фашисты и спросили: «изменяла?», то, конечно, сказал бы «да». Потому что очень жить хочется.

Свет гаснет, а через несколько секунд освещается лестница, на верхней площадке которой стоит Леша с рюмкой коньяка.

ЛЕША. А вот еще абсолютная подлость, когда мужик женился на яркой, красивой девушке, отбил ее у всех, и его сразу ста­ло раздражать, что она такая яркая и красивая. Сразу началось: «Чего это ты так накрасилась? А куда это ты собралась в таком виде?» За два года превратил ее в серую мышку, и завел любов­ницу - яркую и красивую. Потому что именно это он и любит. А в жене этого больше нет - сам вытравил. Подлость же? Но, если честно, я ее рассказал, чтобы быть объективным. Потому что меня другое волнует.

Вот, что, наоборот - не бывает? Вот компания - всем весело, все веселятся, и ты веселишься. А ее что-то напрягло. Ну, допустим, ты пошутил с девушкой напротив, на какую-нибудь такую... слегка фривольную тему. Девушка засмеялась, а жена надулась и сидит... другим незаметно, но ты-то уже понимаешь, что тебя ждет. И тоже начинаешь как-то внутренне съеживаться...

А в следующий раз думаешь - а чего я сейчас буду шутить? Что, они не знают, как я шучу?.. И сидишь такой... унылый. И тебя постепенно в эту компанию перестают приглашать. И тем, на ко­торые при ней нельзя говорить, становится все больше. Начина­ется такое: «Слушай, Нин!.. а... ну, ладно. - Что? - Нет, я хотел спросить: ты воды купила, а потом увидел - купила... все».

Или ты говоришь: «я схожу с ребятами на футбол», а она тебе: «Нет, ты, конечно, сходи, но просто ты детей уже два дня не ви­дел...» И в следующий раз ты уже употребляешь слово «навер­ное»: «Наверное, я тут с ребятами посижу», то есть уже немножко отпрашиваешься. А она говорит: «Что ты меня спрашиваешь? Это твоя личная жизнь, если тебе интересней с ними - конечно, иди». И в третий раз ты говоришь, что задержишься на работе.

А потом она уже просто звонит тебе... ну, узнать, как дела, - а ты начинаешь оправдываться.

Раньше мне родители что-то запрещали, сейчас - жена. Когда уже я повзрослею?

Леша выпивает коньяк, садится за рояль и, аккомпанируя себе, поет «Маленький креольчик» Вертинского. На втором куплете мимо тихо проходит Камиль и легонько посыпает Лешу на­ резанной белой бумагой - как будто снег пошел под красивую музыку...

ГЛАВА ПЯТАЯ «Нашим женщинам, с любовью и ненавистью»