— Но, постой, как же он узнает об этом? Знаем только мы, но Арелат осажден.
— Это будет еще один наш вклад в победу. Мы должны послать человека к Крассу, рассказать о предательстве Гундиоха.
— Легко сказать… Пока неясно сколько их остается, но должно быть достаточно, чтобы блокировать город.
— Значит, надо выбрать ловкого человека, который сможет пробраться через кольцо осады и добраться до Красса.
— Выходит так. Постой! А что если…
Паоний умолк, яростно почесывая щеку.
— Если?
— Вот какая мысль у меня появилась. А вдруг это все обман? Эврих хитер. Он может специально подбросить нам ложный слух.
Префект ненадолго задумался.
— Все возможно, конечно. Однако у меня нет оснований не верить моему человеку. Разве что… Вот как мы поступим — если здесь появятся корабли вандалов, значит сведения верные. Мы дождемся их, и тогда отправим гонца к Крассу. Хотя так мы напрасно теряем день-два. Я и без того верю этому сообщению.
— Удостовериться не помешает. Осторожность следует проявлять всегда, что в торговых сделках, что на войне.
Последние отряды готов уходили на восток, скрываясь за грядой холмов. В воздухе висела желтая пыль.
— Подвел ты меня, Арванд. А ведь клялся, что план безупречен. Я свое дело сделал, мои воины отвлекли их где только можно. А твои люди…
Бывший префект развел руками, состроив виноватую мину.
— Увы, нельзя предугадать все случайности! Мои люди тоже справились, путь на стену был открыт. Если бы не это досадное происшествие — дурак декурион не удостоверился, что часовой мертв и тот успел подать сигнал. Впрочем, дурак уже поплатился за это.
— Да мне то что с того?! Вот если бы город был взят. А так… Зря положили почти пять тысяч народу. И виноват в этом ты, Арванд. Теперь приходится делать вид, что все хорошо, а между тем все плохо!
— Ты преувеличиваешь значение этой небольшой неудачи. Война еще только началась, и наш план…
— Небольшой неудачи?! Если считать с теми силами, что подошли из-за Родана, у меня осталось сорок тысяч, да еще три придется оставить здесь, под началом болвана Химнериха. Вот, кто еще ни на что не годен. Но хоть осаду, надеюсь, он сможет держать!
— Зато Полемий теперь не сможет вылезти из Арелата. А скоро придут вандалы и тогда…
— Те еще крысы! Не стал бы связываться с ними, когда б у меня самого достало людей. Заметь, на стены они не полезли. Болтались в море, ожидая, чем закончиться наш штурм, и ответа никакого не давали. Верно, молились, чтоб мы не взяли Арелат, боялись тогда без добычи остаться. Ну а теперь думают, что силы римлян подорваны и можно грабить спокойно.
— Пусть. Их дело — запереть Полемия в городе, чтобы он не мешал нам. Кстати, о бол… твоем брате Химнерихе. Смотри-ка, к нам скачет!
— Чего ему еще надо? Ну, послушаем.
Химнерих осадил коня и поднял руку, приветствуя брата. Эврих недовольно поморщился.
— Кажется, мы уже распрощались. Ты что-то забыл?
— Да, брат. Только что вспомнил. Важное дело. Вчера вечером, когда вы с Арвандом совещались в палатке, я обходил посты.
— Ну и?
— Твой конюший. Мне показалось, он подслушивал за пологом. Вы говорили так громко, что услышал даже я. Прости, я не хотел. Про вандалов и Гундиоха.
Эврих с Арвандом переглянулись.
— И что же ты сделал? — спросил король.
— Я хотел схватить негодяя, но потом подумал, это ж твой конюший, да еще ты приблизил его к себе в последнее время. Но подслушивал он точно. Хотел тебе сразу сказать, да забыл как-то за делами…
— Знаю я те дела. Девок-то сразу три было. Быстро и не управиться.
Химнерих смутился, но ничего не сказал.
— Он тебя не заметил?
— Кто?
— Конюший.
— Да нет, вроде. Прикажешь схватить и пытать его? Чтоб не повадно было нос не в свое дело совать?
— Прежде всего, брат, ты теперь командуешь отрядом и имеешь приказ держать Арелат в осаде, так или нет?
— Ну так.
— А если так, — рявкнул вдруг Эврих. — Не лезь не в свои дела! И чтоб никому, — слышишь меня? — никому ты не говорил об этом деле! Понял, брат?
— Да понял я, чего там… Никому. Ясно.
— Если я узнаю, что ты проговорился о том, что видел или слышал — сам лишу тебя головы.
Химнерих несколько раз моргнул, уставившись на брата.
— Ну вот и хорошо, — продолжил Эврих уже спокойно. — А теперь возвращайся в лагерь, позаботься, чтоб город был окружен и жди вандалов.
— Я все сделаю! Ни одна мышь оттуда не выскочит! И вандалы…
— Давай, давай. И чтоб никаких больше штурмов!
Не дослушав, Химнерих развернул коня и помчался обратно.
— Круто ты с ним.
— Пусть знает свое место. Нет, ты посмотри! Еще бы из-за него наши планы сорвались! Как меня раздражают эти доброхоты, которые вместо того, чтоб выполнять приказ начинают вдруг думать и лезть, куда не надо. Из-за таких можно и войну проиграть…
Вечером отступившая от Арелата армия готов разбила лагерь в десяти милях от городских стен, а незадолго до рассвета около двадцати пяти тысяч воинов под командованием Виктория покинули его и, соблюдая осторожность, двинулись на север в сторону реки Дюрантис и небольшого городка Апта Юлия. В лагере Эвриха остался пятнадцати-тысячный корпус, который к полудню не скрываясь начал движение по главной дороге на Аквы Секстиевы.
Постоялый двор оказался внушительным зданием из красного кирпича. Мощеная дорога заканчивалась возле крепких дубовых ворот, возле которых переплелись ветвями два древних тиса, помнивших вероятно еще времена Суллы и Мария. Ворота были гостеприимно открыты и, миновав их, путники въехали в просторный внутренний двор. Два молодых раба проворно подскочив к ним, тут же приняли лошадей, а возившийся у колодца мальчишка, едва глянув на гостей, резво кинулся в дом. Почти тотчас показался хозяин. Вернее сперва показалось его огромное брюхо, прикрытое кожаным фартуком, а следом за ним и расплывшаяся физиономия с маленькими черными глазками, обрамленная редкими седыми волосами. Мгновенно оценив платежеспособность клиентов, он рассыпался в приветствиях и поклонах, что при его комплекции было не так-то просто. Петрей, взявший на себя все переговоры, тут же пресек поток его словоизлияний, потребовав комнаты на ночь и обильный ужин. Фульциний был весьма благодарен ему за это, уж больно вкусными запахами тянуло из кухни.
Долго ждать не пришлось. Усадив всех за большой деревянный стол в общей зале, хозяин заверил, что долго ждать гостям не придется, еду принесут мигом. Сам же он отправился позаботиться о комнатах. Судя по всему, такая предупредительность хозяина объяснялась не слишком-то благоприятным состоянием
